Красноречивое молчание - Сандра Браун

— Ничего, переживу как-нибудь, — заметил он, заходя в комнату. — Кроме того, мне приятно, что вы будете жить в моей комнате и спать в моей постели.

Он сказал это таким тоном, будто давал понять, что он и сам не прочь оказаться с ней в этой самой постели. Медленно подошел к ней вплотную, не спеша поднял руки, и вот уже ее шелковистые волосы заструились у него между пальцами. Лаури на секунду показалось, что по венам у нее течет не кровь, а жидкий огонь. Стало нечем дышать, ноги подкосились… — Волосы уже почти высохли, — прошептал Дрейк. — Влажные, они тоже чудо как хороши. — И он коснулся губами ее щеки. — Не надейтесь, что эта мешковатая рубашка скрывает вашу фигуру. Я теперь прекрасно знаю, какая у вас грудь — мокрое полотенце только подчеркивало ее.

Он прижался губами к ее губам. Сначала легонько — так музыканты, готовясь к концерту, настраивают свои инструменты, — а когда почувствовал, что она жаждет ласки, его рот поглотил ее губы.

Рука осторожно прошлась по ее спине, добралась до поясницы, потом до округлых бедер. Ласково погладив их, Дрейк притянул ее к себе. Лаури тут же почувствовала, насколько он возбужден. Не удержавшись, она потерлась о его могучую грудь и услышала, как он застонал от наслаждения.

Тогда, отбросив напускную стыдливость, Лаури с жаром ответила на его поцелуй. Ее язык и губы вбирали в себя всю его сладость. Казалось, она никогда им не насытится. Когда Дрейк на секунду оторвался от ее рта и свободной рукой погладил ее по щеке, Лаури, встав на цыпочки, провела кончиком языка по его верхней губе, чуть ниже щеточки волос.

— Лаури… — простонал Дрейк, и вновь его неутомимый рот поглотил ее губы.

Рука заскользила по ее телу. Чуткие пальцы погладили ключицу, потом прошествовали ниже, пока не добрались до верхней пуговицы рубашки. Ловко расстегнув ее, прошлись по груди, лаская теплую бархатистую кожу. Вторая пуговица уже расстегнулась сама собой.

Зарывшись лицом в ее душистые каштановые волосы, Дрейк положил руку ей на грудь, и Лаури окатила волна жгучего наслаждения. А он все ласкал, трогал, мял ее грудь, пока соски не затвердели и не набухли под его умелыми руками. От остроты ощущений Лаури застонала.

Взяв ее грудь в руку, словно какое-то бесценное сокровище, Дрейк высвободил ее из рубашки.

— Обожаю эти веснушки, — прошептал он, опустив голову.

Он уделил им гораздо больше внимания, чем они того заслуживали. От жарких поцелуев кружилась голова, и Лаури дрожащими пальцами вцепилась ему в волосы, еще ближе притягивая его к себе.

Ненасытные губы и пушистые усы лишили ее всякой способности что-либо соображать, но Лаури было на это наплевать. Ей хотелось остаться в этом блаженном состоянии эйфории до тех пор, пока она не познает всю полноту любви Дрейка.

Будто прочитав ее мысли, Дрейк на секунду оторвался от нежного бутона, которому вместо сладкого прикосновения его рта пришлось удовлетвориться нежным поглаживанием его усов.

— Лаури, пойдем… Я хочу тебя! — послышался его приглушенный шепот. — Ну, пожалуйста…

Слова эти пробились сквозь кокон чувственности, которым он укутал ее, и, словно лазерный луч, пронзили ее сознание.

Он ее хочет… Естественно! Когда он крепко прижимал ее к себе, она явственно ощущала, насколько он возбужден. Почему же тогда она колеблется? Что мешает ей отдаться ему целиком, без остатка?

Его недавнее признание в том, что он не желает прикипать душой ни к единой женщине, не оставляло ни малейшей надежды, что он ее когда-нибудь полюбит. На самом деле ему была нужна не Лаури Перриш, человек и личность, а лишь ее тело, то есть оболочка, — только и всего. Он горит желанием обладать телом, и, похоже, это желание переполняет его, не давая покоя. Если она пойдет на близость, Дрейк будет ей благодарен, но и только. Никакой речи о любви никогда уже не возникнет.

Впрочем, Дрейк Ривингтон и так не испытывает к ней нежных чувств. Он все еще любит свою жену. Стоит ему заговорить о Сьюзен — и голос его дрожит от горечи утраты. Он становится настолько потерянным, что даже смотреть жалко, сердце разрывается от боли.

она страшно рассержена. Уж этому-то он наверняка поверит!

Впрочем, она и в самом деле в какой-то степени разозлилась. Ненавидела себя за то, что не может заставить себя принять его на любых условиях, когда тело так жаждет его прикосновений, но в глубине души понимала, что поступает абсолютно правильно. Все это она уже проходила. Поль пользовался ею как бальзамом, чтобы заглушить собственную боль и страдание. А кто подумал о ее страданиях? Никто! На ее чувства всем было наплевать.

Нет! Больше она на это не пойдет.

— Дрейк, успокойтесь. — Лаури выпрямилась и изо всех оставшихся сил попыталась оттолкнуть его. — Нет!

Он взглянул на нее затуманенными страстью глазами, и Лаури поняла — он никак не может сообразить, что она отказывает ему в таком близком и желанном удовольствии.

— В чем дело? — все еще ничего не понимая, спросил он.

Негнущимися пальцами Лаури застегнула рубашку и, отступив, повернулась к Дрейку спиной.

— Я не могу… не хочу спать с вами, — с деланным равнодушием проговорила она.

— Так я и поверил! — Дрейк бросился к ней снова. Но Лаури была начеку. Стремительно обернувшись, она уперлась руками ему в грудь.

— Не прикасайтесь ко мне! Я говорю совершенно серьезно! — поспешно проговорила она.

Глаза его сверкнули — точь-в-точь зеленые льдинки. Похоже, на этот раз он ей поверил, но отступать было не в его правилах.

— И я говорю серьезно. Вы хотите меня так же сильно, как и я вас.

— Нет! — порывисто воскликнула Лаури.

— Ваше тело говорит само за себя, — спокойно продолжал он. — Я чувствую, как вы меня хотите. Одни мои руки способны вызвать у вас нестерпимое желание, так надо ли говорить, что могут сделать мои губы…

— Нет!

— А я хочу гораздо большего. Я жажду заняться с вами…

— Сексом? Вы это хотите сказать? — прервала Лаури его обольстительные речи. — Неужели вы думаете, что я с радостью брошусь в ваши объятия и с легкостью отдамся вам, когда вы заявили честно и откровенно, что не хотите от женщины ничего, кроме секса? Как же! Держите карман шире!

— Я говорил вам только то, что не желаю ни к кому привязываться. Это вовсе не означает, что, когда я держу в объятиях хорошенькую женщину, я не хочу ее.

— Вы же говорили, что любите свою жену.

— Не трогайте мою жену! — яростно рявкнул Дрейк.

От неожиданности Лаури попятилась. Какая же она идиотка! Надо же догадаться приплести сюда еще и Сьюзен! Мысль эта настолько разозлила Лаури, что она, вздернув подбородок, решительно ринулась в наступление.