Герой моих снов (СИ) - Смирнова Лана

Где-то через пару дюжин дней напряжение, безмолвно витавшее над орденом, вдруг рассеялось. Тари не посвящали в детали. Несмотря на то что её счастливое вмешательство по факту сорвало заговор, она не стала вдруг центром политических интриг. Маленькая пешка на службе Короне сделала свой маленький вклад. Дойдёт ли она когда-нибудь до края доски или люди столько не живут? Сейчас она могла только догадываться по мелочам, что происходит, всматриваться в круги на воде и пытаться представить, какой камешек бросили.

Вот складка на лбу магистра Тарнаса немного разгладилась. Вот уже три дня подряд никто не являлся в чёрном экипаже без герба. Вот часть свитков и записей отправили в архив расшифрованного, пусть само толкование и скрыли от рядовых адептов. Вот дошло дело и до неё.

Молчаливые маги в цветах ордена Строгости проверили её маленькую квартирку, но следов враждебного вмешательства не обнаружили. Но всё же скрыли и Тари, и чердачок от чужих глаз особым заклинанием: тот, кто знал точный адрес и её лично, мог к ней попасть, а вот чужаки не сумеют ни дороги найти, ни даже в окна заглянуть. Конечно, заклинания создавали определённые сложности, скажем, потребуйся Тари срочная помощь тех же строгих, но зато она могла не опасаться слежки. Ей выдали в бессрочное пользование артефакт отвода глаз, сделавший её ещё менее запоминающейся. Небольшая благодарность за вклад в благополучие Империи.

И, наконец, спустя почти полную луну безотрывной работы в ордене Тари вернулась домой.

Поднявшись на свой любимый уютный чердак, Тари долго сидела у входа и разглядывала обстановку, как будто видела впервые. Потом разделась, бросив вещи прямо на пол, и рухнула в кровать на промёрзшие простыни. Проспала она до полудня. В панике вскочила, но вспомнила, что ей дали несколько выходных, и легла обратно. Остаток дня она то дремала, то размышляла, то через силу наводила порядок, стирая налетевшую пыль и проветривая залежалые вещи.

Пока она жила в ордене, она боялась спрашивать даже у самой себя — а что же с Артисом? От него не пришло ни одной весточки, но она и сама никак не пыталась с ним связаться. Понятное дело, что он-то как раз оказался в самом оке бури, распутывая ниточки, которые она случайно ухватила.

Он не забыл о ней? Он… не пострадал?

Тари втайне надеялась, что он навестит её прямо в ордене. Или что встретит ей в квартирке, хотя умом понимала, что ему не до того, что это опасно, что она сама скрыла их отношения. Но всё равно надеялась.

И дни потекли в привычной рутине. Работа ордена постепенно налаживалась, и адепты, наконец, смогли немного отдохнуть и переключиться на другие темы предсказаний. По Марлею ходили слухи о том, что кто-то из сыновей Великих Домов оказался в руках ордена Строгости. Что Корона слишком жестока. Что Корона недостаточно жестока. Что капуста подорожает.

По этим слухам, по кругам на воде, Тари понимала, что кризис прошёл. И её всё больше мучил вопрос — где Артис? Её приходили в голову разные ответы, но ни один не нравился.

На второй дюжине дней после возвращения домой ей приснился пророчественный сон. В нём она сидела у потухшего камина и вязала затейливый шарф мелкими крючками. И нигде рядом с ней не ощущалось чьего-то присутствия, во сне она была совершенно одна, спокойная и сосредоточенная. Проснувшись, Тари тщательно всё записала, как и положено, а потом разрыдалась. В ордене её поздравили с возвращением видений. Магистр Тарнас только укоризненно покачал головой, но улыбнулся сухо и одобрительно. Тари кивала. С тех пор работа у неё действительно спорилась: она обращала внимание на другие детали и чаще стала нащупывать ниточки смыслов и общих мотивов.

Но в остальном она чувствовала себя ужасно. Тари разбирала бумаги так долго, сколько хватало светильников, а потом в ночи возвращалась в квартирку, которую не успевала толком прогреть. По утрам просыпалась позднее, чем стоило, и то забывала завтрак, то жевала подсохший хлеб. Клубничное варенье заплесневело и, поразмыслив, Тари вылила его, а в банку насыпала снега, да так и оставила на подоконнике на пару дней. Потом нашла и долго ругала свою недалёкость.

