Честный враг – наполовину друг - Сергей Самаров

Снова позвал Копченый. Я думал, его зацепило осколком, – оказалось, он отпрыгнул раньше взрыва. От осколков спасся, но один из солдат прострелил ему ногу навылет. Легкое ранение.

Я повел Копченого к проходу в пещеры. Он опирался на мое плечо, стискивал зубы, чтобы перебороть боль, и шел. Мы с ним оба видели сидящего на земле комбата. Тот по «переговорке» с кем-то общался, что-то требовал. Наверное, хотел организовать погоню или медиков вызывал себе и солдатам, раненным осколками. Двоих, кажется, положило сразу, а двое, я видел, еще живы.

– Ты не убил его? – спросил Давид, с удивлением посматривая на комбата.

– Пусть живет. Он, по большому счету, дал мне возможность мои дела делать.

Давид, конечно, ничего не понял. Да ему и понимать необходимости не было. Если бы понял, взглянул на меня с иной стороны, а мне это не слишком нравится. Копченый должен идти за своим эмиром и позволять ему поступать так, как тому заблагорассудится. Дисциплину у меня в отряде никто не отменял.

Я отвел Копченого в пещеру, которая была оборудована для длительного проживания. Там даже аптечка была, и я смог сделать ему перевязку. И продукты там были. Мы отсиживались три дня. Я выбирался временами, чтобы посмотреть, что внизу творится. Там работали следователи, кругом рыскали «краповые». Но отодвинуть камень, прикрывающий проход, они не смогли.

Так мы дождались момента, когда все пути освободились...

Хорошие люди нашлись быстро. Отвезли нас на машине туда, куда я попросил. И врач хороший нашелся. Он обработал рану Копченого, которая уже начала гноиться, и просто срезал с нее куски воспалившегося мяса. Давид терпел, хотя наркоз был самый примитивный – пара уколов какого-то анестезирующего препарата. Я на этой операции, что проводилась у врача дома, на кухонном столе, был ассистентом.

Закончив перевязку, врач положил мне руку на плечо и попросил:

– Забудь, если можешь, о моем участии в этом деле. Никому не говори, иначе мне несдобровать. Я никого не боюсь, но зачем искать себе неприятности, если можно обойтись без них.

– Обещаю, – сказал я твердо. – А что с Давидом?

– Заражение не началось, просто воспаление. Я дам антибиотики, пусть пьет. Через три дня сможет бегать. Пустяковая сквозная рана. Ее бы сразу хорошенько обработать, уже бегал бы. Он парень крепкий...

– Спасибо, – пожал я руку врачу.

Машина ждала нас во дворе. Перевезли на сорок метров в другой двор. И там мы отдыхали неделю. Копченый в самом деле через три дня если не бегать, то ходить начал. Но я боялся, что у него при большой нагрузке может открыться рана, и дал ему отдохнуть до конца недели. Я за это время успел встретиться с кучей народа. Навел кое-какие справки. И уже знал, что мне нужно делать. Первое и главное в нашей ситуации, естественно, раздобыть новые документы. Желательно несколько комплектов. И я знал, кто нам их сделает.

Но для воплощения задуманного мне требовался помощник, и потому пришлось дожидаться, пока Копченый не окрепнет настолько, что сможет выдержать быстрый долгий марш.

Многие бойцы моего отряда занимались карате и попали ко мне благодаря моему авторитету в мире боевых единоборств. Копченый был, конечно, представителем другого спортивного поколения, но считался перспективным парнем. Немного нервным и неуравновешенным, тем не менее в трудную минуту он обретал хладнокровие и мог оказать существенную помощь. Правда, в том, что я задумал, мне помощь нужна была другая, и эту помощь он тоже оказать мог, поскольку стрелял всегда неплохо, да и со снайперской винтовкой хорошо справлялся. За «снайперкой» меня свозили на той же машине, на которой привезли в село. Пришлось подождать, пока я схожу в схорон. Я принес крупнокалиберную винтовку «Гепард» венгерского производства. Конечно, она длинновата, почти полтора метра, и весит семнадцать килограммов, зато пули калибра 12,7 способна посылать на два километра. Копченый когда-то эту винтовку и осваивал. Но пользоваться ею каждый день необходимости не было, и потому держали ее обычно вместе с патронами в резервном схороне.

Я вручил оружие Давиду.

– Куда-то едем? – спросил он почти радостно, потому что начал чувствовать, что уже устает от длительного отдыха.

– Сначала едем, потом идем... Потом ты ляжешь на горке, а я пойду в райцентр к начальнику милиции. Следи за окном. Если дам сигнал – подниму руку, пошли пулю в стену. Кабинет угловой с правой от тебя стороны. Второй этаж. У него стены в кабинете из старого шлакоблока. Эта пуля такую стену проломит. Стреляй повыше, не то нас заденешь.

