Начала политической экономии и налогового обложения - Давид Рикардо

и наем жилища и не будут, вероятно, стоить ему больше, зато сало, сыр, масло, белье, обувь и одежда обойдутся ему дороже, и, след., несмотря на увеличение задельной платы, его положение сравнительно ухудшится. Мне могли бы, однако, возразить, что я рассматриваю действие задельной платы на цены, исходя из того предположения, что золото или металл, из которого чеканится монета, составляет произведение той страны, где происходят изменения задельной платы, и что выведенные мною заключения плохо согласуются с действительным положением вещей, потому что золото есть металл, приходящий к нам из-за границы. Но из того, что золото есть продукт иностранный, еще не следует, что аргумент теряет часть своего веса, так как нетрудно доказать, что последствия были бы, в конце концов и даже непосредственно, совершенно одинаковы как в том случае, когда золото добывается внутри страны, так и в том, когда оно ввозится из-за границы. Когда возвышается задельная плата, то это вообще доказывает, что увеличение богатства и капитала увеличивает спрос на труд, за чем непременно должно последовать более значительное производство товаров. Чтобы пустить в обращение это прибавочное количество товаров даже по прежней цене, потребуется более денег, более того иностранного товара, из которого чеканится монета и которого нельзя добыть иначе, как посредством ввоза. Всякий раз, что спрос на какой-нибудь предмет становится значительнее, его относительная ценность возвышается в сравнении с другими предметами, за которые он покупается. Если бы стало требоваться больше шляп, их цена возвысилась бы и в обмен за них давали бы более золота. Если бы спрос был значительнее на золото, то золото возвысилось бы, а шляпы понизились бы в цене, потому что понадобилось бы больше шляп и других вещей, чтобы купить прежнее количество золота. Но сказать в предположенном случае, что товары возвышаются вследствие возвышения задельной платы, было бы явным противоречием: ибо мы говорим, что золото возвышается в относительной ценности под влиянием спроса, а другой раз, что его относительная ценность должна понизиться вследствие возвышения цен, – эти два явления вообще несовместимые. Сказать, что цена товаров возвышается, – значит сказать, что относительная ценность денег понижается, потому что именно товары определяют относительную ценность золота. Если бы, след., цены всех товаров возросли, то иностранное золото не явилось бы на внутренний рынок для покупки таких дорогих вещей; но оно, наоборот, ушло бы из страны для приобретения сравнительно более дешевых заграничных товаров. Таким образом, ясно, что повышение задельной платы не увеличило бы цены товаров, как в том случае, когда денежный металл производится дома, так и в том, когда он производится за границей. Цены всех товаров не могут возрастать одновременно без увеличения количества монеты; этого прибавочного количества нельзя было бы произвести внутри страны, как мы уже это показали, и так же точно нельзя было бы привезти из-за границы. Для того чтобы иметь возможность купить за границей большее количество золота, необходимо, чтобы наши товары были дешевы, а не дороги. Ввоз золота и повышение цен всех других местных произведений, за которые куплено золото или которыми за него уплачено, суть явления абсолютно несовместимые. Сильно распространенное употребление бумажных денег ничуть не изменяет этого вопроса, так как бумажные деньги соответствуют или должны соответствовать ценности золота, и, след., ценность их находится под влиянием только таких причин, которые действуют и на ценность этого металла.

Итак, вот законы, определяющие задельную плату и управляющие судьбой наиболее значительной части каждого общества. Подобно всем прочим договорам, задельная плата должна зависеть от свободного и равномерного рыночного соперничества и никогда не должна подвергаться вмешательству законодателя.

Явное и непосредственное стремление законодательства о бедных находится в прямом противоречии с этими очевидными началами. Законы о бедных не только не отвечают благодетельному желанию законодателя улучшить положение одних, но, напротив того, одинаково ухудшают жизненные условия как богатых, так и бедных; вместо обогащения бедняка они рассчитаны на разорение богача, и пока наши настоящие законы будут в силе, весьма естественно, что суммы, предназначенные на содержание бедных, будут постепенно возрастать, пока не поглотят весь чистый доход страны, или, по крайней мере, все то, что правительство может нам из него оставить, за удовлетворением своих собственных неотложных потребностей в расходах на общественные цели[13].

Пагубное стремление этих законов уже не составляет тайны с тех пор, как ее разоблачило искусное перо г. Мальтуса, и все друзья бедных должны горячо желать их уничтожения. К несчастью, они установлены так давно и бедные до такой степени привыкли к их действию, что потребовалось бы много предусмотрительности и ловкости, чтобы безвредно устранить их из вашей политической системы. Все, кто относится наиболее дружелюбно к уничтожению этих законов, соглашаются в том, что нужно действовать чрезвычайно постепенно, если хотят предупредить наиболее тягостные бедствия тех, в чью пользу они были первоначально изданы.

Довольство и благосостояние бедных могут получать прочное обеспечение лишь тогда, когда под влиянием собственных или стараний, или некоторых усилий со стороны законодательства возрастание числа бедных подвергнется ограничениям и ранние и непредусмотрительные браки сделаются менее многочисленными, – это составляет истину, не допускающую сомнения. Система законодательства о бедных действовала в совершенно противоположном смысле. Она сделала всякое воздержание излишним и оказывала поощрение предусмотрительности, предлагая ей часть вознаграждения, принадлежащего благоразумию и трудолюбию[14].

Природа бедствия указывает на средство исцеления. Ограничивая постепенно круг действия законов о бедных, внушая бедным понятия о значении независимости, показывая им, что они не должны более рассчитывать на помощь систематической или случайной благотворительности и что благоразумие и предусмотрительность не только полезны, но и выгодны, можно будет постепенно достигнуть более прочного и полезного порядка вещей.

Всякое изменение закона о бедных, не имеющее последней целью его уничтожения, не заслуживает ни малейшего внимания, и тот, кто укажет для этого самые верные и наименее насильственные средства, будет лучшим другом бедных и человечества. Нельзя уменьшить зло, возвышая каким-нибудь отличным от настоящего способом размер суммы для содержания бедных. Если бы величина фонда возросла или если бы он был взят в виде общего налога со всей страны, как это недавно предлагали, то это не только не было бы улучшением, но еще более увеличило бы бедствия, от которых мы хотим избавиться. Нынешний способ взимания и употребления этого фонда способствовал смягчению его пагубных последствий. Каждый приход взимает отдельную сумму для содержания своих бедных. При таком порядке вещей является более интереса в уменьшении уровня налога, и цель эта оказывается более достижимою, чем было бы при взимании общего фонда со всего королевства для вспомоществования бедным. Приход гораздо более