Ротильда повторяла, что Тари ужасно бледненькая и слишком себя загоняет и добавляла то плюшку, то кренделёк к каждому заказу. Тари не сомневалась — дело государственной важности уже кто-то разболтал в кофейне, и гномка в курсе её приключений. Вот тебе и секреты. Тари честно пыталась всё съесть, но периодически забывала и уносила выпечку домой. Иногда она перебивалась вчерашними плюшками, но в основном хлебцы копились на кухонном столике и сохли.

Иногда Тари проводила целые ночи без сна, думая и утирая слёзы, которые набегали от этих дум, а иногда спала целыми сутками, если её не ждали в ордене. Перебирала свои записи снов, но не читала. Коллеги замечали её непривычную молчаливость, расспрашивали, звали с собой, но Тари отмахивалась. Магистр Тарнас только головой качал, но она работала отчаянно. Сны к ней приходили часто — и вещие, и обычные, но теперь всё поменялось местами. В обычных снах она чувствовала, как её обнимают знакомые руки, как бьётся сердце рядом с ней, а в вещих он не появлялся ни разу. Трудно сказать, что было больнее.

Окончательно надежда растаяла вместе с последним снегом ближе к середине весны.

Тари достигла того самого момента, после которого отчаяться сильнее невозможно, а страдать больше нет сил. В ближайший выходной она встала затемно и отправилась на рынок. Долго бродила между рядов, пробуя то мёд, то солёные арбузы, то мочёные яблоки, а купила себе в итоге шитый льняной платок да первой весенней ароматной зелени. Домой Тари шла очень медленно, слушала проснувшийся Марлей. Грея лицо в лучах нежного, такого долгожданного солнца, она почувствовала облегчение.

«Где-то я слышала, мол, девицам идёт на пользу влюблённость в прекрасных и недоступных лордов. Хотела бы я сейчас посмотреть тому сказочнику в глаза», — подумала Тари, и способность иронизировать над ситуацией её даже обрадовала.

Поднимаясь на свой чердачок, она думала о том, что пора провести весеннюю уборку, выбить половички и выстирать все салфеточки, и о том, какой чудесный зелёный суп можно сварить из молодого лука, черемши и шпината, но, когда она зашла в квартиру, все мысли вылетели прочь из её головы. На вешалке висел серо-голубой лёгкий плащ с дивной северной вышивкой по подолу. Рядом — высокие ботинки тонкой выделки. Тари выронила связку зелени и судорожно нащупала под плащом амулет. Но вряд ли злоумышленник стал бы развешивать свою одежду.

Оставался второй вариант. Тари со всей силы пнула чужие ботинки и вылетела в комнату. На её кровати полулежал Артис, закинув руку за голову, и читал бумаги на её тонком деревянном планшете с удивительно умиротворённым видом. Кровать была ему очевидно коротка, и он втиснулся на неё по диагонали. Он казался совершенно чуждым в её простенькой квартире, на её крохотной кровати в её тихой и обыденной жизни. Если бы Тари не выронила пучок травы раньше, то точно кинула бы им в Артиса, но руки были пусты. Мелькнула мысль разуться и кинуть сапожком, но первый импульс прошёл, и пришлось подбирать слова. На неё накатили волны ярости, радости и облегчения одновременно. Пока она мялась, Артис заметил её присутствие.

— Тари! — воскликнул он, поднимая глаза от планшета и поднимаясь. — Я…

Тут Тари заметила, что именно он читал: там она хранила записи своих снов. Это уже выше её сил.

— Да как ты смеешь! — она практически прыгнула вперёд за планшетом, но Артис его просто отбросил и поймал летящую на него Тари.

— Наконец-то, — Артис сжал её, выбив весь воздух вместе с возможностью говорить — Полную луну я пытался пробиться к вам в крыло или просто попасть на встречу с тобой, а ваш магистр Тарнас закрыл столичное крыло «до выяснения всех недомолвок». Полную дюжину дней я выслеживал тебя через все отводы глаз, висящие на тебе. Я столько всего думал…

— Что именно? — прохрипела Тари, не в силах коротко выразить мысли, разом рвавшиеся наружу. Услышав её сдавленный голос, Артис немного расслабил руки.