Попытки любви в быту и на природе - Анатолий Тосс

Она все продолжала говорить, а мы с Илюхой шли и думали: как же все-таки повезло нам с ней, с Жекой. Редко повезло, чтобы человек в нас так предельно вмастил и отозвался в нас гармонией. Потому как она была просто-напросто нашим… даже не повторением, а добавлением… почти что зеркальным. Не внешним, конечно, но внутренним, душевным. Да и не только она добавляла нас, но и улучшала во всем. Как те примерочные зеркала в дорогих бутиках. Они и стройнее тебя делают, и одежда, если через них посмотреть, сидит куда как приталинней.

— Молодец ты, Жека, — сказал ей Б.Бородов на прощание.

Она взглянула на него вопросительно, думала, может, он пояснит. Но он не пояснял.

— Давай спи крепко, — сказал я ей. — Завтра встретимся, текст передам.

Глава 7

ЗА ДВОЕ СУТОК И ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДО КУЛЬМИНАЦИИ

И мы расстались, так как уводили нас друг от друга разные дороги — Жеку в сторону Маяковки, а меня с Илюхой в сторону Пушкинской. Можно было, конечно, и тачку поймать, но зачем? — погода стояла чудная, конец мая, что может быть лучше? Если только начало июня? Да и вообще все было открыто — и поздние рестораны, и примыкавшие к ним забегаловки, да и души и сердца плавно скользящих мимо нас прохожих. То есть, с какой стороны ни посмотреть, — ночь нашептывала.

— Б.Б., — обратился я после лирического нашего молчания. — Вот ты сегодня о женщинах вопрос поднимал, о их странно устроенной памяти. Сам-то помнишь? А потом мы эксперимент пытались провести, опрос общественного мнения, по телефону. Ну вспоминаешь? Что женщины, если им не понравилось, считают, что не было ничего.

— А, да… — сосредоточился Илюха, — кажется, я что-то типа того действительно сегодня замочил. Понимаешь, дружок, столько мыслей в голове порой роится, что я не успеваю за ними за всеми. Что-то постоянно выпадает.

— Так ты записывай, — посоветовал я.

— Стараюсь, но не всегда получается. Порой мысль руку обгоняет. Понимаешь, не поспевает рука за головою. Так обидно бывает… Начал записывать, наполовину уже вроде бы записал, а потом прерываешься, рука в воздухе повисает.

— Может, у тебя рука медленная, потому и не поспевает? — предположил я. — А голова здесь вовсе и ни при чем?

— Да как в них разобраться, в своих отдельных частях? — не стал спорить Илюха. — Я давно их уже контролировать перестал, пусть живут, как им удобнее. Так чего ты там про опрос общественного женского мнения говорил?

— Да, видишь ли, когда женщин опрашиваешь, чистого эксперимента вообще невозможно провести. Вот, например, если наш опрос взять. Ведь на какой предпосылке весь эксперимент основывается? На той, — ответил я сам себе, — что ты женщине абсолютно не пришелся. Можно даже сказать, окончательно, бесповоротно не пришелся. То есть, иными словами, надо положиться на откровенное женское мнение.

— Ну и что, — согласился Илюха.

— А то, что на откровенное женское мнение полагаться опасно. Особенно в вопросах любви. Сколько примеров перед глазами, что лукавит такое мнение.

— Ты на что намекаешь? — повернулся ко мне лицом Илюха, резко притормаживая свой шаг.

— Да много примеров. Начнем с самого распространенного, с симуляции оргазма. Я при Инфанте не хотел о таком, знаешь, зачем травмировать. Оргазм вообще вещь деликатная, в него постороннего надо вводить постепенно, с осторожностью. Тем более когда о симуляции речь заходит. Тут если нахрапом, недолго не только психику, но и общее представление о мире повредить навсегда. От такой правды жизни у неподготовленного человека всякие навязчивые комплексы запросто могут выработаться — тут же начнет припоминать и анализировать свое прошлое и переосмысливать его. А Инфанту переосмысливать прошлое — совершенно ни к чему. Он от переосмысления запросто может зачерстветь и осунуться и без того понурой душой. Вот я и не стал при Инфанте.

