Русофобия: антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков

Русофобия и ее мифы

Под русофобией я понимаю страх перед политической системой России, которую считают несовместимой с интересами и ценностями Запада в целом и США в частности. Этот страх проявляется в различных невыдержанных и гипертрофированно искаженных формах критики России. В русофобии есть три ключевых мифа, связанных с национальным вопросом, политической системой и внешней политикой России. Эти мифы обобщены в таблице 1.2. Во-первых, русофобы всегда видят в России империю, угнетающую другие нации и народности. Во-вторых, русофобы неизменно изображают Россию как автократию, презирающую права граждан и сосредотачивающую экономические и военные ресурсы в руках государства в ущерб гражданским свободам. В-третьих, в любых условиях и обстоятельствах русофобы с подозрением относятся к внешней политике России, особенно к любым попыткам перестроить отношения со странами Запада. Какие бы независимые действия ни предпринимала Россия, лобби наверняка воспримет эти действия как отражение обусловленных российской культурой экспансионистских амбиций России, а не как законную защиту национальных интересов. Таким образом, в политическом отношении Россия была, есть и, если Запад ничего не сможет с этим сделать, останется автократической и антизападной империей. Столкновение с нею — императив, а не роскошь.

В числе примеров русофобских заявлений можно упомянуть утверждения о том, что для Запада Россия опаснее «Аль-Каиды». Например, видный американский историк польского происхождения Ричард Пайпс в интервью итальянской газете Corriere della Serra заявил, что для Европы Россия может быть опаснее исламистской угрозы и бен Ладена. Пускай постсоветская Россия отказалась от своей коммунистической идеологии, она стремится восстановить свой статус великой державы новыми средствами и потому остается, по мнению Пайпса, написавшего ряд важных книг, где изложено указанное выше представление о России как о противоположности Западу51, столь же опасной52. В 70-х годах ХХ века Пайпс выступал с яростной критикой разрядки, а позднее был одной из лидеров «группы Б», и в рамках ее деятельности делал альтернативные оценки советской угрозы. Часто подобных взглядов придерживаются многие представители элит стран Восточной Европы, недавно освободившихся от советской империи. Скажем, бывший посол Эстонии в России Март Хельме назвал Россию «растущим монстром, какого мир еще не видел». По словам Хельме, после президентских выборов 2008 года Россия превратится в «самый опасный контролируемый террористами регион мира и в экспортера терроризма, по сравнению с которым Хамас и «Аль-Каида бледнеют»53.

Неудивительно, что при таком, в сущности, извращенном видении мира русофобы часто ошибаются — и не только в оценках советской угрозы и природы развала СССР, но и в оценках сдвигов, произошедших в России после развала СССР. Например, одни русофобы уверенно предсказывали, что в 2005 году Путин будет свергнут в результате совершенного каким-то диктатором переворота54, а другие прогнозировали новую волну военной и политической дестабилизации на Кавказе после военного вторжения России в Грузию, ведь именно оно, по их прогнозам, должно было произойти в том же 2005 году55. Свержения Путина так и не случилось. Что касается Кавказа, то на самом деле 8 августа 2008 года Грузия напала на столицу Южной Осетии Цхинвали в попытке восстановить свою власть над отколовшейся республикой56. Вмешательство России остановило грузинское наступление, в результате которого погибли десять российских миротворцев, а среди гражданского населения Южной Осетии были многочисленные жертвы. Паранойя в отношении России, царящая в некоторых американских кругах, напоминает американофобию российских националистических кругов, где американскую и западную цивилизацию считают изначально внутренне растленной, аморальной и устремленной к мировому господству57. Грубое, бестактное поведение Америки усиливает существующие в России страхи перед Западом, старые страхи, сформулированные и выраженные еще славянофилами, Николаем Данилевским и евразийцами.

Выявленные как в Америке, так и в России фобии не основаны на фактах. Точнее, они основаны на тщательно отобранных фактах и неточно отражают общую картину. Политика и культура продолжают стимулировать изобретение таких «фактов», а СМИ и интеллектуалы часто способствуют распространению и усилению негативного восприятия России в США. Как писал о русофобии Анатоль Ливен, «избранные или выдуманные исторические «факты» о «враждебной» стране, ее культуре и расовой природе вырваны из контекста и вставлены в заранее разработанные интеллектуальные схемы для осуждения другой стороны в неизменной порочности. При этом любые контраргументы или воспоминания о собственных преступлениях подавляются. Когда русофобы направляют свою предвзятость против России, это не более законно, чем когда сербские, греческие или армянские шовинисты обращают свою враждебность против Турции, арабы — против евреев или евреи против арабов»58.

