Приманка - Тони Стронг

– Присяжные еще совещаются по этому поводу.

– Меня интересуют не присяжные, а только судьи. – Воглер смотрит на нее. – Я всегда считал, что знанию неважно, кто обладает им. Но те, что обладают, должны его использовать.

– Как это понимать?

– Подержите над свечой руку, – мягко просит Воглер.

Клэр опускает взгляд. Свеча стоит в сосуде около четырех дюймов высоты.

– Доверьтесь мне, – произносит он.

Она кладет руку на отверстие, Воглер кладет свою поверх руки Клэр, не придавливая, лишь весом ее прижимая ладонь к горячему стеклу.

– Так вот, – продолжает Воглер. – Что бы ни случилось, вы не должны убирать руку, пока я не скажу. Договорились?

– У меня будет ожог.

Диск под ладонью уже невыносимо горяч, и Клэр кривится.

– Если доверитесь мне, – говорит Воглер, – все будет хорошо. Обещаю.

Она смотрит на пламя, похожее на длинный ноготь, тычущийся в ее руку. Боль из покалывания превращается в нечто такое, от чего Клэр хочется запрокинуть голову и завыть, кольцо иголок глубоко впивается в ладонь. Нервные окончания пронзительно молят убрать руку. На глазах наворачиваются слезы. Кожа разжижается, булькает, как жир на сковородке.

Пламя вдруг становится неподвижным, уменьшается, потом гаснет. Боль притупляется.

– Теперь можете снять руку.

Клэр поворачивает ее и смотрит на ладонь. Красный, словно от присасывания, диск простирается от мизинца до большого пальца. Пузырей нет. Она подносит руку ко рту и сосет.

– Пламя не получает кислорода и гаснет до того, как обожжет, – объясняет Воглер.

– Откуда вы знали, что не обожжет сразу?

– Пробовал на себе, пока ждал вас. – Он поднимает руку ладонью вверх. На ней едва различимый круглый след. – Клэр, вам нужно решить, доверяете ли вы мне. Вот и все.

Она прикладывает к щеке еще горячую руку.

– Я ее не снимала, так ведь?

– Пойдемте со мной, – приглашает Воглер. – Хочу вам еще кое-что показать.

Пройдя несколько кварталов в восточную сторону, они останавливаются перед дверью без надписи с красной веревкой снаружи. Там двое вышибал и девушка-встречающая. Она снисходительно смотрит на Клэр, словно та одета неподобающе случаю. Клэр в лучшем жакете Бесси от Прады, и реакция девушки вызывает у нее легкое раздражение.

Лишь когда они входят внутрь, Клэр понимает, что Прада здесь впечатления не производит. Собственно, как и все сшитое из ткани. Тут у клиентов любимые материалы кожа, поливинилхлорид и липкая пленка. Да еще собственная кожа. Она им очень нравится.

Клэр ни разу не бывала в клубе цепей и кнутов. Первым делом, как ни странно, ей приходит в голову мысль: черт возьми, как они ловят такси в таком виде, чтобы добраться до дома?

Мимо нее проходит мужчина, одетый лишь в кожаные брюки. В руке он держит цепь, тянущуюся к стальному колечку, продетому в сосок груди потрясающе красивой голой молодой женщины. На лбу у нее написано «РАБЫНЯ».

Клэр оглядывается по сторонам и видит хлысты для верховой езды, кожаные ремни и странные кляпы, образующие нечто вроде шара во рту. На другом мужчине один только капюшон с трубкой для дыхания, полностью скрывающий лицо.

– Пойдемте сюда, – шепчет Кристиан ей на ухо. – Нам повезло. Сейчас начнется представление.

В конце зала собралась толпа. Идя с Кристианом вперед, Клэр видит грубую деревянную раму, на которой лежит привязанной раздетая донага девушка. По бокам стоят двое мужчин с хлыстами. Спина и ягодицы девушки сплошь в пересекающихся рубцах, будто в игре в крестики-нолики. Первый мужчина наносит удар хлыстом. Даже сквозь шум звуковой системы Клэр слышит щелканье ремня о кожу, видит, как кожа вминается и покрывается рябью от удара. Девушка стонет. Толпа издает ободряющие возгласы. Когда первый мужчина отводит руку, второй наносит удар с другой стороны. На спине девушки появляется еще один рубец.

Потрясенная и зачарованная Клэр смотрит, как девушка на раме поднимает голову и говорит что-то одному из мужчин. Тот поворачивается к стене и вешает хлыст на крюк. Лишь тут Клэр замечает, что вся стена покрыта орудиями пыток: мотками веревок и кожаными путами, причудливыми кнутами и тростями, как у Чаплина, поясами и наручниками. Мужчина снимает большую округлую палку. Девушка слегка шевелит привязанными ногами. Клэр видит блеск какого-то пирсинга глубоко между ее бедрами. Мужчина принимается бить ее палкой, чаще, чем раньше. Бедра девушки начинают дрожать. Она поднимает голову и истошно вопит. Лишь после этого мужчина останавливается. Подходит к ней и заставляет целовать палку.

