Серьезные люди - Фридрих Незнанский

— Я бы на вашем месте отнесся к делу серьезнее, — сказал сидящий у стола хмурый мужчина.

— Объясните, что случилось? Я ничего не понимаю!

Штатский — либо опер, либо из прокуратуры — переглянулся с полковником и, криво улыбаясь, противно так заметил:

— У вас, как мы понимаем, нет алиби на эти два-три часа, которые вы провели в поездках в Бибирево и обратно?

— А зачем оно мне? По времени можно просчитать, и станет все ясно, мне просто некуда было заезжать. Я могу уточнить у Голованова, когда он мне позвонил?

Антон вынул мобильник, но штатский протянул руку и вежливо попросил:

— Будьте любезны, покажите?

Антон передал, но тот, не глядя, сунул трубку в карман.

— Не понимаю, в чем дело? В чем вы меня обвиняете?

— Хорошо, — сказал штатский. — Вы обвиняетесь…

— Вы что, действительно предъявляете мне обвинение? Или только подозреваете? — с сарказмом спросил Плетнев.

— Нет, можете быть уверены, не подозреваем…

— Простите, а кто вы? Меня сюда полковник вызывал или вы?

— Мы, — резко ответил штатский и достал свое удостоверение — точь-в-точь, как у Антона. — Следователь по особо важным делам межрайонной прокуратуры Никишин. Значит, вы не желаете объяснить, как ваше удостоверение попало в квартиру, где мы обнаружили недавно два трупа молодых людей, убитых как раз в то время, когда вы, как утверждаете, были в дороге?

— Убиты? — изумился Антон. — И что, вы считаете, что это мог сделать я?

— А у нас нет сомнений, — твердо заявил Никишин.

— Бред какой-то!

— Когда мы искали вас, Плетнев, то пробили фамилию и фото по картотеке ГУВД и нашли. Вы были уже осуждены на пятнадцать лет за зверское убийство двух ни в чем не повинных молодых людей.

— Извините, вы не в курсе. Эти двое «неповинных» изнасиловали и зарезали мою жену! Пока я был в служебной командировке по линии ГРУ, выполнял специальное задание Министерства обороны, если вам это о чем-то говорит.

— Говорит, но лишь о том, что именно вы и могли это сделать. К тому же те парни были оправданы в суде, и вы прекрасно знали это.

— Да, это я знал, — Плетнев начал «закипать», но сдерживал себя, говоря почти сквозь зубы: — Я прекрасно знал, что милиция там, в Бибирево, палец о палец не ударила, чтобы разыскать преступников-убийц. В материалах дела не было ничего, что могло бы указать на то, что проводилась оперативная работа и поиск. Им, видите ли, удобнее было искать серийного убийцу, маньяка, а для этого они ожидали следующей жертвы. Я им помог, я нашел убийц сам, допросил, они во всем сознались, и тогда я же и совершил суд над ними. Нет, не резал, просто убил и все… Меня осудили. Но следователь из генеральной прокуратуры Турецкий, вы уже слышали от меня эту фамилию, сам разобрался в этом деле. И добился того, чтобы судебное решение было пересмотрено. Я прошел судебно-психиатрическую экспертизу… В общем, меня отправили на три года в психиатричку, лишили отцовства… Я был зол на весь мир и, когда меня выпустили на волю, начал тихо спиваться… А тут произошел известный теракт в детском доме. Спасая детей, Турецкий, он тогда был первым помощником Генерального прокурора, и директор «Глории» Грязнов, они там оказались по своим шефским делам, спасли детей, по сути, пожертвовав собой. Грязнов погиб, а Турецкий долгое время находился в коме. Ну вот, и тогда Меркулов обратился ко мне за помощью. Оказалось, что террорист оставил после себя следы, которые вели в наш спецконтингент в Анголе, а я там был и мог знать его. Вот так я вернулся к жизни. Террориста поймали, а убил его, кстати, вышедший к тому времени из комы Турецкий. С тех пор я работаю частным сыщиком. Сына мне вернули, но воспитатель из меня… Одним словом, Васькой занимается жена Александра Борисовича, который по состоянию здоровья был вынужден выйти в отставку, что не мешает ему работать в «Глории».

— Все? — спросил Никишин.

— А чего бы вы хотели еще услышать?

— Зачем вы убили, кстати, опять ножом, двух молодых людей, пусть они и жулики, и «каталы», как вы утверждаете? Хотя никаких доказательств у вас нет и быть не может.

— О, как вы заговорили!

— Да! Кто вам давал право вершить самосуд? Или это право вы привезли из Африки? — он явно издевался, стараясь вызвать Антона на резкий отпор, и тогда… Плетнев уже сообразил, что те двое, за его спиной, следят за каждым движением, чтобы кинуться на него и предъявить обвинение в оказании сопротивления.

«Хрен вам, не дождетесь…» — сказал себе Антон.

