Страна несветлого будущего - Артемий Юрьевич Хвалеба

— Чёрт возьми! Я себя ребёнком почувствовал, пионером прямо каким — то, — произнёс Дырко своему коллеге.

— Да, речь была мощная. После некоторых его фраз, даже мурашки строем вышагивали по спине, — ответил ему Хаим Львович.

— Что — то в горле пересохло. Сходим, пропустим по бокалу, того знатного шампанского, да пойдём на посвящение, — добавил он, помогая встать Ивану Васильевичу, придерживая его за локоть. Утолив жажду, они направились в подвал, туда вела винтовая каменная лестница, царил полумрак. Внизу ждал человек, который отвёл их к большим дубовым дверям кабинета для совещаний, хотя больше это походило на вход в бункер. Переглянувшись, они вошли в помещение. Посередине просторной комнаты, стоял круглый стол, на стенах висели «бра» в виде рыцарской перчатки и факела в ней, свет был приглушён. По середине этого стола, возвышался старый подсвечник, на нём были изображения, каких- то божеств или демонов, из — за полумрака было плохо видно. Стояло тринадцать стульев, два из них были свободны, видимо для них. На остальных уже сидели приглашённые кандидаты в адепты. Перед каждым лежал листок бумаги и кинжал. Все присутствующие не проронили ни слова, при появлении силовиков, все были в мантиях. Внезапно появился человек и подал пару таких накидок вновь пришедшим. Быстро надев их и стараясь не шуметь, оба заняли приготовленные для них места. Лишь треск свечей и отдалённый гул пиршества наверху, слегка нарушали тишину.

Из тьмы вдруг появился граф и произнёс:

— Вы все, долго служите нам и не раз доказывали свою преданность, выполняя поставленные задачи. Пришло время стать частью нашей организаций и дальше верою и правдою служить нашим вождям и нашим Богам. Всем вам в полной мере воздастся и за будущие и за предыдущие заслуги. Так приступим!

Моргенштерн вышел, как раз рядом с Иваном Васильевичем и положил руку на его плечо, после того, как закончил говорить. Сие означало, что он первый. Встав и взяв в руки листок бумаги, генерал начал читать:

— «Я Дырко Иван Васильевич, с сего момента раб и слуга отца нашего Мамона и сына его Золотого Тельца. Все мои помыслы и действия, отныне и вовеки веков направлены на достижение целей, стоящих перед нашей организацией. Все мои чресла, мысли и душа, целиком и полностью теперь во власти моих хозяев. Клянусь в верности нашим вождям и в готовности исполнять любые приказы, чего бы это ни стоило, а так же, принести себя в жертву, если того потребуют от меня. Произношу эти слова перед ликами отца нашего Мамона и сына его Золотого тельца и при присутствии других адептов организации, ныне моих братьев и сестер, так как теперь мы одна семья. Если меня начнут одолевать сомнения или помыслы мои и действия будут направлены во вред нашей семье, а так же если в душе моей поселится демон предательства, то пускай меня и мою семью, жестоко покарают мои хозяева и гнев наших божеств поразит моих детей и всех моих родных до седьмого колена. Тела, моё и моих родных, после смерти должны быть обезглавлены, головы доставлены нашим вождям, насажены на колья позора и выставлены в пантеоне предателей. Остальные останки сожжены и развеяны за пределами нашей планеты, а души наши не будут знать покоя не в этом мире, ни в каком — либо другом. Все упоминания и память обо мне и моих близких, будут преданы вечному забвению».

Закончив читать, Иван Васильевич выпрямился во весь рост. Лицо его не выражало никаких эмоций, а взгляд был направлен, куда — то дальше стен этого кабинета. Гнетущую тишину прервал граф фон Моргенштерн, словами:

— А теперь адепт обязан скрепить клятву своей кровью. Кинжал перед вами.

Генерал взял клинок и без промедления проткнул большой палец левой руки. Кровь стала капать на бумагу. Сделав оттиск пальца на документе, он отложил нож в сторону и сел. После, тот же ритуал с клятвой и печатью своей кровью проделали остальные присутствующие в кабинете. Когда всё закончилось, все молча, встали из-за стола и пошли к выходу, ни кто из новых адептов, при этом не произнёс ни слова, графа в помещении уже не было. На верху, в большом зале для фуршетов, вовсю шла вечеринка, играла музыка, гости безумолку болтали и смеялись. Возле стола с холодными закусками, немного перекусив и выпив, Иван Васильевич сказал своему другу:

— Львович, я уверовал. Другим человеком стал. До принятия нас в семью, был всё — таки, какой — то меркантильный интерес. А сейчас, мне понятно то, что мы делаем и это необходимо. Мы создаём другой мир, мы творцы новой эпохи и нам очень повезло, что старушка судьба и нас с тобой не обделила своим вниманием.

Дзежинский жевал, слушая своего старого товарища и соратника, при этом потирая кисть правой руки, с родовым перстнем на пальце. Выдержав минутную паузу, после монолога Ивана Васильевича, он ответил:

— Да, Ваня. Я соглашусь с тобой. Мы живём в эпоху великих перемен и не окажемся за бортом, как многие.

Сказав это, Хаим Львович подозвал к себе официанта с шампанским и, выпив ещё немного игристого напитка, улыбнулся. Через некоторое время к ним подошёл Самуил Аркадьевич и позвал на совещание.

Кабинет находился на третьем этаже, этого огромного особняка. Ехали они туда на лифте, отделанным лепниной и сусальным золотом, с прекрасными расписными стенами. В помещении, уже находился фон Моргенштерн, он возился с бумагами и, что — то смотрел на ноутбуке.

Оторвавшись от документов граф, увидев своих посетителей, произнес довольным голосом:

— Господа, проходите, присаживайтесь! Вас я особенно рад видеть и к вам у меня отдельный разговор. Чай/кофе или, что покрепче?

Спросив это, он пристально посмотрел на присутствующих. Дырко отказался, а Хаим Львович попросил стаканчик «бренди». Фон Моргенштерн взглядом указал Батраковскому и тот быстро сообразил гостю стакан отличного импортного алкоголя. Ивана Васильевича это удивило, но виду генерал не подал. У самого графа, на столе уже стояла чашка с кофе, взяв её и немного отпив, он начал разговор:

— Я провожу консультации со всеми приглашенными, каждый отвечает за свой сектор. Но вы, как главы силовых ведомств вашего региона, представляете для нас особый интерес. От ваших действий, будет зависеть многое, если не всё. Дзежинский, потягивая свой хмельной напиток, произнёс:

— Конечно, господин фон Моргенштерн, сделаем всё, что от нас потребуется.

В комнате тикали старинные часы и это