Научное наследие Женевской лингвистической школы - Валерий Кузнецов

Объектом лингвистики речи «служат явления промежуточные между синхроническим и диахроническим факторами» [Сеше 1965: 62]. Предложение Сеше было новым и оригинальным, поскольку позволяло преодолеть такие противоречия в дихотомиях Соссюра, как соотношение статики и динамики, социального и индивидуального, абстрактного и конкретного. В предисловии к «Курсу» издатели выражали сожаление, что Соссюр не успел развить обещанную лингвистику речи. «Отсутствие “лингвистики речи” более ощутимо. Обещанный слушателям третьего курса этот раздел занял бы, без сомнения, почетное место в будущих курсах» [Соссюр 1977: 37]. Недостающее звено в доктрине Соссюра было восполнено Сеше в его учении о «лингвистике организованной речи». Он предложил следующую схему построения науки о языке [25] :

Из этой схемы видно, что связующим звеном между статистической и эволюционной лингвистикой у Сеше выступает «лингвистика организованной речи». Какие же задачи ставил Сеше перед «лингвистикой организованной речи»? Они вытекают из промежуточного положения лингвистики речи между статической и диахронической лингвистиками. «Это не что иное, как результат примата того, что связано с людьми и их жизнью, над фактором интеллектуальной и социологической абстракции, представленным и в языке» [Сеше 1965: 63]. В отличие от статической лингвистики, имеющей дело с «общими положениями, полученными в результате абстрагирования и апроксимации, лингвистика организованной речи, наоборот, имеет дело с конкретными факторами, с теми актами, которые стоят на службе мышления, т. е. с теми проявлениями языка, которые составляют совершенно различные между собой окказиональные явления» [Там же: 68]. Таким образом, статическая лингвистика и организованная речь соотносятся как абстрактное и конкретное, общее и отдельное.

Статика в концепции Сеше, так же как и в Женевской школе в целом, выступает как категория, которой присущи элементы динамики. «Само понятие языкового состояния становится сомнительным, когда его сопоставляют со всей сложностью реальных фактов» [Там же 1965: 65].

В качестве обоснования своей точки зрения Сеше приводит наличие конкурирующих форм даже в литературной речи, использование языка в разных сферах общения, его социальную стратификацию. Из того Сеше делает вывод, что «языковое сознание организуется одновременно вокруг многих центров и, следовательно, в нем наблюдаются противоречия и неустойчивые равновесия» [Там же]. Относительная же стабильность языка обусловлена экстралингвистическими причинами: «...бессознательным коллективным стремлением обеспечить достаточную устойчивость речевой деятельности» [Там же: 65 – 66]. В целом же задачу статической лингвистики Сеше определяет как выделение из массы фактов тех, которые соответствуют абстрактному идеалу языкового состояния. Сеше даже говорит о том, что языковые факты иногда сводятся в статическую систему до некоторой степени насильственным путем грамматистами и лингвистами, стремящимися установить нормативные случаи употребления.

Сеше разработал задачи и цели лингвистики организованной речи – науки о функционировании языка, многие из которых сохраняют свою актуальность. Функционирование языка Сеше связывал с условиями жизни человеческого общества. Новым было предложение программы исследования с точки зрения говорящего и с точки зрения слушающего. Причем отношения между говорящим и слушающим рассматривались Сеше как антиномические. Продуктивным было его положение, что рецептивный акт речи не является пассивным, он не менее значителен, чем акт говорения.

Сеше разделяет факты, относящиеся к деятельности говорящего и слушающего с точки зрения их роли в языковых изменениях. В области фонологии к деятельности говорящего относится вариативность в организации фонем и панхронические законы, описанные Граммоном [Grammont 1933]. В области семантики – отбор языковых средств в соответствии с потребностями общения. Большое значение Сеше придавал роли аффективных факторов в языковых изменениях. К области синтаксиса он относил эллипсисы, плеоназмы, усиление модуляции и ритма.

