Вам — задание - Николай Чергинец

Саперы остались у заграждений. Им надо заделать проходы, а затем возвратиться назад. Сзади ударил пулемет, за ним чуть левей — второй. Это Орешко, как и было договорено, устраивает немцам маленький «концерт». Купрейчик думал: «Опоздали малость, мы уже заграждение преодолели». Но все равно эти очереди прозвучали как привет от своих, и на душе стало приятнее. Ползли еще долго. Купрейчик даже стал сомневаться, не отклонились ли они от маршрута, но впереди в нескольких метрах разглядел бруствер немецкой траншеи. Ее надо было пересечь. На мгновение стало страшно — а вдруг их там ждут немцы, которые давно заметили приближающихся разведчиков и сейчас подпускают поближе, чтобы в упор расстрелять.

Лейтенант чуть замешкался, приготавливая на всякий случай гранату, и тут заметил, что слева и справа от него к траншее двинулись его товарищи. «Меня прикрывают», — подумал он и усиленно заработал локтями и ногами, стремясь не отстать от своих. Вот и траншея. Они перепрыгнули ее и поползли. Где-то впереди должен быть небольшой лесок, Купрейчик помнил, что Мухин несколько раз напоминал ему: лес обойти слева. Капитан был уверен, что в нем наверняка прячутся фашисты, а может, даже их техника, а это значит, что можно легко напороться на засаду.

Лейтенант дернул за ногу впереди ползущего. Тот остановился. Купрейчик узнал Луговца и тихонько прошептал:

— Где-то впереди лес должен быть, нам надо левее держать.

— Мы помним, впереди ползет Зайцев, он тоже знает.

«Неопытный я еще командир», — невесело подумал Купрейчик. В то же время он понимал, что разведчики не хотят дать ему почувствовать это. Его успокаивало еще и то, что разведчики действовали без команд, как единый хорошо слаженный механизм. Вот и сейчас они начали забирать все левее и левее, а когда справа на фоне снега зачернел лес, поднялись, и, пригибаясь, держась строго в затылок друг другу, побежали вперед. Купрейчик только диву давался: откуда у этих людей столько сил? Ползли долго, теперь вот уже отмахали бегом километр, и ни громкого дыхания, ни кашля, бегут, как тени, бесшумно и легко. А он уже давно начал задыхаться. От нервного напряжения дышал неглубоко, а от этого было еще труднее. Не выдержав, Алексей перешел на шаг и снова удивился своим подчиненным, они все как один: и те, что впереди, и те, что бежали сзади, сразу же тоже перешли на шаг.

Впереди чернел небольшой кустарник. Вошли в него и остановились.

Луговец чуть слышно сказал:

— Может быть, передохнем немного, товарищ лейтенант? — и чтобы командир не подумал, что остановку делают ради него, добавил: — Перекурим, заодно по карте определимся.

Купрейчик по достоинству оценил тактичность и, подумав для видимости несколько секунд, согласился:

— Давайте на пару минут остановимся. Надо только на карту посветить.

— А это мы вмиг сделаем, — быстро сказал Чижик и обратился к друзьям: — А ну, ребята, приготовим блиндаж для командира.

Разведчики принялись за работу. Они быстро выкопали в снегу яму, все, за исключением двоих, забрались в нее, а сверху укрылись в два слоя маскхалатами.

В руках Громова вспыхнул фонарик, он прикрыл отражатель рукой и сделал узкий луч. После этого он негромко спросил:

— Ну, как, Степаныч, не видно?

Снаружи сразу же ответил Зайцев:

— На полный свет не включай.

— А этот свет виден?

— Нет, работайте.

Лейтенант развернул карту и вместе с Луговцом склонился над ней. Они быстро определили точку, где сейчас находятся. Получалось, что в километре должна была быть небольшая деревушка, а от нее, чуть левее к линии фронта, шла дорога.

Купрейчик предложил:

— Что, если нам к этой деревушке махнуть? Мухин, кстати, тоже советовал. Там же наверняка какой-нибудь штабишко имеется. У въезда, может, прихватим кого-нибудь.