— А почему вы забрали у меня телефон? Кажется, я имею право на один звонок.

— И куда ж вы собираетесь его сделать? В Африку? — он уже издевался.

— Нет, в «Глорию», чтобы там меня не искали, а знали, где я и с кем. Вы же мне предъявили обвинение?

— Кто вам сказал? — удивился Никишин.

— Именно вы и сказали. Только что. Уже забыли?! Ну и память, просто завидная.

— Я? Странно, разве кто-то слышал, чтоб я предъявлял обвинение Плетневу?

И все дружно, включая полковника, к которому Плетнев вражды не испытывал, отрицательно покачали головами.

— Да, ребята… — только и мог произнести Плетнев. — Ну, раз обвинения не было, так я пошел? Пожалуйте трубочку, — он протянул руку к Ники—шину.

— Вы обязательно пойдете, — улыбнулся приветливо Никишин, — но только не сами, а с нами. Эти сказочки, которые вы нам рассказывали тут, они впечатляют, но не нас. Девушкам можете мозги полоскать, — его лицо стало жестким, а глаза злыми. — Да, мы подозреваем вас в убийстве, и на этом основании я уже получил постановление окружного прокурора о вашем задержании как особо опасного преступника.

— Ну что ж, — совершенно спокойно, хотя все рвалось в нем врезать по этой наглой роже, сказал Плетнев. — Ваше право. Но и у меня есть права. Пока вы ничего не доказали, а презумпцию невиновности вы не можете отменить, я больше не скажу ни одного слова. Только в присутствии моего адвоката.

— Ах, вы уже приготовили и адвоката? — сладко улыбнулся Никишин.

Антон обернулся, те двое скучали у двери: не дали развернуться.

— Я никого не готовил, но больше отвечать на ваши провокации не намерен. Раз уж вы звонили к нам, товарищ полковник, — он посмотрел на Квасова, — не сочтите за труд уж одно-то доброе дело все-таки сделать: сообщить моим коллегам, что я задержан. А то это будет очень некрасиво выглядеть с вашей стороны, извините меня. Вы — офицер и прекрасно понимаете, о чем я говорю. Я — тоже офицер, но в отставке. Решили, что я, как убийца-рецидивист, обязательно сбегу? Ну, пусть теперь думает следователь, у которого концы с концами не сходятся, как ему быть с доказательствами. А куда они меня сейчас отвезут, это для «Глории» не проблема, выяснят.

— Как вы самонадеянны, однако! — хмыкнул Никишин.

— Как вы болтливы, следователь…

Пламя вспыхнуло в глазах Никишина, но Плетнев сидел не шевелясь. Не дождавшись протеста, Никишин обернулся к тем двоим:

— Давайте, работайте!

Они, набычась, двинулись от двери, думая, что Плетнев начнет сопротивляться и уж тогда они постараются. Но Антон, понимая, что произойдет, спокойно протянул им навстречу руки, на которых тут же щелкнули стальные браслеты. Он с насмешкой посмотрел на следователя, понимая, что тот при полковнике не станет проявлять особую ретивость. Правда, в машине, когда повезут, они могут и отыграться. Ну что ж, чему быть, того не миновать.

— Встать! — резко крикнул Никишин, и Антон поднялся. Но повернулся к полковнику:

— Там, у входа, моя машина, товарищ полковник, попросите ваших сотрудников присмотреть за ней, ну, пока меня не будет. Здесь, в кармане, ключи, будьте любезны, возьмите, — он улыбнулся и повернулся боком к полковнику. И тому ничего не оставалось делать, как самому достать ключи от машины. — А если мои коллеги позвонят, а они обязательно позвонят, то тоже прошу вас…

— На выход! — скомандовал Никишин, не зная, что сделать, чтобы вывести из себя этого явного убийцу. Все эти байки про Африку и террористов его абсолютно «не колыхали». Факты — налицо. Есть трупы, есть неопровержимая улика и есть преступник. Причем рецидивист. Следствие можно считать завершенным. Какие еще доказательства нужны?

Но в глубине души этот слишком самонадеянный человек понимал, что обвинение шатко, да и коллеги, черт возьми, у этого перца просто так сидеть не станут. И улика только одна… А он еще и Меркулова поминал чуть ли не как знакомого. Ох, только бы не морока! Ведь так хорошо складывалось! Преступление раскрыто по горячим следам…

Оставшись один, Квасов подумал, что у Никишина как-то не очень логично получается с его версией. Уж больно спокоен этот Плетнев, настоящие преступники, особенно убийцы, так себя не ведут. Уж это полковнику подсказывал его богатый опыт. И еще явился сам, торопился, видно… Нет, основательно недоработано у Никишина. Рановато он, кажется, радуется. А впрочем, решил полковник, пусть думает сам следователь, как ему поступать. Но если позвонят из «Глории», он молчать не будет и просьбу передаст. Да и с машиной надо как-то… Он подбросил на ладони ключи и вышел к дежурному.