Почувствуй это снова - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда кажется, что если бы я не носила ребенка, сошла бы с ума от тоски по мудаку Матвею Адомайтису, как то жуткое чудовище в сказке о токсичных отношениях.
Я капец как по нему скучаю, Господи! Что абсолютно ненормально, учитывая обстоятельства.
И вот Матвей ведет нас с Любой в сторону домиков. На его левом плече Любина сумка, правой рукой приобнимает меня. По–дружески помогает не увязнуть в пушистом снегу. Захар плетется позади.
Я говорю:
– Комнаты все распределены, оказывается. Нужно было заранее бронировать, как отели в разгар сезона в Сочи. Кто бы мог подумать.
– Об этом неделю трещали в чате, – вставляет Люба. – Юль, в облаках витаешь? Все в курсе были.
Нет, ну какая она душнила! И как я не замечала столько времени?
– Я не читаю чаты, ты ведь знаешь. Там всегда сотни сообщений не по теме.
– Ну и кто тебе виноват? – бросает в пустоту.
В глаза не смотрит. Либо стыдно, либо трусит. Скорее всего второе, по этой же причине ничего не сообщила Матвею про таблетки. А она ему не сообщила, иначе бы он вел себя иначе. Если уж решилась на войну — шла бы до конца. Как я.
– Перераспределим, какие, блин, проблемы, – перебивает Матвей весело. У него, кажется, прекрасное настроение, и подобные мелочи мало волнуют. – Люба, показывай, где что. Не терпится уже в баньку. Девчонки, взяли купальники? Лично я свои плавки забыл.
– Серьезно? Пойдешь без? – приподнимаю брови, а потом против воли смеюсь.
Он пожимает плечами и улыбается:
– Думаешь, идея не очень?
Глава 14
Через пару минут мы заходим в главный, самый большой корпус и начинаем стягивать куртки.
Вокруг всё деревянное: и пол, и потолок, и стены, и мебель. В гостиной – огромная искусственная ёлка до потолка, украшенная дешевыми бумажными гирляндами. Переходник рядом утыкан вилками с небезопасно торчащими проводами.
Я изгибаю бровь и говорю вслух:
– Бли–ин! Надеюсь, не загоримся. Лично я бы на ночь поставила часового.
Все, кто услышал, громко смеются. Кроме Матвея. А хотелось бы, чтобы остроумие оценил именно он. Люба фыркает: «Ей ничего не нравится!», но на этом всё. Она никогда не умела держать удар.
Мы поднимаемся на второй этаж и бросаем вещи в свободную комнату с двумя кроватями. Застываем, смотрим. Нас по–прежнему аж четверо. А еще мы дружим.
– Кто же будет здесь спать? – театрально спрашивает Захар. И сразу же добавляет: – Пожалуй, я. Фигово мне, не обессудьте.
Падает на койку и принимает позу эмбриона.
– Тебе помощь нужна? – спрашивает Матвей.
Я решаюсь посмотреть на Мота и понимают, что тот выглядит обеспокоенным. Немедленно хочется что–то сделать, чтобы сгладить ситуацию и помочь. Следуя порыву, подхожу ближе и присаживаюсь на корточки.
– Захар, ты как? Заболел? – спрашиваю осторожно. – Давай я лекарства поищу? Только скажи, что нужно, вы тут самые медики.
Захар приоткрывает один глаз и смотрит удивленно.
– Ты плачешь? – пугаюсь я.
– Да. На вас троих без слез не взглянуть, – ржет в подушку. – Всё норм. Просто посплю. Окей?
– Юля, пойдем, – говорит Матвей. – Он большой мальчик, знает, что делает.
– Хорошо, ладно.
Мы втроем выходим в коридор и спускаемся по лестнице. Каждое движение, взгляд и слово кажутся значимыми. Мы не были в одной компании, не будучи в паре. Я смотрю на Матвей как будто другими глазами. Вообще, всё очень сильно изменилось.
Я думаю о том, что возможно, сегодня скажу ему о беременности. Открою рот и произнесу: «Между нами всё кончено. Но я не буду препятствовать твоему общению с ребенком, если вдруг у тебя появится такое желание».
Без Захара углы треугольника становятся особенно острыми. Я по инерции кладу руку на низ живота, где находится объект будущих обнимашек. В настоящем мне их адски не хватает.
– Что с ним, Мот? – спрашиваю громче. – Я клянусь, у Захара слезы на глазах.
В этот момент со второго этажа сбегает Кристина, обгоняет нас, спешит куда–то и грандиозно поскальзывается! Матвей не теряется и ловко ловит. Грохот стоит! Я на пару шагов отступаю.
– Вау. Спасибо! – выдыхает она в полуметре от пола, пялится на Мота, который всё еще держит ее на руках. – А ты кто, мой герой? На парах я тебя не помню.
– Матвей, – отвечает он, улыбнувшись. – Приглашенная звезда. А ты, экстрималка?
– Заметила, что звезда. Кристина.
Ее глаза загораются восторгом, а у меня открывается рот. Вот так просто?
Да ладно!
На доселе равнодушном лице Матвея мелькает, кажется, интерес. Губы растягивает улыбка. Третий острый угол вырывается из треугольника и становится самостоятельным звеном. Помогает Кристине встать на ноги, а потом любезно соглашается открыть для нее пиво.
После этого момента меняется всё. Нас не было минут пять: пока укладывали Захара спать, пока спасали Крис... Спустившись вниз, я понимаю, что за это время народ успел как следует накидаться.
В гостиной настоящий кипиш! Крики, смех, звон посуды. И куча, просто куча стопок и пластиковых стаканчиков! Пьяные громкие тосты во славу универа и факультета.
Пока я оглядываюсь и привыкаю к атмосфере, шустрые девчонки, в том числе Люба, во всю сортируют продукты и нарезают салаты. Парни кучкуются и болтают. Кто–то разливает по стопкам водку. Кто–то готовит шампуры для мяса.
Я же... переминаюсь с ноги на ногу, почувствовав себя не в своей тарелке. Опасливо ищу глазами Матвея, не нахожу. Раздражение придает сил.
Я опираюсь на спинку стула и громко спрашиваю:
– Чем–нибудь помочь? Кому–нибудь?..
Меня не слышат. Или делают вид, что не слышат. Слезы на глаза зачем–то наворачиваются, но я обещаю себе быть легкой и компанейской. Не мнительной.