Без шума и пыли (сборник) - Светлана Алешина

Не придумав ничего лучшего, я прошла к бару, стойка которого возвышалась за спиной Лазаря и, взяв стакан персикового сока, потягивала его и размышляла, чем меня заинтересовал этот человек в белом плаще? Он не был красив в общепринятом значении этого слова, насколько я успела его разглядеть, но его лицо, обрамленное мягкими вьющимися волосами, было не лишено тонкости и обаяния.

Интересно было бы с ним пообщаться по поводу Марины Киселевой. Из их разговора было понятно, что он ее знает и работает под началом ее мамочки. Подождав, пока он сделает заказ, я со стаканом в руке подошла к его столику и, как только он заметил меня, спросила:

– Не будете возражать, если я составлю вам компанию? Не люблю обедать в одиночестве.

– Пожалуйста, присаживайтесь. – Он встал и отодвинул стул, помогая мне сесть. – Только боюсь, что сегодня из меня никудышный собеседник.

– У вас неприятности? – вежливо поинтересовалась я, доставая из кармана сигареты.

– Можно и так сказать. – Он улыбнулся, глядя мне в лицо. – А вы красивая.

– Благодарю за комплимент, – кивнула я. – Вы не против, если я закурю?

– Пожалуйста, только огня вам предложить не смогу – я не курю. Уже почти два года.

– Это можно только приветствовать, – улыбнулась я, прикуривая, – а я вот начала курить в университете, за компанию, так сказать.

Подошедший официант поставил перед Лазарем графинчик с янтарно-коричневой жидкостью и салат и подал мне меню. Приняв у меня заказ, он поинтересовался, что я буду пить.

– Пожалуй, стакан чая – я за рулем.

– Может, немного коньячку? – предложил Лазарь, когда официант отошел.

– Если бы не машина… – пожала я плечами.

– А я выпью.

Он налил себе из графина полную рюмку и осушил ее до дна. Поковыряв вилкой в салате, бросил ее на стол и налил еще одну рюмку.

– Заливаете горе? – предположила я.

– Можно и так сказать. – Он выпил и замолчал, уставившись в стол. – Не угостите меня сигареткой? – спустя некоторое время спросил он.

– Берите, – я показала на пачку «Винстона», лежащую на столе. – Только стоит ли снова начинать?

Лазарь закурил и жадно затянулся, как человек, долго себя сдерживавший и наконец позволивший себе расслабиться.

– Как вас зовут? – спросил он минуту спустя. – Мы даже не познакомились.

– Ольга.

– А меня Лазарь.

«Я знаю», – чуть не сказала я, но вовремя опомнилась.

– Редкое имя.

– Да, – кивнул он. – А где вы, Оля, работаете, если не секрет?

– Я фоторепортер, – показала я на лежащий на столе «Никон».

– Наверное, интересная работа, – предположил он, – каждый день что-то новое.

– Мне нравится, – кивнула я.

– А я вот целыми днями сижу в банке, – как-то удрученно произнес Лазарь.

– Вы что, банкир?

– Можно, наверное, и так сказать, – Лазарь налил себе еще коньяка, – но вообще-то я начальник кредитного отдела.

– В каком банке?

– «Вселенский град». – Он опрокинул содержимое рюмки в рот и, подцепив на вилку салат, отправил его следом.

Официант принес дымящиеся свиные ребрышки с гарниром и зеленью и поставил перед ним. Мой заказ еще не был готов, и я допивала свой сок.

От выпитого коньяка глаза Лазаря заблестели, как две маслины, движения стали менее точными и заметно расслабленными.

– Вам не нравится ваша работа? – участливо спросила я.

– Не столько работа, сколько начальник, – он поджал губы, – вернее, начальница, председатель правления банка Муза Григорьевна Киселева.

– Вот это имечко, – усмехнулась я.

– Характерец у нее еще хлеще. – Лазарь выпил еще рюмку и принялся за ребрышки.

– Так вы из-за этого решили напиться? Простите за нескромный вопрос.

– Хм, – хмыкнул он, – если бы я стал пить из-за Музы Григорьевны, то давно стал бы алкоголиком.

– Значит, у вас есть более веская причина, – предположила я, вспомнив ссору Киселевой и Лазаря.

– Да, это из-за женщины, – грустно произнес он.

– Она вас бросила?

– Можно и так сказать, но вообще-то она не могла меня бросить, потому что у нас с ней ничего и не было.

– Безответная любовь? – Я живо сочувствовала своему собеседнику, но была не чужда легкого презрения.

