Боги Второго Мира - Артем Каменистый

— Еще как полезна! Мы обагрим свои мечи вражеской кровью! Слава великому императору!

Остальные воины дружно прокричали что-то невнятно-ободряющее и зашевелились, ничем более не напоминая былые изваяния. Не будь особых отметок над головой, могли бы даже сойти за настоящих игроков, вели себя очень реально.

— Незнакомец, мы, императорские гвардейцы, всегда помним тех, кто нам помогал. Если будут проблемы, всегда обращайся без стеснения, постараемся помочь во всем. К бою!

Ух ты! Императорская гвардия! Элитные НПС с уровнями, до которых азиатским великим игрокам еще качаться и качаться. Основная масса — двести пятидесятые, что не так уж внушительно, но есть и другие, и в приличных количествах. Кто-то говорит, что у них встречаются даже пятисотые, другие дают больше, но одно несомненно: до сих пор никто не смог раскрыть характеристики самых выдающихся представителей этих машин смерти. Именно наличие таких бойцов позволяет игровым государствам более-менее успешно отбиваться от разнообразных угроз и сдерживать всесокрушающую агрессию игроков.

Рос, только что собиравшийся как можно быстрее отсюда удалиться, резко передумал. Дикая орда сильна многочисленностью, а не боевыми качествами отдельных бойцов. Хотя, вообще-то, отдельные боевые боссы в ее рядах встречались. Но та шайка, что преследовала Роса, из рядовых.

А, следовательно, гвардейцы должны быстро разнести мобов в пух и прах.

Высокоуровневые монстры это хорошо. Ведь это, в том числе, и лут[11], который может оказаться ценным.

Неписи равны игрокам в той части игрового процесса, что касается трофеев. То есть они могут забирать с тел убитых противников доступную добычу. Есть даже гильдии игровых персонажей, где они только тем и занимаются, что с утра до вечера рубят монстров пачками, а полученное добро продают.

Но неписи — не игроки. Некоторые гребут в свои сумки все подряд, не выбирая исключительно ценную добычу; другие берут что-то одно, допустим — оружие; а третьи считают, им негоже обшаривать тушки презренных тварей. Гвардейцы как раз из последних, гонору у них на десятерых хватит, снисходить до сбора трофеев они не станут ни в каких обстоятельствах. На форуме описаны случаи, когда этим элитным воинам доводилось принимать участие в убиении особо опасных боссов, после которых могут остаться дорогие вещицы. Но даже ради таких сокровищ латники не изменяли себе.

Ну а Россу не лень нагнуться ради хорошего дела. Деньги, это всегда хорошо, ведь ему требуется их столько, что он, скорее всего, не один десяток лет проторчит в игре, но так и не наберет нужную сумму.

К тому же не мешает убедиться, что с погоней действительно покончено.

Лошади у гвардейцев что надо. Из оврага вынеслись как камни, выпущенные баллистами. Рос не успел добраться до середины склона, как зазвенели удары металла о металл, послышались вопли ярости и боли.

Сам бой он так и не увидел. Выбравшись, увидел одиннадцать неподвижных тел и растворяющиеся вдали сверкающие фигуры всадников. Те не забыли его слова про отставших мобов, значит, тем гигантам тоже недолго жить осталось.

Приступив к обыску Рос с унынием убедился, что гвардейцы и правда могучи настолько, что страшно представить. Мобы немаленьких уровней были порваны как та знаменитая грелка, что в недобрый час подвернулась злобному Тузику. Естественно, при такой разнице досталось и трофеям: ничего ценного не выпадало. Лишь фрагменты различных предметов, многие из которых откровенно бесполезны. Вот кому на милость может понадобиться предмет с таким описанием: «Сломанный коготь ящерожуя. Предмет необратимо поврежден в схватке с сильным противником». Такой и сам по себе ни на что не годен, и для изготовления вещей неприменим. Разве что порошок из этого мусора может оказаться полезным алхимическим ингредиентом.

Желание отправиться назад, чтобы обыскать оставшихся мобов, с которыми гвардейцы расправятся где-то позади, улетучилось без остатка. Рос может и жадноват временами, но не настолько, чтобы шагать по не самым безопасным местам ради никчемного мусора.

Нет, у него есть важные дела. Его ждут. Развернувшись, он уверенно направился в прежнем направлении — к деревне.