– Эта пуля любую стену проломит... – Копченый радостно потрогал оптический прицел.

Я уже провел разведку. С удобной для стрельбы скалы до здания милиции дальномер показал восемьсот десять метров. С такого расстояния пуля со всей своей мощью войдет в стену и обязательно выбьет внутри кабинета шлакоблок из второго ряда кладки.

– Нам еще нужно сфотографироваться. Фотограф приедет через полтора часа и сделает снимки для трех комплектов документов.

– Зачем так много? – не понял Копченый.

– Пригодится. Где потом подходящий начальник милиции подвернется?..

Давид еще подумал и покачал головой.

– Не слишком ли рискуешь, когда сам идешь?

– Нормально.

– Может, лучше я?

– Если ты пойдешь, не получится действовать нагло. А таких людей необходимо наглостью давить. Вот я появлюсь, он от наглости обалдеет и сдастся.

Копченый привычно не возразил. Когда он видит мою решительность, он обычно не возражает. Со своими советами суется только тогда, когда спрошу. Но подменить меня всегда готов. Это тоже приятно.

Пока Давид приходил в себя, я провел основательную разведку. Я даже в райцентр ходил и здание милиции рассмотрел. И полюбовался ориентировками на тех, кто объявлен в розыск. И рядом со своим портретом постоял. Мимо проходили менты, но сходства, видимо, не находили. А мне показалось, что похож...

А о начальнике милиции района подполковнике Абдулмуталипе Артаганове рассказов в народе ходило много. Главное, он всегда брал деньги, и брал помногу. Требовал даже за собственное исполнение служебных обязанностей. Себя считал в районе главной силой, поскольку приходился родным старшим братом главе районной администрации. На младшего брата, кстати, никто не жаловался. А старший уже всех достал. Поговаривали, что он даже со своих ментов понемногу берет. С тех, кто имеет возможность брать взятки. Он их так понуждает к активности.

Пришла и нам пора воспользоваться услугами взяточника. Честно говоря, документы можно было бы просто купить в любом другом месте. Это дело обычное. Но здесь уже сработала привычка. Мне было необходимо посильнее прижать Абдулмуталипа Артаганова. Просто для собственного самоутверждения. Если бы я раньше о нем услышал, его уже не было бы в списке личного состава ОВД. Таких я не щадил. Сейчас оставлю его жить, но и свое получу, и его унижу.

Характер у меня такой.

2. КОМБАТ

Хорошо знакомая дорога до военного городка в этот раз показалась мне длинной. Отвык от нее очень быстро за короткий период после ранения. А раньше ведь каждую кочку, каждую ямку знал.

Мой автомобильный пропуск на территорию бригады был уже просрочен. На КПП мог стоять незнакомый солдат, и потому была вероятность, что меня на машине не пропустят. Я и судьбу испытывать не стал, а сразу подъехал к стоянке у штаба. Можно сначала в штаб заглянуть, а потом уж в батальон. Хотелось сказать, к себе в батальон, но теперь я уже батальоном не командую. Теперь всеми делами там заведует майор Листвичный. Ему еще не дали очередное звание, на которое он мог претендовать в новой должности, однако представление, говорят, в Министерство обороны уже направили. Честно говоря, я уже знал заранее, что посещение батальона принесет мне несколько неприятных минут. Так бывало уже, когда я сдал свою роту, когда уходил на должность начальника штаба другого батальона. Роту сдал хорошему офицеру, которого сам же и рекомендовал. Но посетив свое, грубо говоря, детище через пару месяцев, только расстроился. Другие порядки, другие отношения между людьми, другое отношение ко мне. Они не хуже и не лучше, они просто другие. Непривычные. То же самое должно быть и в батальоне.

– Явление Христа народу, – увидев меня, сказал дежурный по штабу бригады майор Яковлев. – Какими судьбами свалился на нашу голову, Алексей Владимирович? Или уже в строй просишься?

– Вместо тебя, постоянным дежурным. Надеюсь, возьмут.

Майор Яковлев любил дежурства больше, чем работу в кабинете своего оперативного отдела, и это знали все. Он сам не скрывал своих пристрастий, объясняя это тем, что любит, когда вокруг много людей и события меняются. Наверное, его покоробило мое желание стать конкурентом в этой должности, тем более что время от времени возникали разговоры о создании постоянной дежурной службы, на которую бы возлагались и обязанности оперативного обеспечения. Если бы такую службу создали, майор Яковлев попросился бы туда первым.