Гнилое дерево - Комбат Найтов

- Свою звезду Героя ты заработал! Верно я говорю, Николай Александрович? - не умевший никому из 'старших' перечить, Булганин привычно закивал головой и вытащил наградной лист.

- Подполковник Алабышев, имя-отчество? Год рождения?

- Николай Михайлович, шестого года.

Пока Жуков, через переводчика, знакомился с немцем, бригадный комиссар заполнил наградной лист, подписал его и дал подписать Жукову. Немца хотели тащить на НП, но Владислав рекомендовал отвезти его в фольварк за высотой 122,0. Все поехали туда, кроме подполковника Алабышева, он вернулся в полк. Там немца очень корректно допросили. Собственно, больше всего всех интересовала судьба еще одной пушки, но, Шпонек сказал, что ничего об этом не знает. Ничего ценного он не сказал, но, пушки сюда привезли по душу Осовца. Собственно, для Владислава в этом не было ничего нового. Операцию под Аресом он планировал именно потому, что после Бреста, Осовец ожидала та же участь. А леса под Дригалленом он считал естественными позициями для подобных орудий. Так что - успели, через два-три месяца было бы поздно. Арес-Зюд был наиболее вероятным местом для них, как раз на пределе дистанций прицельного огня.

- Господин генерал, позиции под Швенцеком в Дригаллен-форст уже готовы?

- Нет, но там работает инженерный батальон из Арес-Зюд. - недовольно сказал Шпонек. Он тоже понял, по чью душу заглянул в Арес Преображенский. - Судьба Вам улыбается, господин полковник. Предыдущего командира корпуса сняли из-за Вас, теперь вы расправились с пушками, которыми Вас собирались выбить из Осовца, и вынудили меня сдаться.

- Осовец всегда был крепким орешком для немецкой армии. И сейчас вы повторяете ошибки той войны.

- Ту войну у России мы выиграли! - заметил фон Шпонек.

- В этой у Вас нет ни единого шанса! - ответил за Владислава Булганин. Сам Владислав хотел ответить по-другому: 'Мне очень жаль, что такие генералы, как вы, сидят на таком гнилом дереве, как Третий Рейх!'

В шесть дней не уложились, наступление продолжалось 12 дней, затем перешли к обороне, отодвинув немцев от Осовца в среднем на 25-30 километров. А если считать от цитадели, то почти на восемьдесят. Теперь они ни при каких условиях не могут достать ее. В ходе боев нашлось и второе орудие, точнее часть ее лафета. Он находился в Арес-Зюде на полигоне. Под Кобрином фронт смог 'откусить' часть шестой армии и загнать ее в леса. Восстановили снабжение и боеспособность 21-й армии. 4-ю - расформировали, но ее командарм командует 21-й, которая сейчас имеет в своем составе 12 дивизий. 'Нашелся' и Кузнецов. Вышел под Пинском лесами с небольшой группой красноармейцев и командиров. Его арестовали и отправили в Москву.

Остановка наступления вызвана погодой: сильнейшие снегопады, пока без морозов, превратили дороги и поля в сплошное болото. Собственно, весь октябрь и ноябрь лил непрекращающийся дождь, перешедший в дождь со снегом, а затем и в снегопады. Снега уже почти по пояс. Самые тяжелые и кровопролитные бои шли на самой границе, под Бьялла. Пять высоких холмов прикрывали Бьяллу с юга: высоты '177', '202', '205', '188' и '183'. На обратных склонах стояли немецкие 210мм гаубицы, которые обстреливали Вонсожский ОП, понесший с начала войны самые высокие потери среди войск гарнизона. Его прикрывала 8-я Минская дважды Краснознаменная дивизия имени Дзержинского. Командовал ею уроженец этих мест полковник Николай Иосифович Фомин. В свое время были некоторые сомнения насчет него у Карбышева: в списках он был подчеркнут синим, пропал без вести, и о его судьбе было ничего не известно. Но, в связи с тем, что в 41-м году штаб дивизии из его родных Ставински переехал в Осовец, и удалось поближе познакомиться с полковником, Карбышев оставил его командовать этой дивизией, ставшей основой гарнизона крепости. Его дивизия прикрывала позиции 119-го и 121-го пульбатов. Но, достать немцев за склонами холмов было нечем и некому. 117-й гаубичный полк на начало войны был вооружен старыми, времен 1-й мировой войны, 122-мм гаубицами 1910/30, причем на окружных складах в Червоном Бору под Замбруво (выдвинутых к самой границе) для полка стояли двадцать четыре новеньких 122-мм гаубиц М-30 и двенадцать 152-мм гаубиц НМ, несмотря на то, что по нормам 40-го года в ГАП должно быть шестнадцать пушек и сорок четыре гаубицы. Но, было чисто на бумаге. Перед самой войной, со страшным скрипом, вырвали 4 батареи М-30, а остальное осталось на складах округа. После начала войны полк в первых боях потерял половину старых орудий, но, удержал позиции на левом фланге крепости. Затем, когда паника улеглась, и в то, что Осовец будет удержан, поверили, удалось довести количественный и качественный состав полков до нормы. Но, в качестве пушек пришли А-19, а вместо НМ - пришли более подходящие для данного района МЛ-20. Однако Владислава такой поворот событий не устроил. Он выделил время и съездил, еще в августе, на артсклады, сразу после взятия Граево. В те дни, как раз, были сильные бои в районе Замбруво, но, артскладов он там не обнаружил, Карбышев их куда-то перевел. Затем - наступление, было не до этого, после этого состоялось немецкое наступление, паника в Белостоке. А вот во время наступления под Аресом, удалось довольно обстоятельно поговорить с Жуковым о полковых орудиях. Тут и выяснилось, что в Гайновке 'скопились' 102 штуки НМ. По планам они должны были идти в дивизионные артполки, которые отмахивались от них, как черт от ладана. Дивизионщики привыкли находиться дальше от фронта. И тогда Владислав и предложил Жукову передать эти орудия ему.

