Шут и Иов - Игорь Лебедев

И предпочитал ждать смены правительства Англии, или смерти принца-регента и воцарения принцессы Шарлотты, его поклонницы. Тогда, легально вернувшись в Англию, он как частное лицо сначала пассивно, а потом, возможно, и активно снова стал бы участником мировых событий (такой «путь-ожидание» проделал позже генерал де Голль после войны).

Но связь с Европой поддерживал через несколько лиц — вездесущего Сиприани, Ла Каза, друга Альбины де Монтолон, английского офицера Бэзила Джексона и многих других. Роль одного из самых приближенных к императору графа де Монтолона уже выяснена стараниями Бена Вейдера и Дэвида Хэпгуда, он и появлялся в свите так странно, после Ватерлоо, имея задание постепенно отравить Наполеона мышьяком. А процесс отравления был доказан с удивительной точностью еще в 60-е годы XX в.

С 1958 по 1961 г. в радиоспектральной лаборатории в Глазго и в лаборатории Харуэлл радиоактивационным методом были исследованы волосы Наполеона, срезанные в разное время пребывания на острове. Волосы облучались 24 часа пучком нейтронов в ядерном реакторе, затем кусочек волос исследовался на содержание As16 — радиоизотопа, который образуется из обычного мышьяка. Но история отравления, которое действительно совершалось как минимум с 1816 и по 1821 гг., имеет гораздо более интригующее содержание. Доказано, что с сентября 1820 г. и до смерти 15 мая 1821 г. отравление шло большими порциями и часто. Смертельная серия началась 18 сентября, исследователи выявили 6 приступов в этот период (18–21 сентября, 10–18 октября, с 25 октября по 1 ноября, 28–30 декабря, 26 января—29 января и 26–27 февраля). К середине апреля наступило некоторое облегчение — продиктовано завещание — после этого наступает агония, которая длится около двух недель до смерти.

А вот анализ волос, срезанных 16 марта 1818 г. и 14 января 1816 г. показывает, что порции давались редко и были незначительны, во всяком случае, до сентября 1817 г. Наполеон чувствовал себя хорошо. А в 1817 г. после отъезда Ла Каза в конце 1816 г. (то, что мир знает как «мемуары Наполеона», написано им именно до 1817 г.). «генерал без поручений» приближает к себе О'Мира, английского врача. Б. Вейдер приводит данные, что О'Мира давал ему ртуть (!) (О'Мира покинул остров в июле 1818 г., запомним это время). Весь 1817 г. был наполнен событиями и слухами, связанными с попытками, реальными или мифическими, освободить императора или поднять Францию для его призвания. В мае произошли «заговор Рандона» и «дело Дидье» во Франции, ставившие целью возвращение трона Наполеону или его сыну («Орленку»), В Америке бонапартисты тоже не дремали. Французский поверенный в делах Гидде Невий сообщал в Париж, что из Балтимора вышло 16 или 17 судов, которые направляются в Южную Атлантику, и возможно, к острову Св. Елены. Осенью 1817 г. в Техасе бывшие офицеры и солдаты гвардии организовали «подозрительную» сельхозкоммуну, и королевские власти во Франции это с тревогой констатировали.

Большинство слухов из происходящего доходило до Наполеона. И тут в сентябре 1817 г. он впервые серьезно заболевает — «болезнь неузнаваемо изменила его облик». И главное, появляется страх быть отравленным. Бонапарт прекрасно понимает, что «бонапартистская активность» в Старом и Новом Свете лишь подтолкнет его недругов (в первую очередь графа Д'Артуа) к скорейшей его ликвидации. В феврале 1818 г. умирает принцесса Шарлота, последняя надежда на легальное возвращение. Наполеон встает перед дилеммой — побег или гибель. И с начала 1818 г. начинают твориться странные на острове дела: во время обеда мажордом Сиприани падает на пол, крича от боли. Спустя 4 дня он умирает, вскрытия не делают, а в книге гражданских актов даже не регистрируют его смерть.

Весной 1818 г. Наполеон отсылает под предлогом с острова генералу Гурго человека прямого и вспыльчивого. В это же время Св. Елену покидает Бетси Бэлкомб с отцом, с которой император был дружен (любовной связи не было, так как ей исполнилось лишь 17 лет), но через нее Бонапарт передает, по всей видимости, последние указание и согласие, иначе трудно понять особое внимание к ней семьи Бонапартов и их потомков. В 1830 г. в Лондоне Жозеф Бонапарт увиделся с ней и передал ей кольцо с камеей, а спустя много лет Наполеон III (брат по матери Дантеса!) подарил ей даже имение в Алжире.