Я приостановил монолог, но только чтобы дать Илюхе несколько раз кивнуть в согласии головой. А потом продолжил:

— Но между нами, стариканер… Ведь симулируют! И много, часто, у некоторых даже в привычку вошло. Некоторые уже без симуляции вообще не могут, подсели на нее по полной. Без нее, говорят, кайф не тот. Когда просто так, на одной натуральной естественности, то как-то буднично получается, тогда, говорят, не достигаем предельных вершин…

— Ну не все же, — замотал головой Илюха. — И не всегда, и не со всеми. Остались еще чистосердечные, те, кто к природе ближе. Правда, они в основном в глубинке живут. — Тут Илюха качнул головой и вздохнул в сожалением. — А до глубинки нам не добраться. — И он снова вздохнул. — А в больших городах… Здесь ты прав, старикашка, в больших городах сплошное засилье женской фальсификации. Как будто вирус какой опасный прошел, типа «птичьего гриппа» или «испанки». Хотя я сомневаюсь, что курицы и уточки в своей жизни хоть что-то симулировали. Да и прямолинейные испанские женщины со своими испанскими мужчинами наверняка достаточно откровенны. Не то что в наших северных широтах. У нас симуляция поголовно население охватила.

Теперь я уже покачал головой и вздохнул с сожалением.

— И искусно порой симулируют, — подтвердил я. — Порой не различишь. В смысле, и вслух они звучат вполне тонально — вздохи, выдохи, придыхания, одним словом, да и прочая бутафория. Как будто в театр сходил на хороший спектакль. Ну чего я тебе-то, сам знаешь. Да и внешние признаки налицо…

— Вернее, на лице, — снова встрял Илюха, и снова я с ним согласился.

— Точно, — согласился я. — Губы закусанные, глаза закатанные, улыбка лихорадочная. Знакомая, короче, картина. Но вот вопрос: из души ли все это исходит? От чистого ли сердца? Или просто потому что так полагается — в журналах описано, в кино показано, ну, у некоторых еще от тренировки определенной.

— Думаю, основная зараза от журналов распространяется, — поддержал меня Илюха. — Особенно от глянцевых, женских. Там этот любовный практицизм, эта сексуальная расчетливость просто модной делается, просто навязывается нашим читательницам. Я некоторые журналы просматриваю иногда, в сортире в основном, конечно. Ну так, для лучшего понимания населения. Так вот, там основная тема каждого номера — один сплошной секс. Потому что секс продается лучше всего. И так, и эдак они его крутят, и все, повторяю, весьма практично и расчетливо. И про симуляцию часто попадается. А читательницы, они же наивные, вот и принимают все за чистую монету. Мол, раз модно, то и я так начну.

Ну да, — сказал я с грустью. — А где порыв? Где страсть? Где искренность? В конце концов, любовь, пусть даже физическая, она ведь не очередной вид активного отдыха…

— Розик, — прервал меня Илюха, — тебя, похоже, тема сильно в жизни затронула. Видимо, натыкался ты на нее больно часто. Видимо, твои искренние подруги готовы были имитировать получаемое от тебя удовольствие при каждом удобном случае.

— Почему только от меня получаемое? — не согласился я. — От всех получаемое. Короче, то, что они практикуют на нас свое притворство, — факт доказанный. Не понятно другое: зачем им эта оргазмическая симуляция требуется? Ну что им от нее? Для них ведь ничего ровным счетом не меняется, только лишнее усилие на спецэффекты тратится.

По-видимому, вопрос мой оказался вполне уместен. Потому что мы оба замолчали и задумались. Крепко, глубоко задумались.

— А действительно, — опомнился первым Илюха, — зачем им? В чем их скрытый умысел? Ты молодец, старикашка, под неожиданным углом на проблему посмотрел. Действительно, зачем? Рефлекс, может быть, у них такой природный — подсознательная симуляция оргазма. Хочешь — не хочешь, а давай симулируй — рефлекс требует. Другого объяснения не найду. Потому что иначе абсолютно непонятно, для чего им такая симуляция требуется. Не у врача ведь. Не за бюллетенем пришли. Мы ведь бюллетень не выписываем. После нас все равно на работу ходить надо.

Мы снова замолчали, снова надолго. И тут меня осенило.

— Может быть, они ради нас так стараются? Может, они думают, что нам от всего этого еще лучше становится? — предположил я. — Ну, от нераспознанного их притворства.

Но БелоБородов мое предположение не поддержал.

— А мне и так хорошо, — пожал плечами Илюха. — Почему мне от их трудноразличимой фальши еще лучше должно сделаться? Да и куда уж лучше!

Тут я снова закивал, снова соглашаясь.

— А вообще вся эта имитация, она не полезная, — продолжил Илюха. — Более того, вредная она, так как искажает объективную картину. Меня, например, полностью дезинформирует — как себя вести, что предпринимать дальше? По-прежнему ли продолжать, что делал, или поменять что-нибудь? Ведь всегда можно рассмотреть вопрос под другим углом. Или с другой стороны…

Да, — закачал я в смятении головой, — не понятно, зачем женщинам это все нужно? Мы ведь до такого не опускаемся. Мы ведь свои удовольствия не симулируем. Мы ведь им честно все в лицо, все, что накопилось, — продолжал я горячо, но Илюха меня охладил. Да еще как.