Мигрант, или Brevi Finietur - Марина Дяченко

При мысли о том, что сопливые мальчишки уедут с острова с удостоверениями гражданина на шее, а он, Крокодил, на всю жизнь окажется в статусе недееспособного, ребенка, невольника, — при этой мысли у него волосы поднялись дыбом. Хозяин-опекун, что за иезуитская формулировка! Это даже не рабовладение, скорее патернализм: некто сильный опекает слабенького, неспособного без надзора и контроля устроить свою жизнь. Ведь он «не хозяин себе» — значит, ему полагается внешний хозяин!

Крокодил стукнул кулаком по земле и тихо взвыл от боли: порезанная рука затянулась, но не зажила совсем.

От реки послышались голоса. Видимо, отряд Аиры возвращался другой дорогой; похоже, инструктор снова разрешил парням купаться. Хохот, плеск, визг живо напомнили Крокодилу летний лагерь отдыха. Если бы не эти тесаки, не регенерация, не густая светлая кровь Тимор-Алка…

Крокодил встал и сошел к берегу.

Аиры поблизости не было. Ребята забавлялись: вчетвером держа Тимор-Алка, они опустили его голову под воду и там, у самого дна, «отмывали» песком.

— Еще потри! Он нормальный, он не зеленый, он прикидывается! — вопил круглоплечий, коротко стриженный парень, имени которого Крокодил не помнил. — Потри еще песочком, зеленка сойдет!

Тимор-Алк вырывался, напрасно тратя кислород.

Крокодил подобрал камень, скользкий от ила, и, не размахиваясь, кинул в широкую спину пацана, державшего Тимор-Алка за ноги. Камень, размером с кулак, попал в правую лопатку, и попал ощутимо: парень дернулся и выпустил жертву. Тимор-Алк забился сильнее, воспользовался замешательством мучителей и вырвался: зеленый, как река. Закашлялся, хватая воздух ртом.

— Храбрые? — спросил Крокодил, не повышая голоса. — Все на одного?

Ему очень хотелось драться, и число врагов не смущало. Мальчишки на секунду растерялись. Тот, в которого Крокодил попал камнем, пытался извернуться, чтобы потереть спину.

— Мигрант, — сказал круглоплечий, опомнившись.

— А мы думали, ты уже уплыл, — сказал ушибленный камнем. — И уже над тобой опекунство оформили.

— Ну, ничего, успеешь, оформят завтра, — подхватил длинноволосый Камор-Бал. — Знаешь, полный гражданин с зависимым никогда не спорит…

Крокодил оскалился. Если бы ребята намеренно искали неприятностей — не могли бы подобрать слов удачнее.

— Ты, значит, полный гражданин?

Он шел на них, совершенно не задумываясь, что их много. Они были мальчишки, и Крокодил, как мужчина, даже не собирался бить их — только поставить на место.

— Ты, полный гражданин, как-тебя-там? А ну, иди сюда!

Набычившись и сузив глаза, Камор-Бал все-таки сделал несколько шагов ему навстречу. Они встретились на отмели — по колено в воде. На пацане не было рубашки, чтобы сгрести за грудки, зато очень удачно лежал на плече хвост из собранных длинных волос — мокрых, слипшихся.

Обманным движением Крокодил заставил Камор-Бала повернуть голову, схватил его за волосы и сильно рванул вниз. Парень упал на четвереньки, в воду. В ту же секунду на Крокодила наскочило сразу двое — щуплые, но цепкие, они дрались по-женски, в основном когтями. Крокодилу расцарапали щеку и заехали пяткой в колено; он раскидал мальчишек, те повалились в реку. В это время Камор-Бал, красный от унижения, выхватил из деревянных ножен свой тесак.

Крокодил даже не понял, в чем дело. Мальчишка шел на него, держа тесак не очень умело, но уверенно. Крокодил не вспомнил, что у него есть точно такой же; единственное, что его занимало, — успеет ли он перехватить пацана за запястье.

— Стой! — хрипло крикнул Тимор-Алк. — Оглянись!

Крокодил удержался и не оглянулся. Зато Камор-Бал попался — быстро глянул через плечо, и тут же отпрыгнул, попятился от Крокодила, опустил тесак.

На берегу стоял Аира — с видом посетителя зоопарка, наблюдающего любопытную, но вполне заурядную сценку.

— Костры жжем, — сказал он как ни в чем не бывало, — рыбу чистим, жарим, ужинаем. После ужина — сбор.

И, неслышно ступая, скрылся в лесу в направлении лагеря.

В этом собрании не было ничего ни от пионерских посиделок, ни от дикарских ритуалов — казалось, речь идет о консультации перед вступительным экзаменом в какой-нибудь серьезный вуз, только вместо огромной аудитории дело происходит в лесу. Подростки сидели на стволах, камнях и просто на траве; небо почернело, в рамке из темных крон плыли спутники, как медленные электроны.

— Завтра утром придет лодка, — сказал Аира. — Редко так бывает, чтобы кто-то из соискателей выбыл в первый же день. Ваша группа отличилась. Один из вас поедет домой уже завтра.

Крокодил сидел в стороне. Честно говоря, у него не было сил спорить, возмущаться и подавать апелляции.

— А может, и не один, — Аира разглядывал притихших мальчишек с безжалостным интересом. — Подумайте хорошо. Я бы отправил троих… Но один уедет точно. И зовут его…

Крокодил не поднял головы.

— И зовут его Камор-Бал, — жестко закончил Аира. — Без права пересдачи.

Крокодил вскинулся.

Ребята сидели лицами к догорающему костру. Почти никто не шевельнулся. Только Камор-Бал резко встал, его голая грудь поднималась и падала, как у загнанного:

— Почему? Почему я?!

Крокодил с удивлением понял: парень вовсе не чувствует себя невиновным.

— А ты не знаешь? — Аира кротко улыбнулся. — Тогда непонятно, зачем ты вообще приехал на остров, Камор-Бал.

Глухо зароптали сразу несколько голосов. Крокодил почувствовал на себе взгляды.

— Исключения ради я объясню, — сказал Аира. — Все-таки в группе мигранты, — он поглядел на Крокодила. — Ты поднял оружие на человека — не защищая жизнь, не обороняя свой дом, а в рамках конкурентной борьбы за статус.

— Он меня оскорбил! — пролепетал Камор-Бал.

— Он дернул тебя за волосы, ты не стерпел, понимаю. Андрей, — Аира кивнул Крокодилу, — все было очень точно сделано, спасибо.

Ропот сделался громче. Камор-Бал стоял, покачиваясь, — ему предстояло возвращаться домой и оставаться зависимым — ребенком, калекой, больным — до конца своих дней. Без права пересдачи. На парня страшно было смотреть в эту минуту.

Крокодил поднялся.

— Я его не провоцировал, — он оглядел обращенные к нему лица, горящие злые глаза и прямо посмотрел на Аиру. — Не делай из меня…

Он хотел сказать «не делай из меня Иуду», но на его новом родном языке такой оборот оказался невозможным.

— Не представляй все так, будто я его специально довел! Я бы сам его с удовольствием прирезал — он достал меня…

— Не волнуйся, ты поедешь, скорее всего, следующим, — Аира кивнул. — Регенерировать ты не умеешь и много чего не умеешь, и не успеешь научиться за двадцать дней. Если бы ты вытащил тесак — вы бы уехали вдвоем. Но ты не вытащил. Я прав? — он оглядел сидящих.