О черни, Путевые заметки - Карел Чапек

В партере несчастный автор съежился в комочек: положение совершенно безнадежное и теперь уже ничем не поможешь - послезавтра генеральная репетиция.

ПЬЕСА СОЗРЕЛА

В последний день перед генеральной репетицией беды обычно сыплются, как из мешка. Среди актеров разражаются эпидемии гриппа, ангины, воспаления легких, плеврита, аппендицита и других недугов.

- Попробуйте, какой у меня жар, - хрипит на ухо автору главный герой, и изо рта у него вылетает струйка пара, словно из кипящего чайника.- Мне надо бы полежать по крайней мере неделю.

Он сипит, задыхается от кашля и глядит на автора слезящимися, укоризненными глазами жертвы, ведомой на заклание.

- Я не помню ни слова из своей роли, - говорит другой актер. Господин автор, скажите, чтобы отложили премьеру.

- Совсем не могу разговаривать, - сипит Клара. - Здесь на сцене такой сквозняк. Господин автор, пускай меня отпустят к доктору, иначе я не смогу играть на премьере.

В довершение всего -удалой бонвиван присылает справку от врача: у него желудочные колики.

Та-ак...

(Скажем правду: актерское ремесло не легче военного. Если кто-нибудь из вас хочет стать актером, - от чего, торжественно возвышая голос и воздев руки, именем вашей матушки и вашего батюшки слезно вас предостерегаю; но если вы останетесь непреклонным к моим мольбам, - то испытайте сперва выносливость своего организма, свое терпение, легкие, гортань и голосовые связки, испробуйте, каково потеть под париком и гримом, подумайте о том, сможете ли вы ходить почти голым в мороз и окутанным ватой в жару, хватит ли у вас сил в течение восьми часов стоять, бегать, ходить, кричать, шептать, сможете ли вы обедать и ужинать на куске бумаги, налеплять на нос воняющий клопами гуммоз, выносить жар прожектора с одной стороны и ледяной сквозняк из люка - с другой, видеть дневной свет не чаще, чем рудокоп, пачкаться обо все, за что ни возьмешься, вечно проигрывать в карты, не сметь чихнуть в продолжение получаса, носить трико, пропитанное потом двадцати ваших предшественников, шесть раз в течение вечера сбрасывать костюм с распаренного тела, играть, несмотря на флюс, ангину, а может быть, и чуму, не говоря о множестве других терзаний, неизбежных для актера, который играет; ибо актер, который не играет, терпит несравненно худшие муки.)

- Начинаем, начинаем! - кричит бесчувственный режиссер, и по сцене начинают блуждать несколько хрипящих фигур, произнося последним дыханием какой-то смертельно осточертевший текст, который им навязывает суфлер.

- Э, нет, дамы, так не годится! - вне себя кричит режиссер. - Начать все сначала! Разве это темп?! А вам нужно стать у дверей. Повторим, "Входит Катюша".

Катюша входит походкой умирающей туберкулезницы и останавливается.

- Начинайте, мадемуазель, - сердится режиссер.

Катюша что-то лепечет, уставившись в пространство.

- Вам надо подойти к окну! - ярится режиссер.Повторите!

Катюша разражается слезами и убегает со сцены.

- Что с ней такое? - пугается автор.

Режиссер только пожимает плечами и шипит, как раскаленное железо в воде. Автор вскакивает и мчится в дирекцию. Невозможно послезавтра давать премьеру, надо обязательно отложить и т. д. (Каждый автор накануне генеральной репетиции убежден в этом.) Когда, немного успокоившись, он через полчаса возвращается на сцену, там бушует страшный конфликт между главным героем и суфлером. Актер утверждает, что суфлер не подал ему какую-то реплику, суфлер решительно отрицает это и в знак протеста уходит из будки. Влетает и сценариусу, который в свою очередь накидывается на мастера у занавеса, скандал растекается по лабиринту театральных коридоров, угасая где-то в котельной. За это время удалось уговорить суфлера вернуться в будку, но он так разобижен, что еле шепчет.

- Начинаем! - надломленным голосом кричит режиссер и садится с твердой решимостью больше не прерывать ход действий, ибо - да будет вам известно! последний акт еще ни разу не репетировался на сцене.

- Вы думаете - послезавтра можно ставить? - испуганно спрашивает автор.

- Да ведь все идет отлично, - отвечает режиссер и вдруг срывается с цепи: - Повторить! Назад! Ни к черту не годится! Повторить от выхода Катюши!

Катюша входит, но тут разражается новая буря.

- Тысяча чертей! - бушует режиссер. - Кто там шумит? Откуда стук? Сценариус, выбросьте бродягу, что стучит в люке!

