Убийство на острове Фёр - Анна Йоханнсен

Лена промолчала, и он продолжил:

— Я уже рассказывал, что вырос в довольно религиозной среде.

— Да, припоминаю.

— Маленький городишко, сорок процентов населения — католики до мозга костей. Церковь по воскресеньям, исповедь, молитвы и далее по списку. Возможно, некоторым такое нравится, но мне казалось, что я задыхаюсь. Мне казалось, что все вокруг либо уже мертвы, либо марионетки, подчиняющиеся чужой воле. В подростковом возрасте такие вещи ощущаются острее. Альтернатив не было, бежать было некуда, поговорить было не с кем.

— Ясно. Мария напомнила тебе себя.

— В каком-то смысле. Я прекрасно понимаю, что она чувствовала. А если послушать ее сестру, то Марии приходилось даже хуже, чем мне.

Они подъехали к дому Логенеров. Лена припарковалась и выключила двигатель.

— Но решиться на самоубийство… — протянула она.

Поколебавшись, Йохан заговорил:

— Легко. Если не видишь иного выхода… Сам я часто об этом думал и, честно говоря, раз или два даже почти решился. Плохие оценки, перспектива остаться на второй год, лучший друг переехал с родителями в Кёльн… Весь этот религиозный фанатизм стал просто вишенкой на торте.

— Многие подростки думают о самоубийстве. Это совсем не значит, что все они накладывают на себя руки.

— Да, ты права. Но в моем случае было иначе. Я раздобыл таблетки и уже собирался… — Йохан запнулся и тяжело сглотнул. — Я чуть было не совершил непоправимое. К счастью, в тот день ко мне зашел мой старый приятель. Он сразу заметил, что со мной что-то не так. Можно сказать, он меня спас.

— У Марии была сестра.

— Которая думала об экзаменах. И если Марию и правда изнасиловали, то это должно было стать для нее тяжелым испытанием.

— Наверняка так оно и было. Я не исключаю версию о самоубийстве, но многое говорит против нее. — Лена немного помолчала, а потом добавила: — Пожалуйста, будь осторожен. Личная вовлеченность не пойдет тебе на пользу. Не принимай это дело слишком близко к сердцу.

— С одной стороны, ты права, так будет лучше. Но с другой… разве мы все — не результат нашего опыта? Мне придется избавиться от важной части себя, чтобы отнестись к этому делу хладнокровно и беспристрастно. Тебе всегда это удается?

— Конечно, нет, — ответила Лена, глядя Йохану прямо в глаза. — Мы же не роботы. Но нам все равно надо абстрагироваться от расследования. Иначе мы не увидим общей картины. — Она ласково потрепала Йохана по плечу. — Давай поговорим с родителями.

Они подошли к дому. Дверь открыл Вернер Логенер. Лена пожала ему руку, представила Йохана и сказала:

— Мы хотели бы поговорить с вами и вашей женой.

— Моей жены нет дома.

— Можно войти?

— Вы знаете, куда идти, — пробормотал Логенер, отходя в сторону.

На кухне он предложил следователям сесть, хотя сам остался стоять.

— Пожалуйста, присядьте, — попросила Лена.

Логенер с каменным выражением на лице выдвинул стул и тяжело опустился на него.

— Что еще вы от нас хотите?

Лена решила перейти сразу к делу:

— Вашу дочь Марию нашли с перерезанными венами. Однако…

— Абсолютная ложь! — сердито перебил ее Логенер. — Мария никогда бы не наложила на себя руки!

— Понимаю ваше негодование, господин Логенер, но мы не можем с ходу исключить самоубийство. Однако были обнаружены подозрительные обстоятельства, указывающие на возможную причастность посторонних лиц. Вот почему мы проводим расследование.

— Подозрительные обстоятельства? — переспросил Логенер. — Что это значит? Какие еще подозрительные обстоятельства?

— В интересах следствия мы не можем пока раскрыть подробности. Уверена, вы понимаете наше положение, — сказала Лена и, немного помолчав, продолжила: — Мы хотели бы поговорить с вами о Марии. Последние несколько недель она вела себя как обычно? Вы не заметили в ее поведении ничего странного?

— Нет. Она вела себя совершенно обычно.

— Пожалуйста, подумайте хорошенько. Важна любая мелочь. Может, она сказала что-то странное или задавала необычные вопросы. Или у нее вдруг изменились привычки…

— Я уже сказал, что Мария вела себя совершенно обычно!

— Ладно, давайте пока не будет об этом. — Лена открыла записную книжку и достала ручку. — Как бы вы описали свою дочь?

— Не понимаю, что вы от меня хотите! — сердито прорычал Логенер.

— Какой она была? Уверенной в себе? Застенчивой? Ей нравилось ходить в школу? Как она относилась к вам и к вашей жене?

— Мария, она… — Логенер осекся и на мгновение закрыл глаза. — Мария была очень милой и послушной девочкой. Всегда, с самого детства. Она хорошо училась, спросите ее учителей. Она даже перепрыгнула через класс!

— Она не переживала из-за отъезда сестры?

— Нет. Мария не хотела иметь с ней ничего общего.

— «С ней»? Вы сейчас говорите об Иоганне, своей старшей дочери? — уточнил Йохан.

— Да. Они не общались.

— А почему? — с деланой непринужденностью поинтересовался Йохан, но Лена сразу почувствовала, что ему с трудом удается держать себя в руках.

— Вы ничего не знаете о нашей семье, — процедил Логенер. — Ничего!

— Вы запрещали Марии общаться с сестрой? — спросил Йохан.

— Мария знала, кто ее семья!

— Но разве братья с сестрами не являются членами семьи?

— Не понимаю, как это касается смерти Марии! — рявкнул на него Логенер.

— Вы перестали общаться со старшей дочерью по религиозным причинам. Как отнеслась к этому Мария? Неужели смирилась? Или вы заставили ее смириться?

Логенер окинул Йохана испепеляющим взглядом и демонстративно повернулся к Лене:

— У вас есть еще вопросы?

Лена выразительно взглянула на Йохана. Тот встал из-за стола и слегка покачал в воздухе телефоном.

— Прошу прощения, у меня важный звонок.

После того как Йохан ушел, Лена и Логенер некоторое время молча смотрели друг на друга.

— Мои родители не отличались религиозностью, — наконец сказала Лена. — Мы не ходили в церковь — разве что на Рождество. Но это не значит, что я имею что-то против религии или верующих.

— Зачем вы это сейчас говорите? — с подозрением спросил Логенер.

— Я понимаю, что к вашей церкви зачастую относятся с недоверием и предубеждением. Я здесь не для того, чтобы критиковать вашу религию или ваш образ жизни. Мое дело — выяснить, что случилось с Марией. Уверена, вы с женой хотите того же.

— Моя дочь не убивала себя, — тихо сказал Логенер.

— Да, я тоже так думаю. Но мы обязаны проверить все версии. И для этого мне необходима ваша помощь. Если, как я предполагаю, вам нечего скрывать, то помогите нам. Пожалуйста.

— Почему я должен вам доверять? — выдавил Логенер.

— Потому что вы в долгу перед своей дочерью.

У Лены за спиной послышались шаги.

— Комиссар права, — произнесла Роза Логенер, которая, судя по всему, подслушивала разговор из коридора. Она подошла к столу и села,