Участь Кассандры - Наталия Ломовская

– Мы вас не оставим. Я лично буду тебе помогать, – пообещал товарищ Золотивцева.

Его интонации были безупречны, мужественное лицо дышало отвагой и прямотой. Горькое мое знание, счастливый мой дар! Под чертами честного партийца с простой фамилией Блинов я отчетливо видела хитрую, хищную мордочку маленького зверька. Ласки, например. Низвержение Золотивцева было и в его интересах, он подогрел, довел до кипения и вовремя помешал затеянное мною варево, а теперь продолжал снимать с него сладкие пеночки.

У него был ко мне свой интерес, у меня к нему – свой. Мы вступили во взаимовыгодное сотрудничество.

Нет, я не стала его любовницей. У него водились подружки помоложе и попроще, его слабостью были толстушки-буфетчицы. Он ценил вкус Золотивцева в отношении женщин, но презирал его за отсутствие размаха.

Под его кураторством я стала тем, кем мечтала стать. Хозяйка салона, законодательница мод и вкусов. Властительница компрометирующих материалов.

У меня бывали видные чиновники, деятели искусств, министры… И актрисы, певички, балерины, просто красивые, холеные женщины. В моей квартире, которая еще подросла и вверх, и в стороны, проходили пышные обеды, устраивались частные концерты и завязывались любовные интрижки. Алкоголь и близость прекрасных дам развязывали языки, раскрепощали гостей. В «приемные дни» никогда не пустовали гостевые спальни. Их было две, оборудованные в классической манере борделей. Широкие кровати, бархатные шторы, зеркала и фривольные картины… Будь моя воля, я бы устроила это по-другому, но примитивные вкусы визитеров диктовали свои правила. Порой приезжали высокие гости из южных республик. Как же, надо увидеть хоть раз в жизни колыбель революции! Колыбель качалась с размахом, гулянки шли по три дня. Заливались шампанским дорогие ковры, обнаженные девы дергались в вакхическом танце, вершились сцены дикого восточного сладострастия. Мне приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы гул веселья не выходил за пределы квартиры, и если Блинов урегулировал вопросы с властями, то отношения в собственной маленькой семье мне следовало улаживать самой. Как много могут сделать деньги! К услугам ребенка была чудесная дача и целый штат проверенной прислуги. Он рос, как маленький принц, и я отслеживала малейшее его душевное движение. Я слышала, как стучит его сердце, как движется его кровь одной со мною группы, знала его мысли раньше, чем он успевал подумать. Великое счастье материнства, всецелой и всемогущей власти над душой и телом рожденного тобой, тебе принадлежащего человека!

Я выбрала для Володи карьеру офицера – его пребывание в Суворовском, а затем в военном училище было удобно нам обоим. И все шло так хорошо… Я не чувствовала угрозы, сын красиво взрослел, я красиво старела. Перед его поступлением в военное училище я решила устроить мальчику каникулы. Мы поехали на курорт в Болгарию, и вот там, в другой стране, мне довелось встретить равную себе… Но нет – она была сильней меня.

В гостинице я познакомилась и подружилась с женщиной, женой крупного московского чиновника. Та обожала Болгарию, отдыхала тут каждый год – от чего, спрашивается? Ирина, так ее звали, и рассказала мне про слепую провидицу, что предсказывает будущее, знает прошлое, разговаривает с мертвыми, помогает найти потерянные вещи, объясняет замысловатые ходы судьбы… И никогда не берет денег с тех, кто к ней приходит, а ходят к ней многие. Это обстоятельство меня неприятно поразило. Не берет денег? На что же она живет? Живет очень скромно, ответила мне Ирина. Это просто крестьянка, вот как бывают в деревнях. Не зная, верить или не верить, ощущая смятение и странный трепет, я поехала к провидице.

Дом, крытый красной черепицей, в самом деле походил на крестьянский, но был необычайно опрятен. Я ожидала каких-то особых церемоний – человек любит напустить туману там, где пред ним встает нагое, несомненное чудо. Но нас привели в чистенькую горницу, где в уголке чинно сидела в кресле с высокой спинкой женщина в черном одеянии. Она приветствовала нас кивком головы, и тут только я увидала, что это старуха. Простая старуха с некрасивым, землистого цвета лицом, крючковатым носом, пустыми бельмами слепых глаз. Разочарование было столь болезненно, что я не сдержала тяжелого вздоха, и старуха его услышала. Конечно, у слепых ведь обостренный слух!

Она засмеялась – молодым, девичьим, ребяческим даже, смехом. Словно коротко прозвенел и упал в траву колокольчик. За спиной у меня послышались шорохи, шепотки… Оказалось, у дверей толпится человек десять. Оказалось, Ирина, моя спутница, тоже отошла к дверям, и я стою одна перед слепой старухой. Одна, посреди комнаты, как на ладони у нее, на широкой, шершавой ладони.

– Выйдите все! – приказала старуха.

Топот ног за спиной подтвердил, что приказ ее исполнен. Я не шевельнулась, потому что знала – он ко мне не относится.

– Поди сюда, присядь, – предложила крестьянка, указывая на низенькую скамеечку. – Вот, значит, пришлось повидаться. Зачем пожаловала-то?

Удивительно – она ведь не могла говорить по-русски, а я совсем не понимала по-болгарски, несмотря на родственность этих языков. Как мы разговариваем?

– Елена-Елена, что же ты сделала со своей жизнью? – продолжала пророчица с материнской грустью. – Что же ты натворила, глупышка?

Я хотела ответить, я хотела встать и уйти, но отчего-то разрыдалась, уткнувшись ей в колени, в теплую шерстяную ткань, пахнущую свежим хлебом и пылью. Я плакала, словно на собственных похоронах, я вспоминала всю свою нелепую, зря проведенную жизнь, я рассказывала ей, этой деревенской бабке, про свое сиротство, про страх перед враждебным миром, про обиды свои! Юность по колено в крови, насилие, любовь и обман Арсения, о котором я думаю все эти годы, которого люблю, как прежде! Долюшка моя, долюшка горькая! Когда ж я тебя до дна выхлебаю, когда сердце мое успокоится?

– Не плачь больше, не надо, – носовым платком из грубого холста старуха на ощупь утерла мне глаза и щеки, как маленькой, вытерла нос. – Велики твои грехи, Елена. Но ты отмечена высшей печатью…

Она говорила долго, но я не вслушивалась, боролась с приставшей вдруг икотой. Кажется, старуха просила меня одуматься, начать новую жизнь, родиться заново… Обычные благоглупости! Но кое-что в ее словах…

– А как увидишь свою внучку, кровь от крови твоей, как и ты, помеченную, – откроются для тебя двери царства заветного, и будет там вечная жизнь, вечная молодость, вечная и чистая любовь…

Сомнений не было. Болгарская пророчица обещала мне смерть сразу после появления на свет моей внучки. Я не собираюсь жить вечно, это противно здравому смыслу. Но в моих силах отсрочить собственную кончину, отменив предполагаемое потомство раз и навсегда!