Бродяга оказывается механиком, который что-то чинит, в люке (в каждом театре чтонибудь постоянно чинят). Механик не дает себя в обиду и демонстрирует способность защищаться упорно и .многообразно. Наконец с ним заключено нечто вроде перемирия с условием, что он постарается поменьше стучать молотком.

- Начинаем,- хрипит режиссер, но на сцене стоит суфлер с часами в руке и сообщает:

- Обед. А после обеда мне суфлировать в спектакле. Я пошел.

Так обычно кончается последняя репетиция перед генеральной. Это был душный, гнетущий, ненастный день. Но завтра протянется широкая многоцветная радуга генеральной репетиции.

- Господин режиссер, - замечает автор, - что, если бы Клара в первом акте...

- Теперь некогда переделывать, - хмуро отзывается режиссер.

- Господин режиссер, - объявляет Клара, - портниха только что передала, что к премьере мой туалет не будет готов. Вот ужас-то!

- Господин режиссер! - восклицает Катюша. - Какие мне надеть чулки?

- Господин режиссер, - прибегает бутафор, - у нас в бутафорской нет аквариума.

- Господин режиссер, - заявляет театральный мастер, - мы не успеем к завтрему закончить декорации.

- Господин режиссер, вас зовут наверх.

- Господин режиссер, какой мне надеть парик?

- Господин режиссер, перчатки должны быть серые?

- Господин режиссер, - пристает автор, - может быть, все-таки отложить премьеру?

- Господин режиссер, я надену зеленый шарф.

- Господин режиссер, а в аквариуме должны быть рыбки?

- Господин режиссер, за эти сапоги мне должен заплатить театр.

- Господин режиссер, можно мне не падать на пол, когда я теряю сознание? А то я испачкаю платье.

- Господин режиссер, там принесли корректуру афиши.

- Господин режиссер, годится эта материя на брюки?

Автор начинает чувствовать себя самой последней и лишней спицей в колеснице. Так ему и надо, нечего было сочинять пьесу!

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Теоретически на генеральной репетиции "все должно быть, как во время спектакля", декорации, освещение, костюмы, грим, звуки за сценой, реквизит и статисты. Практически - это репетиция, на которой ничего такого нет и в помине; на сцене обычно только половина декораций, другая половина еще сохнет пли набивается на рамы и "вот-вот будет на месте"; дошиты брюки, но не пиджаки; выясняется, что во всем театре нет ни одного подходящего парика; выясняется, что не хватает главных предметов реквизита, что статистов не будет, потому что один из них вызван свидетелем в суд, другой где-то на службе, а остальные в больнице и еще бог весть где; что нанятый флейтист может явиться только в три часа, так как он служит в акцизном управлении... Короче говоря, генеральная репетиция - это генеральный смотр всех нехваток последней минуты.

Автор сидит в зрительном зале и ждет, что будет делаться. Долго ничего не делается, сцена пуста. Собираются актеры, зевают и уходят в уборные, недовольно говоря друг другу:

- Я, знаешь, рольку-то еще не учил.

Потом привозят декорации, и на сцену устремляются рабочие. Автору хочется бежать им на помощь.

Ему приятно, что сейчас он увидит готовую сцену.

Рабочие в синих спецовках тащат стену комнаты.

Превосходно! Волокут вторую стену. Ура! Теперь осталась только третья стена. Но она еще в декорационной.

- Закройте пока каким-нибудь лоскутом! - кричит режиссер, и вместо третьей стены ставят дремучий лес.

Затем все дело застревает из-за какой-то кулисы.

Начинается с того, что двое рабочих в синих блузах что-то там привинчивают.

- Что вы там делаете? - кричит мастер.

- Тут надо бы закрепить косячок, - отвечают рабочие.

Мастер бежит навести порядок, садится на корточки и тоже начинает привинчивать.

- С чем вы там возитесь, черт возьми? - кричит через четверть часа режиссер.

- Тут надо закрепить косячок, - отвечает мастер.

Режиссер изрыгает проклятие и бежит навести порядок, то есть садится на корточки и созерцает кулису.

- Господин режиссер, почему мы не начинаем? - взывает через четверть часа автор.

- Да тут нужно закрепить косячок, - отвечает режиссер.

Уничтоженный автор садится. Итак, им важнее какой-то косячок, чем пьеса. И что это такое - "косячок"?..

- Господин автор, почему мы не начинаем? - спрашивает из темноты зала женский голос.

- Нужно закрепить косячок, - тоном знатока отвечает автор, стараясь в темноте узнать того, кто спрашивает. Пахнет духами и мылом.

- Это я, Катюша, - и во тьме видна сверкающая улыбка. - Как вам нравится мое платье?