Деятельность слушающего Сеше сводил к двум одновременным и взаимообусловленным операциям: интерпретации и классификации. Интерпретация – операции анализа и синтеза по расчленению звукового ряда на значащие и значимые единицы. Распознавание – соотнесение выделенных слушающим единиц с системой языка. В задачу лингвистики организованной речи Сеше также включал изучение детской речи, стиля писателей, окказионализмы, различного рода индивидуальные отклонения.

Сеше предостерегает против смешения лингвистики организованной речи с диахронией. Соотносясь как абстрактное и конкретное, процесс и результат, первая дисциплина занимается изучением механизма и причин языковых изменений. Сеше критикует Соссюра за то, что, признавая за организованной речью право на существование, он включал в диахронию то, что принадлежит лингвистике организованной речи, в частности, такие явления, как аналогия, народная этимология и агглютинация. Диахроническая лингвистика только сравнивает два последовательных языковых состояния, чтобы установить происшедшие изменения.

В отличие от Пражской школы [26] и более поздних структуралистов (А. Мартине) Сеше, также как и Соссюр, понимал диахронию как изучение изолированных фактов. В то же время у него встречаются формулировки, свидетельствующие о системном подходе к диахроническим явлениям. «Историк языка... должен не только объяснить внешние и внутренние причины рассматриваемого изменения... но и обязан учитывать влияние этого изменения на другие части системы» [Сеше 1965: 84]. Такой подход закономерен. Еще в своей докторской диссертации (1902) Сеше разработал новаторский для того времени подход: исследование диахронических синтаксических фактов с точки зрения языка как системы. Изучая исторические судьбы французского сюбжонктива, он основывался на его отношениях с конкурирующими формами в условных гипотетических предложениях.

Только лингвистика организованной речи сохраняет непосредственную связь с реальной действительностью. «Чисто теоретическое объяснение двух последовательных фактов языка, из которых один мы берем как исходный, а другой как результат эволюционного процесса, должно иметь вид схемы речи. В схему войдут все факторы, определившие возникновение процесса и его завершение» [Там же: 78].

Наряду с органическими (внутриязыковыми) причинами языковых изменений Сеше считал нужным изучать и внешние факторы. «Лингвист имеет право попытаться осветить связи между развитием конкретного языка и историей народа – его носителя» [Там же: 79].

В точке О, которая является точкой организованной речи, сочетается система языка с мышлением говорящих. «Следовательно, – подчеркивает Сеше, – мы наблюдаем язык в момент функционирования, каким он определяется в каждый данный момент объективными и субъективными условиями акта речи» [Саше 1965: 76].

На диахронической оси CD Сеше помещает последовательные этапы развития языка под воздействием изменений в речи. На оси АВ помещена система языка, обеспечивающая устойчивость языка, связанность всех его частей. Этому свойству системы Сеше придавал большое значение. В статье «Эволюция органическая и эволюция возможная» он писал: «...то, что может разрушить или угрожать существованию системы, развертывается на оси CD – во времени, а на оси АВ, т. е. в синхронии (и особенно в точке пересечения О, т. е. в речи) следует искать силы, составляющие язык, обеспечивающие сохранение его эффективности» [Sechehaye 1939: 25]. Таким образом, Сеше ставит важный вопрос о равновесии системы в синхронии, о ее реагировании на изменения элементов. Он подходит к этому вопросу диалектически. «Мы делаем эту ось местом борьбы двух антагонистических сил. Одна сила охраняет грамматическую систему и ее традицию, основанную на коллективном соглашении, другая сила вызывает в системе постоянные инновации [27] и адаптации» [Сеше 1965: 77]. Такой подход, полагал Сеше, является логическим развитием мыслей Соссюра, преодоление его ортодоксальности.

Вопрос об ограничении изменений функционированием системы привлекла внимание другого представителя Женевской школы – А. Бюрже. «Роль системы в развитии языка является преимущественно негативной и отрицательной. Она открывает пути тем инновациям, которые не вызывают трудностей для взаимопонимания, и препятствует закреплению инноваций, порождающих такие затруднения» [Burger 1955: 32].