Совсем неглавная героиня (СИ) - Дэвлин Джейд

Вот и пригодилось. Сейчас я изображу направляющий пинок для зла, даже карту ему нарисую, чтобы прицельно летел. Тут ведь еще одно удобство с божественностью свитка — он сам умеет перемещаться туда, куда я его пошлю, а после того, как адресат прочтет послание, свиток этот растает у него в руках и вернется ко мне, чистенький и готовый к следующей записи. То есть даже доказательств моего жульничества ни у кого не останется. Ну а Гу Юнженю придется надеяться на свою зрительную память, когда он полезет в лабиринт за Мерцающей Звездой.

Это чтобы жизнь медом не казалась. Впрочем, парень он способный, к иероглифам привычный, запоминать умеет хорошо. Справится.

Сказано — сделано. Набросав послание (и напустив туману), я нарисовала карту — ну, как сумела, так и нарисовала. Вообще-то, я и сама ее не очень точно помнила. Да, этот чертеж был частью заставки дорамы и, пока играла красивая вступительная песня, светился с экрана несколько минут. Не хочешь, запомнишь. Но не сказать, чтобы в точных подробностях. С этим Гу Юнженю придется разбираться самому. Главное, чтобы он понял, куда вообще предстоит лезть.

Закончив с писаниной и рисованием, я сосредоточилась, представив в подробностях главзло. Почему-то лучше всего вспоминалась та часть тела, которая с пикантной родинкой. Тьфу ты!

Ладно, если ему по заднице прилетит свитком — тоже годится. А я пока пузырики-следилки опять настрою. Надо же точно знать, дошло послание или нет. И достаточно ли оклемались эти двое пьяниц, чтобы понять его.

* * * * *

— Не-не, даже не рассчитывайте. Рабство отменили. — Я выдернула свой рукав из пальцев Ван Бохая. — Каникулы! Время отдыха. Я еду навестить семью и заняться своими делами. Лунный Новый год — семейный праздник, ты что, не знаешь?

— Но два месяца, назначенных господином главой… — попытался возразить Ван Бохай и горестно вздохнул, понимая всю бесполезность своих доводов.

— Законного отдыха меня никто не лишал, я даже на выходные сбегала от вас, как все нормальные ученики. — Аккуратно сложив стопочкой бамбуковые свитки со своими заметками, я устроила их на краю стола — сейчас выставлю помощника целителей и упрячу их в рюкзак. При посторонних я опасалась его развязывать, вдруг заметят что-то необычное. Оно мне надо, отвечать на всякие неудобные вопросы?

— Но как же производство мазей… и твои ученики?!

— Мои ученики тоже должны отдыхать, они еще дети! — хмыкнула я, с головой залезая в сундук и демонстративно бесстыдно начиная выкладывать из него то, что тут считается нижним бельем, — особо тонкие вышитые шелковые штанишки и рубашки.

— Шань Джейсин! — Ага, подействовало. Ван Бохай покраснел так, что от его ушей можно было спиртовку поджигать.

— Уже девятнадцать лет Шань Джейсин, — мирно отозвалась я, разглядывая на просвет пару нижних штанишек, на которых, как мне показалось, слегка расползлась вышивка. — Ага, все же надо новые… Так вот. Я тебе уже ответила на все вопросы, какого гуя болотного ты стоишь тут и бесстыдно таращишься на мое нижнее белье?

— Шань Джейсин! — уже в голос взвыл несчастный парень, отворачиваясь и едва ли не прикрываясь рукавом. — Да ведь это же ты его тут…

— Ну да, ну да. Это, если ты не понял, был тонкий намек. Очень тонкий, но очень явный. И если ты сию минуту не оставишь меня в покое, я тебе еще что-нибудь из сундука достану, пострашнее. Может, тогда дойдет уже! Брысь!

— Я расскажу господину главному целителю, пусть он сам приходит и с тобой разговаривает! — попытался отыграться по очкам помощник лекаря, предпринимая стратегическое отступление к двери. — Посмотрим, как ты ему…

— Ты думаешь, господин главный целитель не испугается моих ношеных подштанников? — с живым любопытством перебила я, отвлекаясь от увлекательной сортировки тряпочек в сундуке. — Ну, тогда я предъявлю ему письмо от моего отца, где он выражает недоумение тем, что младший ребенок, единственная и любимая дочь семьи Шань вместо учебы в прославленной академии, за которую, между прочим, он заплатил немало денег, занимается мытьем полов в лечебнице и производит литрами мазь по два золотых за склянку. Из которых ей ни серебрушки не платят!