- Зачем они тебе?

- В полки передам, товарищ генерал армии. Это же аналог немецкой 150-ки!

- У тебя и так артиллерии: вагон и маленькая тележка! Зачем?

- Она - самая легкая и очень мощная. Вес у нее 1130 кг. И, перед войной она была модифицирована, прошла войсковые испытания. Но, в серию, почему-то не пошла. МЛ-21 называлась. В стрелковые полки раздам, в довесок к 'бобикам'. Ими много не навоюешь. А мне под Бьяллой это орудие ох как пригодится: выбивать гаубичные батареи немцев на обратных склонах.

- Ну, бери! Только учти, штаты, ради тебя, никто пересматривать не будет. И еще, кто первым стрелковым командует? Почему, кроме полковника Соколова, я в Дамерау никого не видел?

- Рубцова сняли и арестовали еще в июне, Соколов - и.о. и начальник штаба корпуса. Корпус приказом по фронту передан мне в оперативное подчинение. Но, я - не командир корпуса. И не И.О.

- Ладно, разберемся. Макаров! - позвал он одного из своей 'свиты'. - Проверь все по первому корпусу.

На следующий день Жуков убыл с участка под Кобрин. Пока больше не появлялся. Орудия удалось выцарапать из Гайновки быстро, и применить их на последнем этапе операции под Бьялла. Но, не в составе полков, а как сводную артгруппу. Пришлось привлекать артбаты крепости. Завтра 7-е Ноября, в полках готовятся к Празднику и принимают пополнение. Отчеты об операции вчера приняты, звездюлей не получили, и то хлеб! Владислав собирался ехать в Прешовец, когда пришел приказ прибыть в Минск, в Политуправление фронтом. Пришлось трястись в Лазы, оттуда лететь на У-2 в Минск. Получать второй раз замечание от Булганина не хотелось. Полет не доставил удовольствия: малая высота, летчик пилотировал резко, и постоянно оглядывался. Мессера, иногда, и здесь шалят, особенно между Гродно и Щучиным. Через два с половиной часа сели на берегу Свислочи в Лошицах, здесь базируется связная эскадрилья штаба фронта. Сам штаб уже давно в Белостоке, но, Политуправление теперь занимает все здание бывшего штаба округа. Там же находится и ЦК ВКП(б) Белоруссии. Скорее всего, пригласят на какую-нибудь конференцию. Но, нет! Прямо из связного У-2 приходится пересаживаться на ПС-84. Три ПС и несколько истребителей сразу взлетают. В том самолете, где сидел Владислав, находилось несколько генералов, бригадных и дивизионных комиссаров. Из знакомых только Ахлюстин, Константинов (6-я кавдивизия 1-го корпуса), Хацкелевич и командующий ПВО Сазонов. Все сразу к Сазонову, он сел последним.

- Куда летим?

- В Москву. Все приглашены на парад.

Ненадолго сели в Могилеве, кого-то подобрали, и сменили эскорт. К вечеру сели в Москве. Владислав подумал, что всех сейчас распустят до утра, но не тут-то было! Усадили в автобусы и повезли в Кремль. Провели в зал заседаний Верховного Совета СССР. Было много военных и немного депутатов. Многих из тех, кого пришлось увидеть, до этого Владислав видел только в журналах и газетах. Сплошные маршалы и генералы, полковников было всего несколько человек, два подполковника, один из них Алабышев, несколько средних и младших командиров, в основном, летчиков. Через некоторое время все расселись по местам и торжественное заседание открыли. Прослушали довольно скучный доклад замначальника ГПУ РККА армейского комиссара 2 ранга Щербакова, но, надо отметить, что аплодировали ему часто и много, так как говорил он только о хорошем, о том, как доблестно Рабоче-Крестьянская Красная Армия громит немецких захватчиков, проявляя чудеса героизма. Вопросов о том, почему потеряны несколько областей страны, он не поднимал, ссылаясь на то, что враг силен и коварен. Идеологически доклад был построен правильно, и должен был поднять на небывалую высоту мужество и героизм красноармейцев и всего трудового народа. Вот-вот поднимется немецкий пролетариат и в едином порыве уничтожит фашистскую гадину. А вот на фронте было заметно, что немецкие солдаты совершенно не готовы сдаваться в плен, во имя пролетарского интернационализма. Перебежчиков практически нет, дерутся уверенно и грамотно. Единственное, чем можно взять, так это нестандартной тактикой, и массированным артогнем. Они пришли сюда за нашей землей, и готовы сделать все возможное, чтобы навсегда забрать у нас право ею владеть.