Девушка из нежной стали - Алюшина Татьяна

– Вика! Вика, проснись!

– А-а! – простонала она, открыла глаза и села.

Егор резко прижал ее к себе, крепко обнял и, поглаживая по спине, успокаивал:

– Все, все, это был просто сон! Все!

Она дрожала, всхлипывала, еще не совсем придя в себя.

– Мамочка! – плакал Степан и дергал ее за майку.

– Степик! – опомнилась Вика.

Она подхватила сына под мышки, притянула к себе на колени, крепко прижала на мгновение и стала целовать, заливаясь слезами.

– Ты в порядке?! С тобой все в порядке?! – спрашивала она, ощупывая сына с ног до головы.

– Мамочка! Ты чего? – рыдал Степан, не понимая, что происходит, и пугаясь того страшного и очень плохого, от чего мамочка так кричит, смотрел на нее расширенными от страха глазами.

– Хватит! – жестко сказал Егор.

Он забрал у нее Степана, поставил его на пол возле кровати.

– Вика, не пугай ребенка! Тебе просто приснился кошмар! Он здоров, он в полном порядке, с ним ничего не случилось!

– О господи! – пришла она в себя, окончательно проснувшись. – Степочка, солнышко, я тебя напугала?

Степка снова залез на кровать, забрался к ней на колени и заглянул в лицо.

– Почему ты так кричала? – спросил он уже не плача, но еще немного пугаясь непонятного и плохого.

– Мне приснился очень страшный сон, – спокойно ответила она, вытирая ему щеки.

– Нет, мамочка, тебе приснился очень, очень, очень страшный сон! – пояснил ей Степка, успокаиваясь.

– Да, именно такой. Мне приснилось, что злые люди тебя обидели, и я сильно испугалась.

– Мамочка, меня никто не обидел, ты не бойся! – успокоил он маму и вытер ей слезы. – А если кто-то нас обидит, я ему так дам, что он улетит! – пообещал Степан, для убедительности махнув кулачком.

Она улыбнулась, прижала его к груди и посмотрела на Егора поверх Степкиной головы.

– Извини, что напугала вас.

– Ничего. Примешь ванну, выпьешь горячего чая с медом, я сделаю тебе укол, и ты будешь спать дальше.

– Какой укол? – испугался Степка.

– Чтобы прогнать все кошмары! – пояснил Егор ребенку.

Степан кивнул, соглашаясь с таким объяснением. Он успокоился и испуг ушел из его глазенок.

– Я уже не засну. Мы лучше поедем, – возразила Вика.

– Заснешь, а поедем мы со Степаном, – распорядился командирским тоном Егор.

– Куда? – не поняла Вика.

– В магазин. Нам нужны продукты, а Степану тапочки.

Степан поднял и продемонстрировал матери голую ступню.

– Мамочка, ты тапочки забыла!

– Что ты еще забыла взять? – спросил Егор.

– Не знаю, я сейчас не соображу так сразу. Степик, что тебе еще надо? – спросила она.

– Компьютер! – мгновенно ответил Степан и замер в надежде.

– Ага, и мотоцикл! – согласилась язвительно Вика. – Подождите! – опомнилась она – Что мы обсуждаем?! Никуда вы не поедете, ни в какой магазин! Я сейчас встану, выпью кофе, и мы поедем со Степкой на дачу!

– Не хочу на дачу! Хочу с Егором! – возразил Степка.

– Поясняю! – твердо урезонила сына Вика. – Ни компьютер, ни собаку, никаких игрушек, вкупе со сладостями, никто тебе покупать не будет!

– Никогда? – ужаснулся ребенок.

– Нет, в данный исторический момент! – успокоила сына Вика.

– Мамочка, а сколько будет этот момент? – уточнил Степан.

– Ну, сегодня и завтра точно, а там посмотрим.

– Ладно! – разрешил Степка. – Но на дачу все равно не хочу! Хочу с Егором!

– У Егора Дмитриевича своя жизнь, свои важные дела!

