Петтерсы. Дети океанов - Павел Алексеевич Воля

Марта успокаивающе погладила спутника по плечу:

— Друг мой, не стоит переживать. Помните, он сказал, что это разрисованный человек? А на том типе с рынка не было татуировок. Давайте успокоимся и вверим наши судьбы Провидению.

— Дело ваше, миссис Петтерс, но я бы все равно поостерегся.

Глава 14. Видения будущего

На песчаной косе[37] на побережье Кораллового моря, переходящего на востоке в Тихий океан и являющегося его частью, на коленях у костра сидел смуглый мужчина с обнаженным торсом. Языки пламени, отсветом скользя по изуродованному шрамом лицу, то и дело выхватывали голубой блеск единственного глаза.

Прямо перед ним лежали деревянная чаша и небольшой нож в форме полумесяца с ручкой из камня, навершием которого служила морда акулы. Рядом на песке били хвостом две крупных рыбины. Взяв одну из них, мужчина острым как бритва лезвием ножа отсек ей голову и слил кровь в сосуд. Проделав то же со второй, он выкинул останки рыб в море и, опустив два пальца в чашу, не спеша, против часовой стрелки размешал содержимое, бормоча что-то едва уловимое для человеческого уха.

Закончив ритуал, мужчина окунул пальцы обеих рук в чашу и начал выводить узоры по своему телу и лицу. Сначала появились багрово-красные полосы по обе стороны шеи, что со стороны напоминало жабры, потом покрыл странными письменами грудь и живот, затем нанес несколько волнистых линий на лоб и щеки. Очистив руки от крови песком, он взял с пояса маленький кожаный мешочек и высыпал на ладонь серо-зеленый порошок. Мужчина поднял к небу голову и, закрыв глаз, гортанно пробормотал:

— Делантра хронос мизида кара э.

Наблюдая со стороны эту картину, можно было заметить, что в следующую секунду после произнесения странных слов все вокруг поменялось. Точнее, пейзаж оставался прежним: те же пальмы, тот же песок и море, но вели они себя уже иначе, а время будто замедлилось. Крики чаек стали тише, волны уже не с такой силой нападали на прибрежные камни, двигаясь в несколько рваном ритме, раскидистые ветки пальм медленно и плавно покачивались на почти беззвучном ветре. Туземец открыл глаз, поднес ладонь к огню и сдул порошок в неспешно покачивающиеся языки пламени. Костер моментально вспыхнул, но затем успокоился и стал раздвигать свои границы, образуя окружность с центром в середине костра, заволоченным дымом.

Мужчина наклонил голову к костру, казалось, огонь его совсем не трогал, отступая перед тем, кто сильнее. Он внимательно смотрел в языки пламени. Наконец дымка начала рассеиваться. В глубине морока стали появляться линии и очертания, похожие на силуэты людей, какие-то прилавки и шатры.

Колдун провел рукой над костром, убирая часть дыма, тянувшегося из его центра, словно подгоняя события вперед. Дым собрался в подобие руки человека с тонкими пальцами и аккуратно обработанными ногтями, на запястье проступил разноцветный браслет. В то же мгновение желтые, синие, красные и зеленые нити, его составляющие, сплелись в узор, который вспыхнул невыносимо ярким светом. Туземец отпрянул от костра, закрывая лицо руками. Рот с разрезанными наискосок шрамом губами искривился в яростном оскале. Он бросил еще порошка в огонь и прокричал:

— Ам Анару! Ам ду и таку хо нуидэ!

Колдун вновь приблизился к костру, на этот раз осторожно прикрывая глаз ладонью левой руки. Дым вновь стал рассеиваться, в мареве появились сначала канаты и паруса, затем люди, суетящиеся на палубе какого-то корабля. Спиной к наблюдателю стояла маленькая девочка с волнистыми русыми волосами.

Раздувая ноздри, туземец зашипел:

— Ко а?! Ко а таре?!

Будто услышав голос, девочка повернулась к зовущему. На ее юном и светлом лице сияла безмятежная улыбка. Девочка разомкнула губы, и в голове колдуна пушечным выстрелом прозвучало:

— Эйша!

Справившись с легкой контузией, вызванной грохотанием голоса маленькой девочки, он задал решающий вопрос:

— Нон а тэ ам?!

Девочка ничего не ответила, лишь мило улыбнулась и помахала рукой, на запястье которой засверкал браслет с тем же узором, что и увидел Анару чуть раньше в огне костра.

На этот раз вспышка была настолько сильной, что погасила костер, а самого мужчину отбросила на несколько метров от него.

Колдун лежал на земле, глядя опустошенным взглядом в небо. Его глаз из сине-голубого вновь стал черным, но теперь в нем поселилось нечто иное… То, чего он не испытывал уже долгие годы. Это был страх.

Часть 3. Чужие берега

Глава 15. Будни мореходов

— Абрахам! Абрахам, черт тебя дери!

Филипс, красный как рак, стоял на капитанском мостике и, тряся своей рыжей бородой, на чем свет костерил незадачливого боцмана. Когда он был не в духе — а это случалось постоянно, и причины могли быть самыми разными, от неисполнения приказов сиюминутно до опустошения очередной бутылки рома, — то с ним было лучше не связываться.

— Абрахам! Где ты, скотина?!

На палубе появился запыхавшийся боцман:

— Я здесь, капитан!

— Где тебя носит, паршивец?!

— Я был на баке[38], сэр!

— Какого черта ты там делал?! Уже четверть часа, как ветер поменялся и дует с норд-оста![39] Разворачивайте паруса, пока нас не унесло к дьяволу в океан.

Боцман козырнул капитану и скрылся из виду. Вмиг палуба оживилась, следуя коротким и четким распоряжениям Абрахама, матросы повисли на канатах, словно макаки на лианах, разворачивая реи и подставляя паруса ветру, заставляя судно плыть в нужном направлении.

За слаженной работой экипажа, сидя на анкерке[40]