Националистические фобии в России и на Западе подпитывают друг друга. Советуя своим правительствам проводить одностороннюю политику, не считаясь с культурными различиями, русофобы воспроизводятся и воспроизводят знакомую картину мира, в котором существуют угрозы и политика силы, а тем временем мир остается расколотым и склонным к насилию.

Живучесть русофобии и американские интересы

Этноцентризм и этнофобия — плохие ориентиры в понимании других стран, но отличаются живучестью отчасти потому, что ими движут мощные чувства. Другая важная причина выживания русофобиии имеет отношение к стратегическим расчетам занимающих прочные позиции элит, эксплуатирующих русофобскую риторику в политических целях. Во многих отношениях американская русофобия уходит корнями не в культуру, а в политику. В историческом и культурном отношении у США и России очень много общего, и эти страны часто поддерживали друг друга. Во времена Американской революции и на протяжении XVIII–XIX веков Россия и Америка относились друг к другу весьма дружественно, и две страны были союзницами во время двух мировых войн.

Во время «холодной войны» история резко противопоставила США и Россию, и именно в этот период по обеим сторонам Атлантики сложились могущественные элиты, придерживающиеся взаимоисключающих видений настоящего и будущего мира. В США (как и в России) значительная часть этих элит пережила «холодную войну» и продолжает нуждаться в представлении о русской угрозе для того, чтобы оправдывать стремление к мировой гегемонии США. Сторонники гегемонии и «ястребы»-либералы, а также восточноевропейские националисты имеют разные, но совместимые установки. В их число входит представление о «настоящем» месте России в мире — месте страны, только ищущей свою идентичность после развала СССР, экономическое выживание которой в значительной мере зависит от США. После окончания «холодной войны» американские элиты привыкли не встречать сопротивления расширению НАТО на восток, добиваться доступа к энергетическим запасам России и на ее ядерные объекты, а также пытаться приуменьшить роль государства в политической системе России. Для групп, занимающих в лобби важные позиции, сохранение слабости России остается крайне важным делом для того, чтобы продолжать вымогать у России важные уступки в вопросах доступа к энергетическим запасам и вопросах геостратегического положения и политического господства в регионе.

Все эти устремления элит не являются вопросами, занимающими американскую общественность, и различные опросы общественного мнения показывают, что американцы не разделяют убеждения в мировом господстве США. Американцы в целом не согласны с предлагаемым лобби оценками России как угрозы американским ценностям и интересам. Так, один из опросов, проведенных в 2008 г. BBC World Service, показал, что 45 % американцев в общем-то положительно относятся к влиянию России в мире, тогда как 36 % принявших участие в опросе американцев негативно относились к влиянию России в мире59.

Влияние лобби на политику США в отношении России

Несмотря на отсутствие общественной поддержки гегемонистских и антироссийских планов лобби, ему удается порой добиваться впечатляющих результатов в оказании влияния на процесс разработки внешней политики в США. Русофобия не соответствует национальным интересам Америки, но лобби все равно пользуется описанным выше политическим вакуумом и кормит СМИ образом России как страны, в которой существует сплоченный и становящийся все более опасным режим. Свидетельством этому служат, например, тысячи статей в ведущих американских печатных изданиях, в которых делаются намеки на причастность Кремля и лично Путина к убийствам оппозиционных журналистов и перебежавших на Запад шпионов60. В менее влиятельных изданиях, сомневающихся в обоснованности такой интерпретации событий, таких публикаций меньше61. Кроме того, лобби достигло более высокого уровня идеологической сплоченности разных групп, проводя жесткую линию в отношении России на совместных конференциях и в публикуемых СМИ открытых письмах62. Такие организации, как «Проект нового американского века», «Комитета за мир на Кавказе», Freedom House и «Центр оборонной политики», отстаивают различные аспекты американской гегемонии, но неизменно представляют Россию как главную угрозу Америке. Наконец, лобби удалось убедить ведущих членов американского политического класса в необходимости отстаивать подход, основанный на тезисе о российской угрозе. Некоторые влиятельные члены конгресса и люди, занимающиеся разработкой политики в Белом доме, сочувствуют программе, которую выдвигает лобби, и склонны прибегать к антироссийской риторике63. Политика США в отношении России в первом десятилетии XXI в. утратила было дух и стилистику сдерживания времен «холодной войны», но лобби делало все, чтобы представлять Россию как ненадежного партнера, способствуя тем самым отходу от наметившегося после событий 11 сентября 2001 года американо-российского партнерства.