Когда девушку отвязывают, она остается лежать на раме в изнеможении. Небольшая группа возбужденных представлением зрителей устраивает импровизированное связывание. Несколько человек наблюдают. Остальные расходятся.

– Наверху есть бар, – говорит Кристиан. – Или предпочтете пойти куда-нибудь, где поспокойнее?

– Вы этого ожидали? – интересуется Воглер.

Они идут по Бродвею. Клэр дрожит, хотя ночь теплая. Разумеется, они предвидели, что нечто подобное может произойти.

– О, я все это испробовала, – отвечает Клэр со всей беспечностью, на какую способна. – Подобные зрелища меня не возбуждают.

– Я так и думал, – негромко произносит Воглер.

– Все это очень… глупо, правда? Нарочито. Кроме того, в подобных положениях власть, по сути дела, принадлежит низу. Неизменно существуют условные слова. Обычно названия цветов: красный означает «прекратить все», желтый – «прекратите данную пытку», зеленый – «продолжайте в том же духе». Готова держать пари, девушка таким образом сказала верхам, чтобы те под конец сменили хлыст на палку, причиняющую менее сильную боль.

Воглер, явно пораженный глубиной ее познаний, кивает.

– Эти клубы немного напоминают то, что происходит во время поездок в «Диснейленд», – продолжает Клэр. – С виду страшно, может, даже ужасаешься поначалу, но в глубине души сознаешь, что никакой опасности нет.

Воглер останавливается.

– Вот-вот. Именно в этом и заключается моя точка зрения.

– То есть?

– Вы ищете не шаржированного тюремщика, который станет избивать вас до полусмерти. Нет. Вам нужен человек, который будет держать вас за руку, когда вы прыгнете вместе с ним в бездну.

– Да, – кивает Клэр.

– Человек, который поведет вас туда, где не потребуется условных слов, когда станет страшно.

Пешеход позади них замедляет шаги, когда останавливаются они. И белый фургон с тонированными стеклами, ползущий с черепашьей скоростью ярдах в пятистах сзади, потихоньку подъезжает к бровке.

– Вы говорите о смерти, да? – спрашивает Клэр.

– О доверии, – поясняет Воглер. – Когда доверяешь человеку полностью, условные слова не нужны.

Воглер признается, что квартира Клэр ему нравится. Именно таким он и представлял ее жилище: без претензий, но обставленное со вкусом. Клэр извиняется за легкий запах краски, объясняет, что на днях сделала ремонт.

В китайском магазине на Сорок девятой улице Кристиан купил имбирь, порошок из пяти специй, семечки кардамона, зеленую фасоль и живого краба из огромного булькающего аквариума; его громадные клешни связали липкой лентой. По пути домой в такси Клэр опасливо наблюдала, как сумка с их ужином пытается бегать по сиденью.

На кухне Воглер наливает в кастрюлю холодную воду и показывает Клэр безболезненный способ умерщвления краба, медленно согревая его в воде. Краб изредка ударяет клешнями по стенкам кастрюли, словно старый боксер, внезапно выбрасывающий вперед перебинтованные кулаки. Через несколько минут кухню оглашает негромкий пронзительный свист. Воглер объясняет, что это из панциря вырывается воздух.

Пока краб варится, Кристиан подходит к Клэр и нежно берет ее за подбородок. Она улавливает легкий, незнакомый аромат заграничного одеколона, потом ощущает на губах его тонкие, жесткие губы. Отвечает на поцелуй и прижимается к Кристиану, ткань его костюма щекочет ее голые руки и ноги.

– Кажется, форель заглотила муху, – негромко произносит Конни. – Или наоборот?

– Похоже, оба что-то заглотили, – отвечает Фрэнк и регулирует контрастность монитора, бранясь под нос.

– Раздевайся, – говорит он.

Краб ударяется о стенки кастрюли, она покачивается.

– Нет, – отвечает Клэр. – Пока нет, Кристиан. Извини.

«Не думаю, что, когда ты откажешь ему, он прибегнет к насилию, – сказала Конни. – Полагаю, самообладания у него хватит. Этот убийца выбирает нужную минуту, он скорее управляет событиями, чем реагирует на них. Однако мы на всякий случай будем поблизости».

В его зеленых глазах ничего не прочесть, их глубины непроницаемы, как нефрит.

– Не при первом свидании? Не думал, что ты живешь по таким правилам.

– Дело не в правилах. Все это… происходит очень стремительно. Я в замешательстве. И мне случалось раньше совершать ошибки. Меня разочаровывали.