Страницы моей жизни - Франсуаза Саган

Жду с нетерпением ответа на мое послание.

Я не отвечаю на такого рода письма. В них изначально заложена самоуверенность, которая мне претит. Но иногда я все же пишу горе-писателям, переживающим отчаяние оттого, что они действительно верили в свой талант и проработали над книгой полгода или больше.

Эти достойные люди увлечены литературой в большей степени, чем можно себе представить, и, не имея ни малейшего таланта или шанса на успех, страстно желают, чтобы их книги были опубликованы и прочитаны. Они живут этой мечтой и, витая в облаках, рано или поздно наталкиваются на рекламное объявление в какой-нибудь газетенке, одно из тысяч объявлений, единственная цель которых – польстить людям, жаждущим писать, и признать их право на существование; так, под заголовками типа: «Вы должны писать!» или «Почему не вы?» – рекламирует себя издательство «Ля плюм франсез». Бедняги сохраняют рекламу с адресом. И в конце концов, уступив соблазну, посылают в указанное «издательство» накопленные посредством жестокой экономии двадцать-тридцать тысяч франков, востребованных «издательством»: 1 – для издания книги; 2 – для оплаты услуг знаменитого писателя, который, прочитав ее, даст начинающему автору настолько ценные советы, что его гадкий утенок превратится в лебедя. После чего утенок ждет месяц, два, иногда больше, редко – меньше, во всяком случае, достаточно долго, чтобы при получении восторженного отзыва большого писателя кричать от радости, тем более что ему обещана встреча с ним во время предстоящего визита знаменитости в столицу. К сожалению, на организацию этой встречи и пребывание молодого человека в столице именно в тот период времени, что ему обещан, потребуется дополнительная сумма в двадцать тысяч франков. Наш уже разоренный герой разбивается в лепешку, но ухитряется собрать необходимую сумму, после чего взирает на своих скептически настроенных друзей с таким загадочным и торжествующим видом, что те просто поражены. Он ничего не рассказывает друзьям, потому что они высмеяли бы его и вновь попытались бы разрушить его мечту. Итак, в издательство «Ля плюм франсез» отправлен новый чек, и через две недели наш мечтатель получает по почте двадцать пять «еще горяченьких» экземпляров своей книги, размноженной, естественно, на ротаторе. А вот об этих двадцати страницах в газете «Эко дю Керси», например, была написана восторженная статья, копию которой ему пришлют отдельно. Наш герой ликует. Ему понадобится месяц, чтобы найти, заработать или занять необходимую сумму для поездки в Париж, где он встретит своего писателя-наставника, а также издателя, которому он должен оплатить две трети стоимости билета по маршруту Париж – Марсель, туда и обратно. Ну разве он не безумец? О чем размечтался! И все-таки страсть побеждает, он находит еще три тысячи франков. Но тем не менее встревожен. И не без оснований.

Ведь в течение этих трех, а может быть, и шести месяцев наш бесталанный писатель будет верить в свое призвание. Будет верить и следовать дьявольскому и вместе с тем творческому предназначению, соответствующему его подлинному «я». И кто мне докажет, что, любя или думая, что любимы, мы испытываем разные чувства? Наш герой искренен, но обречен; и тем не менее он испытает счастье борьбы с чистой страницей, смятение перед последним листом рукописи, скрип пера по бумаге, шорох перевернутой страницы, запах чернил и т. д. Будет работать ночами, узнает, что такое предрассветная усталость, и, счастливый, вытянется на еще не разобранной постели и пр. Он заснет, повторяя фразу, написанную ночью, и тут же подумает, что надо будет заменить в ней одно прилагательное. Затем десять раз встанет и ляжет опять, вылизывая написанное; эта ночь измотает его, но принесет удовлетворение и восторг, он так будет доволен собой… Вот оно, блаженство!

И какое счастье противопоставишь этому его блаженству? Как убедишь человека не верить в него? Это невозможно, если только вместе с похвалами от «Ля плюм франсез» он не получит хотя бы денежный чек, вместо того презрительного молчания, которым его «одаривают» сегодня. И я со слезами на глазах отворачиваю взгляд от этих сентиментальных неофитов, которых, между прочим, так часто, но безуспешно предостерегали от всякого рода «Плюм франсез», где иногда случайно попадается такой мошенник от литературы, умеющий подстегнуть энтузиазм одних и удвоить цинизм других.