И тут Лазаря словно прорвало. Не знаю, то ли это коньяк на него так повлиял, то ли просто захотелось кому-то излить душу, а может, и то, и другое вместе взятое, только он начал мне все рассказывать, как самому близкому другу, регулярно промачивая себе горло коньяком. Язык у него начал заплетаться, глаза посоловели и смотрели куда-то сквозь меня. Короче, из его длинного сбивчивого монолога я поняла следующее:

Лазарь уже несколько лет работает под началом Музы Григорьевны, которая очень беспокоится о том, как бы ей устроить судьбу своей дочери. Ей очень не хотелось, чтобы Марина нашла себе мужа из той среды, в которой она вращалась, и поэтому она постоянно знакомила ее с перспективными, с ее точки зрения, женихами. Лазарь был одним из таких перспективных. Молодой, симпатичный, в свои двадцать шесть он был уже начальником кредитного отдела не самого маленького в Тарасове банка, и Муза Григорьевна собиралась сделать его своим заместителем.

Но в случае с Лазарем Муза Григорьевна преследовала сразу две цели: кроме устройства счастья Марины, она собиралась с помощью Лазаря устроить и свое счастье. Дело в том, что у Марины в то время уже был любовник – Алексей Замуруев, к которому и Муза Григорьевна воспылала отнюдь не материнскими чувствами. Лазарь же, когда Муза Григорьевна познакомила его со своей дочерью, на свою беду, влюбился в Марину, которая не отвечала ему взаимностью. Он делал ей дорогие подарки, приносил охапки цветов, приглашал в театры и на концерты, но все было тщетно, Марина, как он выразился, втюрилась в этого хлыща Замуруева, который мало того что был женат, так еще и гулял напропалую со всеми Мариниными моделями, и не только Мариниными.

Лазарь откровенно пересказал мне содержание последнего разговора с предметом своей страсти, чему я была тайным свидетелем и который явился последней каплей, переполнившей терпение Лазаря. Не выдержав такого к себе отношения, он решил оторваться по полной программе, а так как пил не слишком много и не часто, триста граммов, которые он заказал, возымели на него сокрушительное действие. Об этом его состояние говорило само за себя.

Лазарь не знал, была ли связь у Музы Григорьевны с Алексеем Замуруевым, но, судя по тому, что Алексей несколько раз за последнее время приезжал к ней в банк и они вместе уезжали на черном «Кадиллаке» Музы Григорьевны, можно было предположить, что дело не стояло на месте.

В конце обеда набравшийся Лазарь уронил голову на стол. Официант уже косо поглядывал в нашу сторону, и я, рассудив, что оставаться здесь далее нет никакого смысла, сама подозвала его.

– Счет, пожалуйста.

– Посчитать отдельно? – подозрительно глядя на меня, поинтересовался он.

– Вместе, – успокоила я его.

– Четыреста тридцать, – не моргнув глазом, выпалил он. Я достала из сумочки пятисотрублевку и положила ее на стол.

– Сдачу можешь оставить себе, – сказала я, вставая, и показала на Лазаря, – только помоги мне загрузить его в машину.

– Можно попробовать…

Он пожал плечами, всем своим видом давая понять, что это потребует от него недюжинных усилий и вообще идет вразрез с установленными нормами обслуживания. Я не стала повторять свое предложение второй раз и направилась к выходу, видя в стеклянной входной двери отражение того, как официант подхватил незадачливого жениха Марины Киселевой и потащил его следом.

Благо, что стоянка была прямо перед входом, потому что транспортировка невменяемого мужчины довольно плотной комплекции, каким был Лазарь, было делом не простым. Еще сложнее было загрузить его в салон моей «Лады». Минут через десять совместными усилиями нам все же удалось усадить его на заднее сиденье.

«И куда же его везти?» – как бы сам собой возник в моем мозгу вопрос. До этого момента мне это не приходило в голову. Я действовала интуитивно, справедливо полагая, что в ресторане Лазаря оставлять нельзя.

Я вышла из машины и, открыв заднюю дверь, пошарила у Лазаря по карманам. Как я и предполагала, паспорт оказался у него с собой. Он лежал в объемистом портмоне, в котором, кроме него, была еще куча денег в рублях и валюте и несколько кредитных карточек. «Неплохо упакован, – подумала я и открыла паспорт на странице, где указывается прописка. – Улица Степана Разина», – прочла я и, сев за руль, бросила портмоне и паспорт на переднее сиденье рядом с «Никоном».

Дом, где жил Лазарь, я отыскала не сразу, мне пришлось изрядно покружить по микрорайону, прежде чем я нашла его. «Так, – я посмотрела на номер квартиры, – третий этаж». Немного, правда, успокаивало то, что в доме должен был быть лифт, но ведь до него еще надо добраться, а Лазарь не подавал признаков жизни. Что делать? Перед домом, кроме одной старушки, гревшей свои косточки на лавочке, никого не было. Нужно как-то привести его в чувство. О том, чтобы доставить его до лифта сонным, не могло быть и речи.