— Нет, товарищ лейтенант, у въезда нельзя. Вряд ли немцы тут по одному ходят. Если поднимается шум, то в поле, когда уходить будем, нас обнаружат и как куропаток перещелкают. Может быть, лучше в деревню огородами прокрасться и там попытаться одного фашиста прихватить?

Алексей понимал, что Луговец прав и спрашивает у него только для того, чтобы не обидеть командира. Делать было нечего, и Купрейчик согласился, только добавил:

— Как бы на собак не напороться.

— Если они остались в деревне, то наверняка на всех лают, и немцы к ним уже привыкли.

К деревне подходили по целине друг за другом. Вот и плетень. За ним — крайний дом. Разведчики замерли за плетнем, наблюдая за домом. Луговец, обдавая горячим дыханием лицо Алексея, прошептал на ухо:

— Надо к центру деревушки. Офицеры обычно в крайних домах не размещаются.

Купрейчик не отвечая продолжал наблюдать, а сам подумал: «Да, хреново разведка работает, даже не знают, что в деревне размещается. — Но тут же упрекнул себя: — Хотя это моя обязанность — знать, что и где имеется у врага».

Он повернулся и пошел вдоль плетня. Все молча двинулись следом. Алексей думал: «С этой стороны немцы могут ждать нас. Надо идти дальше и попасть в деревню с другой стороны». Разведчики, кажется, поняли его замысел и спокойно шли за ним.

Шли долго, отсчитывая слева за плетнем дома. Прошли шестой, седьмой и как раз на полпути к восьмому остановились. Купрейчик начал шепотом инструктировать:

— Делаем так: перелазим через плетень и ползком между этими двумя домами доберемся в другой конец огорода.

Первым к плетню подошел Луговец. Он согнулся, подставляя широкую спину своим товарищам. А те, становясь на нее, легко перепрыгивали на другую сторону. Когда все оказались в огороде, очередь наступила за Луговцом. Но тут случилось непредвиденное. Стоило Луговцу прикоснуться к плетню, как он оглушительно затрещал. Все замерли. Если сейчас залает собака или даже раздастся автоматная очередь — удивляться нечего. Треск, казалось, раздался на всю деревню. Но прошла минута, другая, а вокруг стояла тишина. Разведчики облегченно вздохнули: «Пронесло». Но что делать с Луговцом, не оставлять же его там, за плетнем. Лейтенант вытащил финку и начал резать прутья, из которых был сделан плетень. Рядом стоявшие Степаныч, Щука и Чернецкий достали свои ножи и принялись за дело. Таким образом они за считанные минуты вырезали большой кусок, и Луговец наконец оказался в огороде. Степаныч даже пошутил:

— Не можешь по-человечески через забор перелезть. Прешь, как на буфет.

Его одернул командир:

— Прекратить болтовню! Не на базаре же.

Они прикрыли образовавшуюся дыру вырезанным куском плетня и поползли по огороду.

Вскоре наткнулись на новый плетень. «Кончился огород», — догадался Купрейчик и, поднявшись на ноги, выглянул поверх забора — пусто. Но даже в темноте он увидел хорошо протоптанную дорожку. Стало ясно, что это деревенская улочка. В этот момент слева послышались громкие голоса. Купрейчик бросился в снег и замер. Разведчики вели себя тихо, даже дыхания не услышишь. А голоса все громче и громче. «Немцы!» — понял лейтенант, определив это по резкому говору. А шаги все ближе и ближе. И вот мимо замерших разведчиков прошло несколько человек. Купрейчик выждал несколько секунд и, поднявшись, выглянул им вслед. Немцев было трое. Они остановились недалеко, продолжая свой разговор, а затем один направился к дому, расположенному напротив, а двое пошли по улице дальше. Тот, который остался один, включил карманный фонарик и, подсвечивая себе под ноги, вошел во двор. Остановился у дверей и громко постучал. Разведчики услышали, как кто-то из-за дверей подал голос и тут же загремели запоры. Дверь открылась, и из коридора ударил яркий свет фонаря. Немец вошел. У Купрейчика екнуло сердце: он ясно увидел, что дверь осталась не запертой, потому что в образовавшейся щели был виден свет. Лейтенант вскочил на ноги и шепотом приказал: