Алтарь страха - Эрик Рассел

— Так и надо себя вести, когда имеешь дело с секретами, — одобрил Армстронг.

— А поскольку в настоящее время ученые заняты созданием ракеты номер восемнадцать, — продолжила она, — то, скорее всего, работа Боба имела отношение именно к ней. Возможно, при строительстве восемнадцатой использовалась какая-нибудь суперреволюционная теория, которую правительство строго засекретило.

— Восемнадцатая практически завела нас в тупик, — возразил он. И рассказал ей все, что знал. Поведал о поездке в Нью-Мехихо, о стычке с Фозергиллом и о том, что узнал от Куинна. — Я не знаю, о чем вы думаете, — заключил он, — но, с моей точки зрения, все эти препятствия в работе выглядят искусственно созданными, словно кто-то хочет как можно дольше не запускать эту ракету, одновременно стараясь не афишировать данный факт.

Выслушав его, она надолго задумалась. В глазах эльфа отразилась предельная сосредоточенность. Наконец она сказала:

— Странный получается парадокс. Тот самый корабль, который финансирует правительство, наталкивается на препятствия, созданные, пусть косвенно, правительством же. Правительство строит корабль и в то же время тянет с завершением строительства. Может быть, и еще кто-то заинтересован в задержке, и тогда ситуация усложняется. Но давайте проигнорируем этот фактор и сосредоточимся только на правительственном аспекте. Почему власти предержащие строят корабль, но не больно-то торопятся?

— Во всяком случае, не из-за отсутствия денег. Так что спросите что-нибудь попроще!

— Вот мы и спрашиваем. Должна же быть логика в этой на первый взгляд нелогичной ситуации?

— Единственное пришедшее мне в голову объяснение выглядит не слишком правдоподобным.

— И какое же?

— Может быть, та суперсекретная идея — не знаю какая — требовала дальнейшей доработки, прежде чем на ее основе строить космический корабль. И поэтому строительство перед лицом неизбежных перемен задержали. Но почему надо тянуть резину, даже если строительство начали по одному плану и требуется некоторое время на приведение его в соответствие с другим планом? Я понимаю, что бюрократия — дело нудное, но не до такой же степени!

Она неодобрительно наморщила носик.

— С моей точки зрения, объяснение неубедительное.

— С моей — тоже. Предложите получше.

Она вновь задумалась. Он заказал выпивку, а Клер продолжала размышлять и после того, как ее бокал опустел. Армстронг же занимался тем, что рассматривал ее лицо. И продолжал лицезреть, когда глаза ее внезапно вспыхнули.

— А если предположить, что ситуация со строительством восемнадцатой вовсе не так уж и плоха?

— О’кей, предположим. Ну и что?

— А то, что это может быть просто приманка.

— Что?! — воскликнул он.

— Тсс! — Она оглянулась на ближайшие столики. — Не надо так вопить! — Она перешла на доверительный тон: — Половину людей в мире уже давно перестала волновать идея саботажа, касающаяся запусков ракет. Власти же обязаны серьезно относиться к этой идее. А теперь представим, что они готовы к запуску восемнадцатой, но их беспокоят странности, что сопровождали полеты ее предшественниц. — Она устремила на него проницательный взор: — Что бы сделали вы на их месте?

Он хлопнул огромной ладонью по столу:

— Черт побери! Я бы строил ее в каком-нибудь тихом и недоступном месте вроде Северного полюса. А другую, широко разрекламированную строил бы для игр саботажников в Нью-Мехико.

— Умница! — удовлетворенно заключила она.

— И тем не менее не все понятно, — возразил он. Махнув рукой, он подозвал официанта, и тот принес им полные бокалы. Затем Армстронг навалился на стол и заговорил вполголоса: — Давай пока оставим эту тему в покое, а я тебе поведаю о своем.

— Восхитительно! — пробормотала она, делая глоток.

— Последние дни у меня странное ощущение, — продолжил он. — Я никак не могу понять, испытывают ли то же самое и другие люди или это я один такой ненормальный.

— А какое ощущение?

— Смесь дурного предчувствия, раздражения, подозрения и обшей нервозности.

— И когда именно ты испытываешь эти чувства?

— Почти всегда. Читаю газеты, и ощущения тут же появляются. Посмотрю на световую рекламу — появляются. Слушаю радио — и они тут как тут, наваливаются толпой. Только что я ощущал себя пупом земли — и тут же превращаюсь в ничтожество из ничтожеств. Неуравновешенность, как у какой-нибудь примадонны.

Поставив бокал, она посмотрела на него очень серьезно:

— Если бы ты меня послушался, Джон, я бы сказала, что ты нуждаешься в длительном отдыхе.

— Не думаю. Понимаешь, физически я ощущаю себя великолепно. Вот только в умственном плане проблемы. И они имеют свою причину. — Он решительно посмотрел на нее. — И эта причина, хоть я ее и не знаю, мне кажется важным фрагментом той загадки, которую я пытаюсь разгадать.

— Ты всерьез полагаешь, что твоя раздражительность связана с этими ракетными проблемами?

— Клер, я понятия не имею, как одно может быть связано с другим! Тем не менее в этой связи я уверен так, как ни в чем другом.

— Ты уже пытался анализировать происшедшее в каждом отдельном случае?

— Да, конечно, но без успеха. И только каждый раз снова удивляюсь, что же это со мной происходит. — Он мрачно осмотрелся, а когда вновь устремил взор на Клер, в глазах его застыло легкое недоумение. — Например, вчера вечером, разглядывая толпу, я обратил внимание на смуглого симпатичного парня в зеленом тюрбане. Вылитый индуистский божок, какой-нибудь Шри Баннерджи, или как они там называются. Тут же мои мысли перескочили на индийских аскетов. Я думал о тех из них, кто год за годом неотрывно смотрит на солнце, пока не ослепнет, но все равно до конца своей жизни продолжает таращиться на него невидящим взором. Я думал о тех, кто, подняв руку вверх, так и держит ее, пока она не отсохнет. Думал о тех, кто, скрестив под собою ноги, сидит так, пока они окончательно не атрофируются, и эти бедолаги уже потеряют способность передвигаться, и кто-то должен будет носить их на руках. Вот такое же чувство овладело и мною. С неодолимой силой. Я ощущаю себя живой рыбой на раскаленной сковородке.

К концу его монолога глаза ее зажглись странным светом.

— А как ты себя чувствуешь, когда находишься рядом со мной? Только серьезно, без острот.

— Умиротворенно, — улыбнулся он. — Спокойно, умиротворенно и безмятежно.

Она негромко рассмеялась:

— Словно я не от мира сего?

— Ну, к счастью, ты не ангел, — уклончиво ответил он. — Ты женщина. И именно эту твою ипостась я и предпочитаю.

— Но это не ответ на мой вопрос.