– Это точно! – согласился Егор и жестким командным голосом приказал: – Степан, смотреть мультики, ты в ванную. Ни на какую дачу сейчас вы не поедете!

Отдав распоряжения, он встал с кровати, взял на руки Степана и вышел из комнаты.

Вика поплелась в ванную, только по дороге сообразив, что она раздета, но ни тот факт, что она в нижнем белье и майке, ни осознание того, кто ее раздевал, не взволновали ее сейчас.

Она чувствовала отупляющую усталость. От пережитого нервного напряжения и таскания на руках Степана всю ночь у нее болели все мышцы, у нее даже ногти на руках болели.

Горячая ванна немного помогла, ослабила боль, превратив ее из острой в ноющую. Вика с трудом вытерлась, заставляя себя двигаться. Белье и майку, которые она бросила на пол, раздевшись, пришлось задвинуть ногой в угол; наклониться, как оказалось при попытке, она была не в состоянии. Завернувшись в большое махровое полотенце, Вика отправилась на поиски рюкзака, обнаружила его на кухне, взяла за лямку и потащила по полу в комнату. Она достала чистую футболку, белье, надела и, собравшись с силами, в три приема, с передышками, натянула на себя джинсы.

Вика сидела на кровати, облокотившись локтями на колени, опустив голову, и уговаривала себя встать и дойти до кухни. Чай, пожалуй, она не осилит: заваривать, наливать, мыть чашку, а вот просто воды очень хотелось.

Не постучавшись, вошел Егор и присел перед ней на корточки:

– Что-то болит?

– Все, – ответила Вика, не поднимая головы. – Я Степку всю ночь на руках носила, а он тяжеленький мальчик.

– Об этом мы потом поговорим, как ты вообще ушла из больницы.

– Потом, – согласилась она.

– Джинсы ты зря надела, теперь снимать придется.

– Это мне уже не осилить, но ты же распорядился: «чай», а на кухню надо как-то идти.

– Не надо, я принесу, ложись.

Он уложил ее, подчинившуюся беспрекословно, на кровать и второй раз за утро снял с нее джинсы.

– Где Степан? – спросила Вика.

– Смотрит мультики, – выходя из комнаты, ответил Егор.

Когда Егор принес чай, Вика изо всех сил боролась со сном. Стараясь не стонать, она поднялась повыше на подушке и взяла чашку двумя руками.

– Мне лучше не спать, а то опять кошмар приснится.

– Не приснится, я сделаю тебе сейчас пару уколов, и ты будешь спокойно спать, без сновидений.

Пока она пила чай, он что-то там делал на туалетном столике, Вика не видела, но когда он подошел к кровати, в руке у него было два одноразовых шприца, наполненных каким-то лекарством. Егор забрал у нее из рук пустую чашку, поставил на прикроватную тумбочку, ловко перевернул Вику на живот, задрал футболку, приспустил трусики и сделал уколы.

Наверное, ей должно было быть стыдно и всякое такое, что положено испытывать в столь неприятной ситуации. Наверное, но она спала уже тогда, когда он ее колол.

Егор вел машину и улыбался, поглядывая в зеркало заднего обзора.

Степка, ухватившись двумя руками за спинки передних сидений, просунул между ними голову и что-то увлеченно рассказывал всю дорогу. Егор слушал вполуха и думал:

«Зачем я оставил их у себя? Да еще настаивал! Почему вдруг мне так хочется разобраться в этом деле и защитить чужого ребенка, а заодно и его шалую мамашу? «Степан Шалый. 3 года!» Моему сейчас было бы четыре! Черт бы тебя побрал, Вика! Ну, положим, то, что ты сразу нашла себе другого мужика, было ясно и раньше, но что-то папаши не наблюдается ни в прошлом, судя по тому, что фамилия у ребенка твоя, ни в настоящем. Что, большая любовь не удалась? А парень замечательный! Умный, да еще с юмором и, скорее всего, здоровый, но анализы сделать надо!»