Дар экстрасенса. Сборник - Анна и Сергей Литвиновы

Старик обвел нестерпимо-ярким взором гостей — никто не смог выдержать его взгляд, все опустили глаза. Промолвил:

— У меня нет готовых ответов. Только догадки. И гипотезы.

— Валяйте же, — с очаровательной невежливостью, свойственной молодости и потому извинительной, проговорила девушка. — Мы устали ждать.

— Во-первых, я могу с уверенностью утверждать, что вы не одиноки. Вас — или, если угодно, нас — мало, но мы все же являемся на свет. Я думаю, нас, избранных , рождается один человек на миллион. А может быть, и того меньше. Кто-то из нас умеет проходить сквозь стены. Кто-то понимает язык животных. Кому-то ведомо будущее. Кто-то лечит тяжелейшие болезни словом или наложением рук… Кто мы? Отклонение в эволюции? Тупиковая ветвь в естественном отборе? Я не знаю… А может, наоборот, мы не отступление от нормы, а новая норма ? Может, именно через нас совершенствуется человечество? Благодаря нам? А если мы станем держаться вместе, и заключать браки друг с другом, и рожать детей — возможно, таких, как мы, будет все больше? И когда-нибудь все люди научатся читать мысли, исцелять силой слова и левитировать — то есть летать без помощи механизмов…

Речь Алексея Викентьевича завораживала. Гости смотрели на него во все глаза.

— Я думаю, — продолжал он, — что мы, избранные, были всегда. Мы становились жрецами в Древнем Египте. В античном мире — пифиями и оракулами. Как колдунов и ведьм, нас карала святая инквизиция, сжигала на кострах. Кто-то из нас объявлял себя пророком и основывал новые религии. Кто-то выходил в святые угодники: врачевал, наставлял, творил чудеса, предсказывал будущее… А в диких племенах мы становились (и посейчас становимся) шаманами… Где-то нас запирали в дома скорби и заточали в монастыри… И только здесь, в Советском Союзе, и сейчас, в первой половине двадцатого века, мы получили невиданный ранее исторический шанс…

— Шанс? Какой? — тихо, одними губами вопросила Софья, однако старик расслышал ее.

— Наш шанс — объединиться. Держаться вместе. Изучать самих себя и собственную природу.

— А почему этот шанс вдруг возник именно сейчас? — рубанул Дмитрий. — Что такого особенного для вас в текущем историческом моменте?

— Вы, Дима, простите, какого года рождения? — вопросом на вопрос ответил старик.

— Я? Девятьсот одиннадцатого.

— А вы? — обратился он к Софье.

— Вообще-то женщинам подобных вопросов не задают, — кокетливо рассмеялась девушка. — Но я на него могу еще пока отвечать чистейшую правду. Мне девятнадцать лет — стало быть, я ровесница революции, тысяча девятьсот семнадцатого года рождения.

— А я — девятьсот девятого, — не дожидаясь вопроса, промолвил Аркадий. — Но при чем здесь наш возраст?

— Возраст имеет большое значение. Потому что вы первое в цивилизованном мире поколение за последние две тысячи лет, живущее вне религии и без религии. Конечно, когда-то вас, наверное, крестили. И даже приводили за ручку в церковь…

— Меня — нет, — гордо отмежевалась девушка.

— …Но вы атеисты, разве нет? Ваше детство, и отрочество, и юность — они ведь прошли вдали от церкви, не так ли?

Никто не возразил.

— Мы живем в безбожном государстве, — продолжал Алексей Викентьевич, — и для нас это великолепная возможность. Она впервые представилась нам — возможность познать самих себя. Представьте: если бы вы, с вашими талантами, родились сто, двести лет назад? Как бы вы объясняли сами себе свои способности? Божьей благодатью. Господней милостью. Кем бы вы стали в те времена, когда в обществе заправляли попы и монахи? Святыми целителями и предсказателями, вы вершили бы чудеса к вящей славе монастырей. Или, может, вы превратились бы в сектантов, создавали новые религии, и тогда бы вас преследовали и заточали в подземелья. Но теперь мы свободны от мистики и метафизики любого рода. В стране, где церковь отделена от государства, мы можем сами познать себя и служить себе… Как служили самим себе революционеры, основатели нашей большевистской партии…

— Вы хотите сказать, — тихо переспросила Софья, — что наши вожди тоже были, м-м, необыкновенными ?

— Конечно! — с живостью воскликнул старик. — Я ведь хорошо знал их многих! А как вы думаете, если б дело обстояло иначе, смог бы Ленин с горсткой соратников устроить революцию в огромной стране? Мог бы Троцкий одной речью завоевывать тысячи сторонников и убеждать целые дивизии поворачивать штыки в нужную сторону? А Сталин — да ведь он просто умеет читать мысли, я знаю…

Когда разговор коснулся политики, и Аркадий, и Дмитрий подобрались, нахмурились. Алексей Викентьевич почувствовал их напряжение, махнул рукой.