Увы, помимо афер с мечтой, немало других бед подстерегает писателя-неофита. Например, проблема пунктуации, в которой все как будто разбираются, но это большая ошибка. Я прочитала немало книг на эту тему, написанных специалистами, страстно, безумно влюбленными в запятую и настроенными резко против точки, восклицательного и вопросительного знаков или нарочито присоединенных к ним других знаков препинания.

К точке относятся плохо, но все же уважают ее больше, чем точку с запятой, этот половинчатый знак, способный сделать все, что угодно, с вышеупомянутой запятой, подлинным знаком препинания. Я уверена, что серьезные люди в цилиндрах и со словарями дрались из-за изменений смысла, связанных с пунктуацией. Вы берете два, три милых слова, меняете их местами, и – гоп! – начинается война. Я уж не говорю о двусмысленности знака трема,[17] о рассеянности скобки, лживости многоточия, развязности крышечки (^), знака (/) или () над гласными, которые можно ставить везде, и тех двух точках (двоеточие), что являются близнецами в литературе. Просто воздадим хвалу непоколебимым защитникам пунктуации, людям чаще всего скромным, посвятившим себя любимому делу, и чаще всего – хочется отметить – проявляющим активность весной. Без сомнения, тем из моих читателей, что надеются узнать обо мне больше того, что мне обычно удается рассказать, это перечисление откроет нечто такое, чего нет во множестве моих книг.

Неужели я закончила эту изнурительную, увлекательную, но временами тяжкую работу? Достаточно ли внимательно я прочитала мои прежние сочинения? Вполне ли искренне говорила о них, чтобы это эссе чего-то стоило?.. Не знаю. Перечитывая свои книги, я то погружалась в трясину самоуничижения, то парила в облаках самодовольства. Два непроизвольных движения души, которые, к счастью, не превратились в ту или иную позицию. Надо сказать, что когда я писала эту книгу здесь, сейчас, то испытывала вполне ощутимое счастье: в деревне, расположенной в департаменте Ло, стояла прекрасная холодная погода, и всю ночь в изножье моей кровати потрескивали дрова. Надо также добавить, что из-за сломанной ноги я три месяца принимала лекарства, ходила на приемы к врачу, делала рентген, сканирование и, измучившись, очутилась наконец в краю моего детства, гостеприимном или не очень – в зависимости от настроения, которое приносишь с собой. Там все нравилось мне, все согревало душу. И я вновь открывала этот край для себя. Возраст не имеет значения, если учишься жить. Может быть, всю свою жизнь мы только это и делаем.

Снова отправляемся в путь, начинаем все сначала, дышим полной грудью: как будто никогда и ничего не узнавали о нашем существовании и лишь изредка обнаруживали в себе черту, неизвестную самим себе и нашим друзьям: выдержку, мужество, тонкость, нечто такое, что высвечивается в тяжелейшие минуты и чего мы от себя не ожидали… Когда этого не случается, увы, обнаруживаются, конечно, бессилие, трусость, бегство от всего.

И вот я возвращаюсь домой с книгой под мышкой, уложенной в красивую красную папку, с книгой, которую мне теперь предстояло препарировать, расширять или ужимать, словом – удовлетворять с ее помощью свою мазохистскую страсть к правке. Точно так же, как очень скоро, но несколько позже, я займусь своим новым романом и его новыми героями. Они ждали меня, нуждались во мне, чтобы начать жить, как, впрочем, и я нуждалась в них… Мне кажется, мои герои нужны были мне всю мою жизнь, о чем свидетельствуют названия книг, которые я теперь перечитала.

Перечитала в первый и, без сомнения, в последний раз.

Примечания

1

Быстрый танец под джазовую музыку.

2

Этот текст написан в начале 1998 г.

3

Пер. Г. Калашникова.

4

Пер. Д. Самойлова.

5

Пер. М. Алигер.

6

Пер. Г. Калашникова.

7

Пер. Г. Калашникова.

8

Пер. Г. Калашникова.

9

Освобождение.

10

Претенциозность.

11

Легкий двухместный экипаж.

12

А. Рембо «Одно лето в аду». (Пер. М. Кудинова.)