Заклятие параноика (сборник) - Стивен Кинг

– Завтра снегопад, – сказала Рейчел, вставая, когда ладонь Дийка словно бы рассеянно соскользнула на выпуклость ее груди. Она отошла к окну и посмотрела наружу. – Паршиво.

– Знаете что, – сказал Рэнди, – поехали на Каскейд! Доплывем до плота, попрощаемся с летом и вернемся на берег.

Не будь он полупьян, так никогда бы такого не предложил, и, уж конечно, он никак не ждал, что кто-нибудь отнесется к его словам серьезно. Но Дийк тут же загорелся.

– Идет! Потрясающе, Панчо! Потрясающе до хреновости! – Лаверн подпрыгнула и расплескала пиво. Но она улыбнулась – и от этой улыбки Рэнди стало не по себе. – Сгоняем туда!

– Дийк, ты свихнулся, – сказала Рейчел тоже с улыбкой, но немножко вымученной, немножко тревожной.

– Нет, я еду, – сказал Дийк, кидаясь за своей курткой, и Рэнди с растерянностью, но и с возбуждением увидел ухмылку Дийка – бесшабашную и чуть сумасшедшую. Они жили вместе уже три года – Футболист и Мозгач, Сеско и Панчо, Бэтмен и Робин, – и Рэнди хорошо знал эту ухмылку. Дийк не валял дурака, он намеревался сделать это и мысленно был уже на полпути туда.

На языке у него вертелось «брось, Сеско, только не я», но он не успел произнести эти слова, как Лаверн вскочила с тем же сумасшедшим, хмельным выражением в глазах (или это было пиво?):

– Я – за!

– Так едем! – Дийк оглянулся на Рэнди. – Как ты, Панчо?

Тут Рэнди взглянул на Рейчел и уловил в ее глазах отчаяние. Что до него, то Дийк и Лаверн могли смотаться вместе на озеро Каскейд, а потом вязнуть в снегу всю ночь на скорости сорока миль; нет, его не обрадует, если он узнает, что они вытрахивали друг другу мозги… – и не удивит. Но выражение в глазах Рейчел, эта тоска…

– А-а-ах, СЕСКО! – крикнул Рэнди.

– А-а-ах, ПАНЧО! – радостно крикнул в ответ Дийк.

Рэнди был на полдороге к плоту, когда заметил темное пятно в воде. Оно было за плотом, левее него и ближе к середине озера. Еще пять минут, и он не отличил бы его от теней сгущающихся сумерек… если бы вообще заметил. «Мазутное пятно?» – подумал он, все еще с силой рассекая воду, смутно осознавая всплески рук и ног девушек за спиной. Но откуда в октябре на пустынном озере могло появиться мазутное пятно? И оно такое странно круглое и маленькое – никак не больше пяти футов в диаметре…

– У-у-ух! – снова закричал Дийк, и Рэнди посмотрел в его сторону. Дийк поднимался по лесенке сбоку плота, встряхиваясь точно собака. – Как делишки, Панчо?

– Отлично! – крикнул он в ответ, поднажав. Вообще-то все оказалось значительно лучше, чем ему показалось сначала: просто надо было двигаться. По его телу разливалась теплота, а мотор работал вовсю. Он чувствовал, как его сердце гонит кровь на повышенных оборотах, прогревая его изнутри. У его родителей был дом на мысе Код, и там водичка бывала похолоднее этой в середине июля.

– Панчо, ты думаешь, что сейчас тебе скверно, погоди, пока не выберешься сюда! – злорадно завопил Дийк. Он подпрыгивал так, что плот раскачивался, и растирал тело обеими руками.

Рэнди забыл про мазутное пятно, пока его пальцы не уцепились за грубые выкрашенные белой краской ступеньки лестницы со стороны берега. И тут увидел его вновь. Оно немного приблизилось. Круглая темная блямба на воде вроде большой родинки, колышущаяся на пологих волнах. Прежде оно было ярдах в сорока от плота. А теперь расстояние сократилось вдвое.

Как это может быть? Как…

Тут он вылез из воды, и холодный воздух обжег ему кожу, обжег даже сильнее, чем вода, когда он в нее окунулся.

– У-у-ух, хреновина! – взвыл он со смехом, весь дрожа и ежась в мокрых трусах.

– Панчо, ты есть ла большая жопа, – упоенно заявил Дийк. – Порядком прохладился? И уже трезвый? – добавил он, втаскивая Рэнди на плот.

– Я трезвый! Я трезвый! – Он принялся прыгать, как раньше Дийк, хлопая скрещенными руками по груди и животу. Они повернулись и посмотрели на девушек.

Рейчел обогнала Лаверн, которая плыла по-собачьи, и к тому же, как собака с притупившимися инстинктами.

– Вы, дамочки, в порядке? – заорал Дийк.

– Иди к черту, индюк! – откликнулась Лаверн, и Дийк опять захохотал.

Рэнди посмотрел вбок и увидел, что странное круглое пятно еще приблизилось – на десять ярдов – и продолжает приближаться. Оно плыло, круглое, симметричное, точно верх стального барабана, но оно колыхалось с волнами и, значит, не могло быть верхней частью твердого предмета. Внезапно его охватил страх – безотчетный, но очень сильный.

– Плывите! – закричал он девушкам и нагнулся, чтобы схватить Рейчел за руку, когда она достигла лесенки, втащил ее на плот – она сильно стукнулась коленом – он услышал звук удара.