Весной 1818 г. Бонапарт обращается… к Александру I, причем, это хорошо известный факт. Официально, конечно, царь ему не отвечает. Наполеон знает азы эзотерии — 15 августа 1818 г. ему исполняется ровно 49 лет, число роковое, возможно, для него гибельное. А в это время во Франции с 1814 г. проживал не у дел Франсуа Эжен Робо, 1771 г. рождения (на два года старше Наполеона), по прозвищу «император». Он был удивительно похож на настоящего императора. После отречения Наполеона Робо не затерялся в просторах Франции от взоров королевской полиции. Ее министр даже поручил миссию негласного надзора над проживающем в Балейкуре «Императором» инспектору Ледрю.

Но осенью 1818 г. Робо исчез, исчезла и его сестра. А в конце этого же года в Вероне появляется торговец из Северной Франции Ревар, который открывает лавочку «Оптика», но все дела передоверяет компаньону Петруччи. И этот человек был настолько схож с Бонапартом, что знакомые и его прозвали «Императором». А на острове стали происходить следующие метаморфозы. С весны 1819 г. «Бонапарт» стал все чаще демонстрировать редким приезжим посетителям из Европы себя тяжелобольным, хотя те же гости отмечали его хорошее состояние. Альбина де Монтолон, которая была любовницей настоящего Наполеона, (и третий, рожденный уже на острове ребенок, возможно, был от него) со всеми детьми покидает одинокую скалу в океане.

Начинает поговаривать об отъезде и верный гофмаршал Бертран, уезжают слуги. Рядом с «императором» остаются лишь Монтолон и Маршан. Монтолон попадает в щекотливую ситуацию: помешать отъезду Наполеона, не выдав себя, он не мог, и, видимо, в душе не хотел. А, возможно, и знал о силах, которые этот побег осуществили. Ему теперь оставалось одно, как можно скорее выполнить свое задание (чтобы вернуться в мир) и волей-неволей всячески способствовать тому, чтобы никто не узнал правду о случившемся. Историк Э. Натансон нашел лишь несколько серьезных нестыковок с «версией о побеге». Например, он приводит слова из книги полковника де Шамбора «Наполеон и его современники», выпущенной в 1824 г.: «За 3 дня до смерти у него начался бред. Слышали, как он звал сына. „Штейгель, Дезэ, Массена! Победа близка! Атакуйте же!“.

Еще можно упомянуть о проекте переустройства национальной гвардии, который якобы Наполеон начал диктовать 21 сентября 1820 г. Но источник всех этих данных — Монтолон[44]! Более того, Б. Вейдер в своей книге „Кто убил Наполеона?“ приводит свидетельства других участников смерти „императора“, где заинтересованные лица вспомнили тоже лишь обрывки фраз.

После 1818 г. узник острова стал молчалив, начинал фразу и не заканчивал ее. С весны 1820 г. впервые с 1815 г. „император“ вдруг стал работать физически, впрягался в тачки, возил землю, чуть было не заставил работать оставшихся дам, решил вырыть небольшие пруды.

В сентябре 1819 г. на остров приезжает врач Антомарки с двумя священниками, посланными дядей Наполеона кардиналом Фешем из Рима. Лавочник Ревар появляется в Италии (Верона) неслучайно. В Риме во дворце на виа Джулиа живет сударыня-мать с братом-кардиналом, сестра Полина. А в Париже Мария-Луиза, жена Наполеона, мать его „Орленка“. Еще в августе 1818 г. гофмаршал Бертран пишет письмо семье Бонапартов в Рим с просьбой прислать католического священника. Настоящему Наполеону священник был не нужен, он презирал монахов и мыслил как агностик. Подобные акции являлись приготовлением для прибытия Робо. Была посвящена и жена Бертрана (которую „император“ хотел сделать своей любовницей, но та проявила „удивительную моральную стойкость“),

В конце 1818 г. в письме одной своей подруге она писала: „Победа! Наполеон покинул остров“. Отвергнутый генеральшей, „император“ нашел себе другую забаву. Когда он выходил за пределы Лонгвуда, в саду оставался слуга, одетый, как и хозяин, в халат, красные домашние туфли и широкую шляпу, чтобы провести английского караульного офицера.

Историки уже давно отметили, что отбор, произведенный кардиналом Феше, какой-то странный. Личный врач Наполеона, бывший с ним на Эльбе и в период „Ста дней“ — Форо де Борегар вызывался ехать, но ему под благовидным предлогом отказали. А приехали на Св. Елену 30-летний врач Антомарки, никогда не имевший никаких до этого дел с Бонапартом; Антонио Буонавита, больной 75-летний старик, почти всю жизнь проведший священником в Мексике, и полуграмотный Анджело Виньяги.

Такие странности, между прочим, Б. Вейдер и Д. Хэпгуд объясняют тем, что кардинал и мать были уверены, что Наполеона уже нет на острове, так как „оба они находились под влиянием немецкой ясновидящей“. Тем временем Антомарки обращался к „Императору“ на „вы“, без привычного „Ваше Величество“, чем шокировал оставшихся приближенных (по разным, естественно, причинам). Но Робо не расстраивался и продолжал работать в саду, где в 12 часов плотно завтракал, выпивая по-крестьянски бутылку вина. И продолжал забавляться.