Канашибари - Ангелина Максимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот только самое опасное — это если поймают всех. Тогда никто не сможет нас освободить. И так мы можем проиграть за первые пять минут…
И здесь была другая опасность — страх и эгоизм. Если мои новые союзники окажутся таковыми лишь на словах и будут слишком бояться возможности быть арестованными, они не пойдут никого спасать.
И мы проиграем.
— Сейчас у вас есть десять минут перед началом игры, чтобы познакомиться с вашими командами. Затем ворам будет дано еще десять минут на побег. Полицейские все это время будут находиться в стенах тюрьмы. Затем они смогут начать поиск преступников. Во время игры мы будем объявлять о прошедшем времени каждые пятнадцать минут.
Время пошло!
Я посмотрела на своих новых союзников и махнула рукой, призывая всех подойти ближе. Видимо, от волнения и страха ни у кого это не вызвало недовольства. Нужно было брать инициативу в свои руки, так как доверять я могла здесь лишь себе и полагаться на чужой план или на то, что кто-то его предложит, не хотела.
— Для того, чтобы выиграть, нам нужен план, — мрачно начала я. — Просто убегая и прячась, мы не победим, они нас переловят в самом начале игры.
— И что ты предлагаешь? — нервно выкрикнул тощий парень, стремившийся попасть во вторую команду. Он то и дело кидал завистливые взгляды на наших соперников.
— Предлагаю раскинуть мозгами, — огрызнулась я. Видимо, в каждом кайдане есть люди, которые думают, что им кто-то что-то должен.
Помолчав пару секунд, я продолжила:
— Для начала, надо договориться, что мы обязательно будем совершать набеги на тюрьму, чтобы спасать своих. — В глазах большинства промелькнули страх и неуверенность — вряд ли все собирались рисковать сами. Я едва сдержала презрительный вздох. И решила добавить веса своим словам. Мотивации для своих… союзников. — Если мы будем думать только о себе, нас переловят, и некому будет «снять наручники». И тогда мы все умрем.
Судя по изменениям в лицах, этот аргумент сработал, по крайней мере, частично.
Кто-то активно закивал головой, кто-то остался невозмутим, кто-то начал нервно заламывать руки и теребить одежду. Но пока все молчали.
— Я предлагаю следующее. По одному идти спасать своих — это плохой вариант. Необходимы, думаю, трое. Один должен отвлекать — им будет самый ловкий и быстрый из тройки. Два других спасать. Однако в подгруппе будет четыре человека. Про запас, если вдруг кто-то окажется в тюрьме. Нас одиннадцать…
— Меня не считай, я в этом участвовать не буду, — ровным тоном произнес Кадзуо.
Я заметила, как весело усмехнулся Хасэгава и, натягивая на свои длинные пальцы чёрные кожаные перчатки, бросил на Кадзуо взгляд, в котором я заметила любопытство.
Я, никак не реагируя на слова Кадзуо, продолжила:
— Разделимся на три подгруппы, кто-то будет участвовать несколько раз. Так вот, этими подгруппами мы встречаемся сначала через полчаса после начала кайдана, затем еще через полчаса и затем за пятнадцать минут до конца истории. Если вдруг ваша команда вся в тюрьме — убегайте. Такая попытка спасения провалена. Если это произойдет за пятнадцать минут до конца — тем более. В последние минуты задача только одна — чтобы хотя бы один человек остался на свободе. Есть возражения?
Никто ничего не ответил.
Я оглядела присутствующих. Тощий нервный парень, женщина с завитыми волосами, которая раньше занималась бегом, мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме, девушка-старшеклассница в круглых очках и с каре, парень лет двадцати пяти достаточно спортивного телосложения с перебинтованными руками, молодой человек в кепке задом наперед, который был явно слабоват, полноватая женщина лет тридцати пяти, Хасэгава и мужчина лет тридцати пяти в качественном спортивном костюме.
— Тогда первая команда: ты, ты, ты и я, — я указала на взрослого мужчину, старшеклассницу и парня в кепке. — Вторая команда: ты, ты, ты и ты, — теперь я выбрала женщину с волнистыми волосами, полноватую женщину, парня-спортсмена и тощего юношу. — И третья команда: ты, ты, ты и я. — В конце я решила выбрать Хасэгаву, мужчину в спортивном костюме и по второму разу парня-спортсмена и себя. Самой сильной должна быть последняя подгруппа. Я к самым сильным не относилась, зато точно могла на себя положиться. — Все согласны? Запомнили?
Парень с перебинтованными руками серьезно кивнул, старшеклассница безразлично пожала плечами, парень в кепке весело улыбнулся, тощий парень скривился, но промолчал.
— Однако это то, что касается спасения. Нам нельзя ходить четверками, ведь это слишком опасно. Договоритесь, где будете встречаться. Моя команда, которая будет спасать заключенных первой, давайте встретимся у забора за синдэном, центральным зданием, это место как можно дальше от «тюрьмы»… Последняя группа, давайте встретимся в углу восточной галереи, в месте соединения синдэна и восточного тая.
— Почему не западного? — уточнил мужчина в спортивном костюме. Он явно воспринимал мои слова всерьез, и о чем-то задумался, окинув взглядом видневшуюся территорию.
— Потому что восточная часть отсюда просматривается хуже благодаря дереву умэ.
Мужчина вновь оглянулся и, увидев раскидистое дерево с изящными стройными ветками, кивнул. К сожалению, такие ветви не сильно ухудшали обзор, но это было лучше, чем ничего.
— И еще… Для тех, кто не уверен в своих силах убегать и скрываться от полицейских, предлагаю разбиться на пары. Если встретите полицейского, будет проще сопротивляться.
«Воры» начали осматриваться, видимо, ища потенциального напарника. Я же, окинув свою команду взглядом, отошла в сторону. Лучше мне было быть одной. Бег, мягко говоря, не был моей сильной стороной. Однако я все же предпочитала по возможности справляться в одиночку. Не зависеть ни от кого и ни на кого не полагаться.
Как оказалось, здесь я могла доверять только самой себе. И то не на сто процентов.
Я зажмурилась. Слез все не было, но грудь сдавило в очередном спазме. И почему же было так больно? Несмотря на то, что я называла Минори подругой, мы никогда не были по-настоящему близки. Наша дружба уходила корнями в детство и привычку — огромный багаж прошлого, который было, порой, тяжело нести, но отказаться от которого было гораздо тяжелее. Особенно после смерти Кэзухико… Мы очень хорошо знали друг друга, хоть и не были родственными душами, если так можно было выразиться.
И все равно это оказалось так больно — осознать, что ты настолько ошибался в
