Заложник. История менеджера ЮКОСа - Владимир Переверзин

Я не верю услышанному, хотя и знаю о существовании этих документов. В хищении именно этой конкретной нефти нас и обвиняют. Мне странно слышать из уст прокурора, что, оказывается, «украденная» нефть была официально оплачена, имелись договоры купли-продажи, нефть была передана с баланса на баланс. Не было никаких хищений! Прокуратура сама об этом заявляет. Ура! Ура! Ура!

Спектакль, ничего общего не имеющий с правосудием, продолжается. В день оглашается один, максимум два тома плюс предстоит еще допрос свидетелей. В неделю проходит три-четыре судебных заседания. Я пытаюсь вычислить продолжительность нашего процесса и прихожу к неутешительному выводу. По моим подсчетам, это действо будет продолжаться около года! «Ничего себе», – разочарованно думаю я, мысленно находясь уже на свободе.

Я практически не ошибся в расчетах. Приговор будет вынесен 1 марта 2007 года.

Словно во сне, я слышу: «…вина подтверждается:

паспортами сделок ОАО “НК ЮКОС” в ОАО ИБ “Траст” и ведомостями банковского контроля, в соответствии с которыми на валютный счет ОАО “НК ЮКОС” от компании “Рутенхолд Холдингс Лимитед”, возглавляемой участником организованной группы Переверзиным В. И., поступали денежные средства от исполнения контрактов (том 65, листы дела 9–272; том 66, листы дела 2–194);

свифт-сообщениями компании “Рутенхолд Холдингс Лимитед”, в соответствии с которыми “Рутенхолд Холдингс Лимитед”, возглавляемое участником организованной группы Переверзиным В. И., перечисляло ОАО “НК ЮКОС” в 2002 году денежные средства за приобретенную нефть (том 152, листы дела 8–277; том 153, листы дела 1–287);

выписками по движению денежных средств по валютному счету ОАО “НК ЮКОС” в ОАО ИБ “Траст” за период с 01.01.2001 года по 01.05.2004 года, согласно которых на счет ОАО “НК ЮКОС” в период с 2001 по 2004 год поступали денежные средства за реализацию нефти и нефтепродуктов (том 63, листы дела 10–293)».

Я осознаю, что вот на этом самом месте, в этот самый момент меня должны оправдать и отпустить! Моя невиновность очевидна! Мало того, что я вообще никогда не подписывал ни одного платежного поручения, не имея на это соответствующих полномочий, так здесь сама обвинитель говорит о том, что все расчеты за проданную нефть, к которым я не имел никакого отношения, полностью осуществлены. Не желая прерывать чтение доказательств моей невиновности, я пишу короткую записку, которую хочу передать адвокату. Беру в руки листок бумаги, встаю и вопросительно смотрю на судью, показывая, что хочу передать записку адвокату. Она согласно кивает. Я протягиваю руку через решетку и отдаю листок. Неожиданно раздается грохот. С последнего ряда срывается конвоир и, снося все на своем пути, несется к моему адвокату.

«Ааааа… уууууу…» – во весь голос кричит Вальдес-Гарсиа. Этот вояка пробежал по его искалеченным ногам. Конвоир буквально прыгает на адвоката и выхватывает у него из рук мою записку. Судья от удивления замирает, открыв рот. Пауза. Все молчат.

«Вы… Вы что себе позволяете?» – спрашивает судья конвоира.

Тот молчит и тяжело дышит, не в силах перевести дыхание после стремительного броска.

«Отдайте мне записку», – говорит судья.

Конвойный явно не хочет этого делать и мнется. Может, пригрезилось ему, что там какая тайна написана, за которую он получит вожделенную награду?

«Отдайте мне записку», – повелительным тоном настаивает судья.

Тот молча, нехотя отдает записку в руки судье и возвращается на свою скамейку. Судья, скользнув взглядом по безобидной бумажке, передает ее моему адвокату.

Я ставлю еще один плюсик судье.

«Она на нашей стороне! – радостно думаю я. – Но конвой на мне сегодня отыграется! Наверное, бить будут», – предполагаю я.

Разговор состоится в подвале Басманного суда. Меня не били, но пригрозили написать на меня рапорт и посадить в изолятор.

«В зале суда я – главный», – выдает мне конвоир, на плечах которого красовались погоны старшего лейтенанта. Я вспомнил фразу, сказанную адвокатом Малаховского: «Носить офицерские погоны – вовсе не означает быть офицером». Не желая вступать с ним ни в какие дискуссии, я молчу. Рядом проходит местный милиционер, охраняющий судебные казематы. Задумчиво смотрю на его погоны и не могу понять, что за звание у него такое. Звезды вышиты золотой нитью, но вроде как для генерал-лейтенанта они маловаты, а для прапорщика слишком велики. Пытаясь разобраться, я в недоумении тру глаза и снова вглядываюсь в звезды. Они действительно больше уставных, с очевидной претензией на генеральские.