«Башня» — короткое и всем понятное слово в обиходе тех, кто имеет отношение к корпорации, сделавшей имя на глобальной компьютерной игре, имело особый смысл. Именно так сотрудники и просто причастные называли главное административное здание, возвышавшееся над всеми прочими небоскребами делового квартала.

Создавали его в комплексе с другими сооружениями, и для конкретной задачи, так что башня располагалась в окружении собственных дата-центров[12], исследовательских лабораторий и даже зданий, где проживали сотрудники, которых желательно иметь под рукой в любое время дня и ночи независимо от графика работы.

Личные апартаменты Михаэля Зильбера располагались на вершине Башни. Здесь, под защитой системы предотвращения ракетного нападения и личного отряда телохранителей при центре безопасности, который обслуживал всего лишь одного человека, за стальными стенами обитал человек, в одном из давних интервью заявивший, что смыслом своей жизни считает обман смерти.

И надо признать, что костлявая старуха до Старика так и не добралась несмотря на целую кучу благоприятных предпосылок. Максимум, что ей было доступно: посмотреть на него в те редчайшие моменты, когда он изъявлял желание оказаться в комнате с окнами. Но даже там ей ничего не светило: шестидюймовые стекла с интегрированной системой нанитного бронирования не оставляли ни малейшего шанса.

Большую часть времени Старик проводил в центральных покоях. Мало кто знал, что это не просто скопище небольших комнаток, а настоящая бронированная крепость с отдельной системой защиты — орех в орехе. Если скорлупа первого не остановит угрозу, все эти помещения провалятся в вертикальную шахту, пожиравшую немалую долю внутреннего пространства Башни. Пролетев несколько сот метров, капсула замедлится собственной системой торможения и плавно приземлится на укрытый в подземном помещении мощный транспортер, который незамедлительно оттащит логово Зильбера в другую шахту, уже горизонтальную. Там у него оборудован немаленький бункер, ресурсов которого достаточно, чтобы еще очень долго водить за нос костлявую старушку с косой.

Люди, проектировавшие твердыню Старика, как-то очень уж дружно отправились в мир иной по причинам, которые даже самое тщательное расследование не сочло бы подозрительным. То же самое касалось многих посвященных рабочих и прочих лиц, которым было известно слишком много.

Такие вот интересные совпадения.

Из тех, кто был знаком со всеми секретами убежища Зильбера, в живых никого не осталось. Эрик Коулман знал, сколько межконтинентальных ракет в данный момент стоит на боевом дежурстве в полной готовности к старту и сколько термоядерных боеголовок несет на борту только что покинувшая Норфолк «Питтсбург» — субмарина последнего проекта. Он даже знал, какого цвета носки утром надел президент Соединенных Штатов, и с кем именно его жена сегодня изменит мужу.

Коулман знал многое, но при этом понятия не имел, сколько именно комнатушек насчитывается в бронированном логове Старика.

В этой он точно ни разу не был. Такая же небольшая, как и прочие закутки тесноватой капсулы, и сильно вытянутая. Большую часть помещения занимают периферийные агрегаты централизованной системы поддержания жизнеобеспечения, к которым Старик сейчас присосался всеми трубками своего навороченного кресла, в цене сравнявшегося с суперсовременным истребителем. Эдакий механический паук, вместо лап использующий колеса.

Оставшуюся часть делили Коулман и капсула виртуальной реальности, или, как ее изначально называли сотрудники — индивидуальный модуль глубокого погружения. Ясное дело, что не ширпотреб за несколько сотен, пластмассовую поделку было бы странно встретить в таком месте. Зильбер может и равнодушен к объему личного пространства, зато очень неравнодушен к его начинке. Здесь он, похоже, даже слоновую кость не пожалел, а ведь из-за драконовских природоохранных законов даже неплохо обеспеченные граждане могут увидеть ее только в музее.

— Что скажешь, Эрик? Нравится?

— Это не та капсула, которую вы обычно используете. Взяли новую?

— Нет, она не новая. Она… это не совсем то, о чем ты подумал. Перед тобой не просто капсула. Это своего рода пульт. Личный пульт. Его сегодня протестировали, ни малейших отклонений не выявлено. Значит, он все еще рабочий. Это я к тому нашему разговору по поводу Ростовцева.

— Вы о последнем разговоре?

— Да. О том, когда я говорил про некий радикальный способ окончательного решения проблемы Ростовцева.

— Я понял.

— Время, Эрик, отказывается ждать. Это сердце… мое последнее сердце… Оно никуда не годится, оно бракованное.