— Ты… Ты… бесстыдница!

— Ага, я такая. А теперь еще раз и внятно: БРЫСЬ!

Ван Бохай аж шарахнулся к двери, когда я махнула в его сторону теми самыми штанишками, и унесся вдаль, словно резвый сайгак от голодного Козявкина. Уф-ф-ф… довели. Нет, правда, довели. Вы думаете, он первый мне тут мозги канифолил на тему «куда пошла, какие каникулы, сиди и вари мазюку литрами»? Как бы не так. Он был последней соломинкой, сломавшей хребет верблюду моего терпения. Ну потому что фантастически занудный и упорный юноша. Он нудел почти час! Прежде чем я озверела и слегка вышла из образа.

Теперь надо войти обратно и резво уматывать, пока целители не додумались тупо взять меня в плен и посадить на цепь. Вряд ли до этого дойдет, но лучше не рисковать. Глаза у главлекаря при взгляде на меня все еще горят нездоровым огнем фанатизма, так что ну его. И так забот полон рот.

Рюкзачок… проверим в последний раз, все ли я взяла и в поля, в леса. В лабиринт, будь он неладен.

Одного только сухпайка тут хватит на месяц в осаде. А потому что мало ли, запас карман не тянет, а я не Козявкин, ворону на лету не поймаю и уж тем более сырую не сожру. Да и жаренную на костре тоже, пакость же. Ну и, разумеется, снадобий, декоктов, растворов, солей, окислов наварганила на все случаи жизни, последние несколько дней только этим и занималась. Что при этом потеряю драгоценное время, я не беспокоилась. Как бы там ни было, а фора у меня все же была.

Во-первых, перед Гу Юнженем, которому я вручила карту лабиринта, но без подробного объяснения, где именно это ущелье находится. К тому же день-два у него все равно уйдет на сборы его армии, подготовку плана действий и чтобы убедиться, что в свитке именно божественная магия, а не подделка от недоброжелателей.

Во-вторых, фора перед Пылинкой. Мало знать всю дораму назубок, конечную точку назначения героев сценаристы не называли. Впрочем, как и промежуточные пункты. Так что ей с парнями предстоит повторить весь немалый сюжетный путь героини, ориентируясь на знакомые кадры местности. Насколько я могу судить, побывав в нужном ущелье и вернувшись из него, блуждать их компании хорошими такими кругами, прежде чем дойдут до цели. Не все Пылинке читерить.

Так что, доварив последнее зелье, напитав ци все заготовленные пузырики и кинув в сумку к мирно спящему ректору горсть пакетиков «три в одном», я была готова выдвигаться. Одежду, спальный мешок, палатку, чашки-ложки, артефакты, свитки и прочую немаловажную дребедень я подготовила заранее и запаковала в обычные свертки, чтобы потом не копаться, рискуя вместо сковороды вытащить за ногу Се Лянченя.

Аккуратно примостив свою поклажу в рюкзачок и еще раз беглым взглядом окинув заметно опустевший домик, выдохнула и затянула тесемки сумки. Ну что ж, пора драпать, пока целители не перешли к тяжелой артиллерии. С них станется связаться с отцом Джейсин и, разливаясь соловьем и не жалея лести, убедить его, что мне дарована величайшая честь и счастье — трудиться на благо академии.

Причем подать это можно ведь по-разному. Сыграть на тщеславных нотках отца, давно смирившегося с тем, что его дочь ничего не достигнет на магическом поприще, но мечты которого так просто не стереть. Вполне реально убедить, что у меня появился тако-ой шанс… В общем, было бы желание, а у целителей его хоть отбавляй. Меньше всего хотелось в данной ситуации впутывать родню Джейсин, не говоря уж о том, что как раз это и станет задержкой, которая сведет мою фору к нулю.

Так что, еще раз проверив, надежно ли спрятана дверь в мой подпол, и навесив еще несколько мелких маскировочных пузыриков, которые не так легко заметить из-за малого количества ци, я с чистой совестью покинула академию.