«Да они здесь все сумасшедшие», – заключаю я. Мы садимся в «газель» и благополучно возвращаемся в Матросскую Тишину.

Наступило лето 2006 года, пора отпусков. Судьи тоже люди и хотят отдыхать. Работа нервная и ответственная, поэтому и отпуска у них такие длинные. В судебных заседаниях объявляется перерыв на два месяца. Я мысленно прощаюсь с судьей Ярлыковой до сентября.

У меня наступают каникулы, время вынужденного безделья. Рутинная тюремная жизнь поглощает меня целиком и полностью.

Глава 12

Летние каникулы

В камере стоит неимоверная духота. Два вентилятора, взятые в аренду у администрации тюрьмы по тридцать рублей в день, не спасают – они только гоняют по камере влажный воздух. Форточка открывается лишь на четверть, упираясь в решетку, которая отделяет камеру от окна. Снаружи закреплена еще одна решетка. Невольно вспоминается малый спец, корпус Матросской Тишины, где я сидел в переполненной камере. «Как сейчас там?» – я пытаюсь представить себя в той камере…

При такой жаре совсем не хочется есть. Беспрестанно работает телевизор. У всех разные пристрастия, но мы находим общий язык. Нас в камере четверо. Я, Володя (выпускник физмата МГУ), Леша и Игорь. Володя – верующий человек, он не выпускает из рук Библию, молится и соблюдает все посты. Игорь – тщедушный парень небольшого роста, отсидевший за кражи шесть лет. Сейчас его обвиняют в нанесении тяжких телесных повреждений. Игорян, как я его называю, из бывших блатных. Жалеет, что, отбывая свой предыдущий срок, не ушел по УДО, отсидев лишних два года. «Какой же я идиот, – горько сокрушается он, – столько времени потерял!» Он поехал со своей девушкой на день рождения к другу на машине. По пути остановились у магазина купить подарки. Игорян, оставив девушку в машине, пошел за покупками. Возвращается – у машины группа агрессивно настроенных молодых людей, человек пять (как впоследствии выяснилось, несовершеннолетних). Отломали зеркало, провоцируют. Слово за слово, не знаю, кто первый ударил, но Игорь, никогда не занимающийся спортом, тем более единоборствами, случайно попадает точно в височную кость. Та ломается и входит в мозг. Все, приехали… Труп… В обвинительном заключении написали: «Из хулиганских побуждений напал на группу молодых людей, нанес тяжелую травму, несовместимую с жизнью».

«Ага, размяться решил перед днем рождения, – горько комментирует он. – Я что, сумасшедший, один на пятерых нападать?» Как говорится, одним махом семерых убивахом…

Другой мой сокамерник, Алексей, гораздо сложнее. Сидит не в первый раз. Много рассказывает об укладе жизни в колонии, где он был. Сиделось хорошо. Зона черная, находилась на территории бывшей войсковой части. Сохранились даже плакаты со схемой разборки автомата Калашникова. Делай что хочешь. Спи сколько хочешь. Ешь что хочешь, только привози и плати. Сейчас его обвиняют в организации банды, грабившей дорогие элитные коттеджи. Выслеживали, изучали, готовились – работали серьезно. У него девяносто пять эпизодов. Пытки, раздробленные пальцы и просверленные коленки. Любящий семьянин, обожающий своих малолетних детей, он презрительно говорит о своем потерпевшем: «Дебил, в героя решил поиграть…» Когда они в масках ворвались в особняк, хозяин, оказавшись не робкого десятка, «посмел» оказать им сопротивление. В результате пришлось его, хозяина дома, застрелить, и теперь им, помимо разбоя, убийство вешают! Алексей очень возмущается милицейским беспределом, так как на него повесили все схожие преступления, произошедшие в Московской области. «Я же не мог грабить каждые три дня! – возмущается он. – Надо же тщательно подготовиться, все спланировать!»

Он мечтает о том, чтобы ему дали лет пятнадцать.

Я стучу в дверь и прошу надзирателя вывести нас в душ.

«Да вы что, я сам не мылся три дня», – отвечает нам незнакомый голос.

Мы дружно и весело хохочем. В камере всего в достатке и даже больше. Все получают передачи и посылки. Тюремный ларек продолжает радовать. Капуста, свекла, морковь, апельсины, киви, семга – далеко не полный список предлагаемых нам продуктов. Тортики, конфеты, халва. Есть все. Но хочется домашней еды, которую сюда не пропускают. Я начинаю осваивать тюремное кулинарное искусство. По знакомой технологии приступаю к приготовлению супа, используя в качестве кастрюли алюминиевый чайник. Шинкую капусту, тру на пластмассовой терке, приобретенной в ларьке, помидоры и свеклу. Кладу все это в чайник и заливаю водой. Кипячу минут тридцать, постоянно доливая воду. Под конец добавляю туда семгу, разрезанную на мелкие кусочки. Получается очень вкусно. Всем нравится. Иногда берем тюремную баланду – первое. Оттуда вылавливаем кусочки картофеля, промываем холодной водой и кидаем в чайник, где варится супчик.