Умирающий свет (сборник) - Джордж Мартин

Глава 4

– Мне очень жаль, что ты столкнулся с Лоримааром, – сказала Гвен после ухода Джаана. – Нет никакой надобности вовлекать тебя во все эти дела, и я хотела уберечь тебя от неприятных мелочей. Надеюсь, ты никому не расскажешь о том, что сегодня узнал, когда улетишь с Уорлорна. Пусть Джаан и Гарс разбираются с брейтами. В любом случае никто ничего не сможет сделать, а невинные люди на Верхнем Кавалаане будут опозорены. И, самое главное, не говори Аркину. Он и так презирает кавалаанцев и сразу умчится на Кимдисс.

Она встала.

– А сейчас, по-моему, лучше поговорить о чем-нибудь более приятном. У нас с тобой осталось не так уж много времени. Пока я могу быть твоим гидом, но скоро мне придется вернуться к работе. Так не позволим же мясникам-брейтам испортить нам оставшиеся несколько дней.

– Как хочешь, – согласился Дерк, желая угодить ей. На самом деле он никак не мог прийти в себя от встречи с Лоримааром и разговоров об оборотнях. – Есть определенные планы?

– Можно снова поехать в леса, – предложила Гвен. – Им нет ни конца, ни края, а чудес там видимо-невидимо: озера, полные рыбы размером с человека, насыпи выше этого здания, возведенные еле видимыми насекомыми. Огромная система пещер, которую Джаан нашел за горами – он ведь прирожденный знаток пещер. Но я считаю, что сегодня надо быть поосторожнее. Не стоит сыпать слишком много соли на раны Лоримаара. Иначе он со своим толстым тейном может устроить охоту на нас и вся затея Джаана потерпит крах. Лучше я покажу тебе города. В них есть свое очарование, какая-то мрачная красота. По словам Джаана, там Лоримаар еще не охотится.

– Хорошо, – согласился Дерк без энтузиазма в голосе.

Гвен быстро оделась, и они поднялись на крышу. Скутеры лежали там, где они их оставили накануне. Дерк нагнулся, чтобы поднять их, но Гвен взяла серебристые свертки и кинула их на заднее сиденье аэромобиля. Ботинки и аппараты управления последовали за ними.

– Сегодня скутеры нам не нужны, – пояснила она. – Мы полетим далеко.

Дерк кивнул в знак согласия, и они по крыльям взобрались в машину. Небо Уорлорна создавало ощущение, будто им уже пора было возвращаться домой, а не трогаться в путь. Ветер ревел вокруг аэромобиля. Дерк, взяв штурвал из рук Гвен, вел машину, пока она пыталась собрать в узел длинные черные волосы. Его темная с проседью шевелюра в беспорядке развевалась, но он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что это ему нисколько не мешало. Он просто ничего не замечал.

Гвен вела машину на юг высоко над горами. По правую сторону безмятежно простирался Парк, среди его пологих, заросших травой холмов петляли реки, унося свои воды далеко к горизонту навстречу небу. Вдали, у подножия крутых гор начинался дикий лес. Даже с такой высоты были видны участки, захваченные душителями. Желтые метастазы пронизывали темную зелень.

Почти час они летели в полном молчании. Дерк целиком погрузился в свои мысли, безуспешно пытаясь соединить одно с другим, связать между собой разобщенные факты. Гвен посмотрела на него с улыбкой.

– Я люблю управлять аэромобилем, – сказала она. – Даже этим. В машине я себя чувствую легко и свободно, все проблемы отступают. Понимаешь, что я имею в виду?

Дерк кивнул:

– Да. Не от тебя первой я это слышу. Многие люди чувствуют то же самое, и я в том числе.

– Верно, – согласилась она. – Помнишь, как мы летали вместе на Авалоне? Однажды я провела за рулем весь день, от рассвета до заката, а ты молча сидел, высунув за окно руку, и только глядел вперед своим неизменным задумчивым взглядом. – Она опять улыбнулась.

Он помнил. Их давние путешествия были особенными. Они почти не разговаривали, только время от времени смотрели друг на друга, и каждый раз, когда их взгляды встречались, они улыбались. Это получалось непроизвольно: как бы ни старался он подавить улыбку, она все равно появлялась. Но теперь все, что было между ними, казалось ужасно далеким и безнадежно утраченным.

– Почему ты об этом вспомнила? – спросил он.

– Твой взгляд. Увидела, как ты сидишь, ссутулившись, в кресле, высунув руку наружу, и вспомнила. Ах, Дерк, ты ведь делаешь это нарочно. Чтобы напомнить мне Авалон. Чтобы я улыбнулась и захотела тебя обнять. Фу!

Они вместе рассмеялись.

Дерк, не думая, придвинулся к ней и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на него, повела плечами и, расправив нахмуренный лоб, со вздохом покорности натянуто улыбнулась, но не отстранилась.

Полет продолжался.

Утренний город казался сверху картиной в пастельных тонах, заключенной в широкую раму долины. Гвен посадила аэромобиль в центре одной из ступенчатых площадей. В течение часа они бродили по широким бульварам. Выстроенный из светло-розового с прожилками мрамора и белого камня город выглядел приветливо. Вдоль широких извилистых улиц тянулись низкие легкие строения из полированного дерева, украшенные витражами. И улицы, и многочисленные скверы, и тенистые аллеи украшали статуи, картины, сады камней, скульптуры из живых деревьев. Тротуары и стены домов оживляли фрески.

Но теперь парки заросли, повсюду буйствовала сине-зеленая трава. Черные трещины змеились по тротуарам, плитки, окаймлявшие газоны, вылетели, могучие скульптуры из живых деревьев, разросшись, приняли такие диковинные очертания, какие их авторы, наверное, не могли себе и представить.

Спокойная голубая река пересекала город, много раз меняя направление, как и улицы вдоль ее берегов. Гвен и Дерк присели передохнуть у воды в тени ажурного пешеходного моста. Они смотрели на отражение Толстого Черта, лениво качавшееся в медленных водах реки, и Гвен рассказывала о том, каким был этот город во время Фестиваля. Построили его люди с Кимдисса и назвали свой новый город Двенадцатой Мечтой.

Может быть, город спал, и, если так, ему уже не суждено было проснуться. В пустых залах со сводчатыми потолками звучало гулкое эхо, сады превратились в темные заросли, обреченные на гибель. Там, где когда-то на улицах звучал смех, теперь слышался лишь шелест мертвых листьев, гонимых ветром. По сравнению с умиравшим Лартейном Двенадцатая Мечта казалась уже мертвым городом.

– Аркин хотел обосноваться здесь, – сказала Гвен. – Но мы не согласились. Все понимали, что поскольку мы должны работать вместе, то и жить лучше в одном городе, и Аркин хотел, чтобы мы поселились в Двенадцатой Мечте. Я не поддержала его, и он, наверное, никогда этого мне не простит. Кавалаанцы построили крепость, а кимдиссцы создали произведение искусства. Я знаю, что раньше он был еще красивее. После окончания Фестиваля лучшие здания были разобраны и увезены вместе с лучшими скульптурами с площадей города.