– Ай! Э-эй! Что ты…

Лаверн оставалось одолеть футов десять. Рэнди снова поглядел вбок и увидел, что круглое нечто касается стороны плота, обращенной от берега. Оно было темным, как мазут, но он не сомневался, что мазут тут ни при чем – слишком уж оно темное, слишком плотное, слишком… ровное.

– Рэнди, ты мне чуть ногу не сломал! Это, по-твоему, шутка…

– Лаверн! ПЛЫВИ! – Теперь это был не просто страх, теперь это был ужас.

Лаверн откинула голову, возможно, не различив ужаса, но хотя бы уловив требование поторопиться. Ее лицо выразило недоумение, но она сильнее заработала руками, сокращая расстояние до лесенки.

– Рэнди, да что с тобой? – спросил Дийк.

Рэнди снова посмотрел вбок и увидел, что нечто изогнулось, огибая угол плота. На мгновение оно обрело сходство с Пэкменом, фигурой видеоигры, разинувшей рот, чтобы глотать электронные пирожки. Затем угол остался позади, и оно заскользило вдоль плота, причем дуга впереди вытянулась в прямую линию.

– Помоги мне втащить ее! – буркнул Рэнди Дий-ку и потянулся за рукой Лаверн. – Быстрее!

Дийк добродушно пожал плечами и ухватил другую руку Лаверн. Они вытащили ее из воды на плот буквально за секунду до того, как черное нечто скользнуло мимо лесенки и его края сморщились, огибая стойки.

– Рэнди, ты спятил? – Лаверн запыхалась, и в ее голосе слышался испуг. Сквозь бюстгальтер четко проглядывали соски, вытянутые в холодные твердые острия.

– Вон то, – сказал Рэнди, указывая. – Дийк? Что это?

Дийк увидел. Оно достигло левого угла плота, чуть отплыло, вновь обретя круглую форму, и теперь просто лежало на воде. Все четверо уставились на него.

– Мазутное пятно, наверное, – сказал Дийк.

– Ты мне колено ободрал, – сказала Рейчел, поглядев на темное нечто в воде, а потом на Рэнди. – Ты…

– Это не мазут, – сказал Рэнди. – Ты когда-нибудь видел совершенно круглое мазутное пятно? Эта штука смахивает на днище бочки.

– Я вообще в жизни ни одного мазутного пятна не видел, – ответил Дийк. Говорил он с Рэнди, но смотрел на Лаверн. Трусики Лаверн были почти такими же прозрачными, как бюстгальтер. Мокрый шелк подчеркивал треугольничек между ногами, плотненькие полумесяцы ягодиц. – Я вообще в них не верю. Я же из Миссури.

– Я буду вся в синяках, – сказала Рейчел, но гнев исчез из ее голоса: она видела, как Дийк смотрел на Лаверн.

– Господи, ну и замерзла же я! – сказала Лаверн и изящно задрожала.

– Оно подбиралось к девушкам, – сказал Рэнди.

– Да ладно тебе, Панчо! Мне казалось, ты сказал, что протрезвел.

– Оно подбиралось к девушкам, – повторил Рэнди упрямо и подумал: «Никто не знает, что мы здесь. Никто!»

– А ты-то мазутные пятна видел, Панчо? – Дийк обнял голые плечи Лаверн с той же рассеянностью, с какой раньше погладил грудь Рейчел. К грудям Лаверн он не прикасался – по крайней мере пока, – но его ладонь была совсем рядом. Рэнди обнаружил, что ему, в сущности, все равно, а не все равно – это черное круглое пятно на воде.

– Видел четыре года назад у мыса Код, – сказал он. – Мы вытаскивали птиц из прибоя, пытались очистить их…

– Экологично, Панчо, – одобрительно сказал Дийк. – Очинно экологично, моя так понимает.

Рэнди сказал:

– Вонючая липкая грязь по всей поверхности. Полосы, языки. Выглядело совсем иначе. Понимаешь, не было компактности.

«То выглядело несчастной случайностью, – хотелось ему сказать. – А это на случайность не похоже; оно тут словно бы с какой-то целью».

– Я хочу вернуться, – сказала Рейчел. Все еще глядя на Дийка и Лаверн. Рэнди заметил в ее лице глухую боль. Наверное, она не знает, что это заметно, решил он.

– Так возвращайся, – сказала Лаверн. Выражение на ее лице… «ясность абсолютного торжества», – подумал Рэнди, и если в мысли и было велеречие, оно выражало именно то, что следовало. Выражение это не было адресовано именно Рейчел… но Лаверн даже не пыталась скрыть его.

Она сделала шаг к Дийку – только шаг и разделял их. Ее бедро чуть коснулось его бедра. На мгновение внимание Рэнди отвлеклось от того, что плавало на воде, и сосредоточилось на Лаверн с почти упоительной ненавистью. Он ни разу не ударил ни одну девушку, но в эту минуту мог бы ударить ее с подлинным наслаждением. Не потому что любил ее (слегка увлекся ею – да, отнюдь не слегка хотел ее – да, и сильно взревновал, когда она начала наезжать на Дийка – о да, но девушку, которую он любил бы по-настоящему, он никогда бы на пятнадцать миль к Дийку не подпустил, если на то пошло), а потому что знал это выражение на лице Рейчел, знал, как это выражение ощущается внутри.