Наследник криминального Малыша (СИ) - Лина Вазгенова

Хотя не важно, в какой стране ты находишься все решают деньги и связи, точнее колличество первых, и качество вторых. Но даже имея полный арсенал понадобиться время, а я больше не мог без нее.

В момент, когда увидел живой свою девочку, чуть душу богу не отдал от счастья. Ее родное лицо, любимые глаза, я ничего не пожалел бы, даже собственной жизни, лишь бы снова их увидеть.

А потом получил первый удар.

Я физически ощутил как затрещали мои кости.

Оторвал глаза от ее нежного личика желая вобрать в себя ее полный образ, а увидел как ее тонкие кисти держут под руку эту падоль Бесланова.

Она должна бежать от него, а она так крепко вцепилась в его пиджак, что косточки ее пальцев отдают мертвецкой синевой.

Я не мог поверить своим глазам.

Какого хера тут происходит?

Мне казалось, что я смотрю на мир через кривое зеркало. Даже проморгался, думая что это сказывается переутомление или напряг.

Я адски выматался за эти дни, практически не спал и мне уже хуй знает что мерещется.

Прикрыл глаза, делая глубокий вдох.

С трудом взял себя в руки чтобы не завалить дело и не подставить под пули дорогих мне людей, которые могут головы здесь свои положить из за моей слабости.

Мне потребовалось несколько секунд чтобы я снова мог на это смотреть.

А потом мне приставили к голове пистолет, видимо, наивно пологая, что это штука может меня остановить.

И проинформировали, что у Юли есть для меня новость, которую я должен внимательно выслушать, и при любых обстоятельствах оставаться приличным мальчиком.

Правда?

Да мне похуй на ваш пиздешь и волына у моей головы частая гостья, единственное что меня останавливает не сравнять с землей это место, страх навредить моей девочке.

А когда ее безумно сладкий ротик открылся и с него слетело имя Тимур, я получил второй удар.

Точечный, беспощадный, выворачивающий на изнанку внутренности.

Я был готов к чему угодно даже к смерти, но только не к этому.

Как будто чья-то адская насмешка.

То, что она, мне приготовила — хуже смерти!

Нет я не умер. Я убеждался в этом с каждым прокрученым в моем мозгу произнесенным ее словом. Мертвым уже похрен, а меня рвет в куски, на ошметки, в клочья.

Казалось, что я долбонулся или меня кто-то сильно ударил по затылку, и все что я слышу, и вижу, через призму помутненного сознания, в мареве тумана.

Будто не сомной все это, не с нами, словно со стороны.

И каждое ее слово, как гвоздь в крышку моего гроба, где я заживо замурован.

Каждое, как очередной удар зазубренным ножом в сердце, а из анастезии нотки любимого голоса как бальзам для раны и ушей.

"— Это мое свободное решение быть здесь.

— После того что ты сделал с Тимуром я больше не могла с тобой оставаться.

— Уходи пожалуйста и оставь меня в покое.

— Я жду ребенка от моего любимого мужчины. "

Мне показалось что на последней фразе мой мозг просто взорвало.

А от адской, раздирающей меня изнутри боли скрутило и буквально сложило пополам, но внешне я даже не дернулся.

— Что ты несешь? — цежу сквозь сжатые яростью челюсти.

Рот ее рукой заткнул, а в ушах пушечным выстрелом — "я жду ребенка от любимого." А я как параноик цепляюсь за эту тварь — надежду.

— Ты себя слышишь?

— Не бойся маленькая.

— Это они заставили тебя это сказать.

— Ответь же! — трясу ее тельце, вцепившись как ополоумевший безумец в ее плечи.

— Нет. — оглушает своим тихим шопотом и выбивает последний кусочек почвы из под моих ног.

Проислоняюсь своим лбом к ее лбу, чтобы не упасть.

Чувствую себя цырковым пуделем дающим представление перед дорогой публикой, но мне похуй, пусть наслождаются пока могут, их часики уже тикают.

— Скажи что ничего этого не было. Скажи что это просто кошмар. — шиплю в ее нежные, влажные губы.

— Скажи что я сплю блядь!

— Разбуди меня маленькая.

— Не молчи сука! — сжимая в обьятьях рычу в ее манящий рот и как одержимый психопат глажу ее волосы.

— Скажи что это всё ложь, что это подстроила эта Беслановская мразь и ты не изменяла мне, и не ждёшь никакого ребёнка.

— Помотри мне в глаза.

— Посмотри! — срываюсь.

Сгребаю в кулак ее волосы и слышу спусковой щелчок предохранителя. Да я сам готов пустить себе пулю или перерезать от отчаяния глотку, все что угодно лишь бы избавиться от этого разыгравшегося воображения моего восполенного мозга.

— Давай повтори.

— Ну же. — встряхиваю ее тело, заставляя говорить.

— Я жду ребенка от любимого мужчины. — вспарывая словами как острым лезвием мои вены, шепчет мне в губы, смотря прямо в глаза.

Всматриваюсь в ее лицо сканируя каждую черточку. Нет, не врет. Я бы понял если бы лгала.

Хотя я уже ни черта не понимаю, толи я оглох, толи ослеп нахрен.

Смотрел в это голубые омуты и понимал что закрыть их хочу. Адски хочу закрыть их навечно.

Она говорит, а я не пойму где же границы актерского мастерства? Чего я в своей жизни не знаю и не видел. На что опять повелся?

А сердце орет, заходится в огонии, не хочет верить тому что слышит. А мне хочется вскрыть грудную клетку, достать его от туда и раздавить чтобы заткнулось.

Весь мир провалился во мрак.

Мне хотелось выть, орать как раненому зверю. Выплеснуть на ружу ту боль, которая казалось ржавым ножом, кромсает мое тело изнутри.

Только с губ не сорвалось ни звука, когда понял что правду сказала и ждет ребенка от другого, и жест этот ее защитный, неосознаный, когда рукою живот прикрыла, как будто я могу с ней что нибудь сделать, и от этого еще больнее.

Все эти звуки, они застряли в горле. Разрастаясь увеличивались в размерах и перекрыли кислород заставляя задыхаться.

Сцепил зубы с такой силой, что казалось раскрошу их в порошок. Отодрал эту суку от себя с мясом, с кровью и отшвырнул в руки Бесланову. Пусть чуток порадуется.

— Есть разговор. — выплюнул в его довольную рожу.

— Конечно. Сейчас провожу девушку, а то в ее положннии столько волнений. — растягивая слова, провернул воткнутый в мое сердце нож.

А я чувствовал как с каждым отдаляющим ее от меня шагом тепло из моего тела испаряется, уступая место холоду. Уже оторвал ногу собираясь кинуться следом, но входящий на мобилбный спас