— Но не будем лезть в дебри… Вернемся к вашей личной судьбе… Вы — или, по крайней мере, двое из вас — сумели расслышать мой зов , и потому вы здесь… Здесь, в горах, я не один… Нас, таких же, как вы, здесь немного, всего лишь четверо… Мы живем уединенно, все вместе, коммуной… У нас свое хозяйство. Овощи, фрукты, имеются коровы и куры. Мы сами ухаживаем за ними, сами печем хлеб, стараемся ни с кем из посторонних не общаться. Мы отказались от общественной жизни. Но зато мы заняты друг другом и с помощью коллег совершенствуем свои таланты… И я приглашаю вас присоединиться к нам. Легкой жизни я вам не обещаю. Но обещаю, что она будет интересной. Впрочем, — старик обвел своим пронзительным взором гостей, — я приглашаю не всех. Один из вас троих мне солгал. И он не избранный. Он здесь, — старик коротко и невесело хохотнул, — совсем по другому делу.

Двое мужчин и девушка переглянулись между собой. Недоумение, настороженность и подозрительность выражали их взгляды. Алексей Викентьевич продолжил:

— И я прошу этого человека — он ведь знает, о ком я говорю, — встать и уйти. И забыть место, где он был, и то, что он здесь слышал. Прошу!

Старик по очереди осмотрел пришедших. Никто не двинулся с места.

— Ну, хорошо, — молвил он. — Тогда небольшое испытание.

Он достал из своей пастушьей сумки три обреза охотничьих ружей. Протянул их по очереди гостям, аккуратно держа за дуло.

— Ружья заряжены. Но я не хочу подвергать вас смертельной опасности, поэтому они заряжены не жаканами, не дробью и даже не солью. В каждом — по два патрона, начиненных капсулами с красной краской. Вы сейчас возьмете обрезы и отойдете на тридцать шагов от костра. Вы, — кивнул он девушке, — на север. Вы, Дмитрий, на восток. А вы, Аркадий, на запад. Завязывать глаза я вам не буду. Ночь по-прежнему темна. Не видно ни зги. По моей команде вы начнете стрелять. Тот, в кого попадет краска, — проиграл. И он немедленно отсюда уходит. Условия ясны?

— А если я не умею стрелять? — вклинилась девушка.

— Вы умеете стрелять, — с нажимом сказал старик. — Сейчас все девушки умеют стрелять. Начинаем!

Он хлопнул в ладоши.

Гости, каждый с обрезом в руках, нехотя поднялись и потащились от костра в разные стороны. Через пять шагов они исчезли в темноте. Алексей Викентьевич остался у огня в одиночестве. Выждав еще полминуты, он выкрикнул: «Пли!»

Три выстрела слились в один.

Во лбу сидящего у костра старика вдруг появилась алая точка. Его тело дернулось и завалилось на бок.

И в тот же самый миг откуда-то вдруг ударил нестерпимо яркий электрический свет.

Два луча прожектора, вспыхнувших в соседнем перелеске, поймали в свое перекрестие полузатухший костер. Возле него недвижно лежал старик. У его головы расплывалась лужа черной крови.

Прожекторы выхватили из темноты и троицу, стоявшую по разные стороны от костра на равном от него удалении. Двое из них, Аркадий и Софья, сжимали обрезы.

А у Дмитрия в правой руке оказался наган.

Оба его плеча, и правое, и левое, были испачканы красной краской.

Из перелеска донесся усиленный рупором мужской голос:

— Всем бросить оружие! Поднять вверх руки!

Обрезы и наган полетели на землю. Все трое живо вскинули руки.

А навстречу им, из перелеска, уже бежали с винтовками наперевес люди в новенькой форме бойцов НКВД…

Строго секретно, в одном экземпляре

Комиссару госбезопасности 1-го ранга

КАПУСТИНУ Л.М.

29 августа 1936 г.

ОПЕРАТИВНОЕ ДОНЕСЕНИЕ

28 августа 1936 года операция «Шторм» вошла в свою завершающую стадию. Агенту «Оракулу», под прикрытием легенды о якобы имеющихся у него экстраординарных способностях, удалось встретиться с руководителем контрреволюционной организации так называемых «ясновидцев» — гр-ном ЕРМОЛОВЫМ Алексеем Викентьевичем (1880 года рождения, не работающий, из дворян). Встреча состоялась в пустынной горной местности, в двадцати километрах к юго-востоку от аула Архыз. (Карта местности прилагается.)