Паутина - Сара Даймонд

Детские воспоминания необъяснимым образом сохраняются в вашем мозгу, в то время как память о сотнях других дел и событий стирается напрочь. Мне вспомнился другой, похожий на этот закат в окне перед моим письменным столом; единственная корявая яблонька в золотых лучах; сбоку на моей кровати клубком свернулся спящий кот, а я, одиннадцати лет, в футболке и шортах, записываю первые строчки своего первого рассказа. Снизу доносятся голоса — я и схватилась за ручку, чтобы только не слышать эти вечерние голоса на кухне. И их дружный смех.

На следующее утро Сокс заявился ко мне сразу же после отъезда Карла на работу. Только я сошла вниз, как услышала мяуканье за входной дверью, впустила своего рыжего приятеля и поставила перед ним обычную плошку с молоком. Теперь я без боязни оставляла его одного на кухне, зная, что солнечные ванны ему больше по вкусу, чем шкодливый вандализм. Потом позвонила в справочную и узнала номер начальной школы Св. Антония в Тисфорде, графство Восточный Ланкашир. Причин откладывать звонок не было — я ведь всю обратную дорогу от Ватерлоо, а если уж начистоту, то и большую часть ночи только и думала, что об этом звонке. На часах десять минут десятого, школа наверняка открыта, так зачем тянуть?

Я была уверена, что современный Тисфорд ничем не отличается от подобных ему городов, а воображение почему-то подсовывало картинку школы прямиком со страниц книг Д. Г Лоуренса: классные доски с каллиграфически выведенными буквами алфавита, запах мела, капусты и хлорки. Однако голос в телефонной трубке вернул меня в знакомый мир, отчего я испытала одновременно и облегчение, и разочарование: холодный и нудный голос типичной школьной секретарши. Я представилась и объяснила причину звонка, стараясь говорить уверенно и профессионально, что мне, похоже, удалось, поскольку я уловила смущение и смутное подозрение в тоне собеседницы:

— Я соединю вас с директором. Возможно, она вам поможет.

Я даже не успела поблагодарить — трубка умолкла, и через короткое время я услышала новый голос с отчетливым провинциальным акцентом: «Джудит Дейвис», мгновенно создавший в моем воображении образ женщины за пятьдесят, прямой, деловитой и лишенной какой бы то ни было снисходительности к чужим глупостям.

— Доброе утро, — произнесла я, гадая, как представила меня секретарша. — Меня зовут Анна Джеффриз, и сейчас я собираю материал для романа о…

— Ребекке Фишер. Секретарь мне доложила, — перебила меня директриса без намека на неловкость. — Одной из наших самых известных учениц, к моему более чем великому сожалению. Я-то думала, что всякий интерес к ней давным-давно пропал.

— Собственно, потому-то я и взялась за роман. Многим вообще не известна эта история, а по-моему, это как раз то, из чего получится неплохой триллер. — Небольшая пауза, во время которой я безрезультатно гадала, что творится в голове директрисы. — Вы мне поможете?

Короткий сухой смех.

— Никаких скандальных фактов я вам не обещаю, однако кое-что рассказать могу. (Почему-то я не сомневалась, что она посмотрела на часы.) К сожалению, я очень занята и смогу выкроить время для беседы с вами о Ребекке… скажем, в час дня?

— Отлично, я перезвоню, — поспешно согласилась я. — Очень благодарна вам за помощь.

Трубка положена, впереди долгие часы ожидания, скучные, как надоевший пейзаж. Посещение газетного архива лишило меня интереса к прежним записям, реальность взяла верх над придуманными мною деталями сюжета, и теперь они выглядели даже неуместными. Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялась за домашние дела, затеяла стирку, а когда развешивала выстиранные вещи на веревке, услышала, как открылась задняя дверь Лиз.

— Сокс! — позвала она с порога. — Сокс!

— Ваш питомец здесь, Лиз, уж простите, — отозвалась я. — Хотите забрать его?

— Да, моя милая. Сейчас зайду.

И пяти минут не прошло, как она с улыбкой протопала ко мне на кухню.

— А я уж волноваться стала за своего мальчика! — воскликнула Лиз. — Прихожу, а его нигде нет. Я все утро пробыла у Мьюриэл — кстати, Хелен тоже была. Обе передавали вам привет. Сказали, что очень рады знакомству.

— Я тоже очень рада, — быстро ответила я. — Такие приятные женщины.

Лиз улыбнулась, дипломатично, но явно двусмысленно, словно предупреждая меня о том, что ее не проведешь: не все в моих словах правда.

— Я понимаю, что Хелен иногда выглядит смешной, но в действительности она очень хорошая, стоит только узнать ее получше. Если вдуматься, в ее странностях нет ничего удивительного… сколько ей пришлось испытать в жизни, бедняжке.

Я открыла было рот, чтобы расспросить о подробностях, но Лиз уже взяла на руки Сокса.

— Как-нибудь все расскажу, а сейчас у меня масса дел. Не откажите в любезности, впредь давайте мне знать, если он у вас, когда я дома. А я дома, когда моя машина здесь. Он ведь уже очень старый, и я за него волнуюсь. Боюсь, как бы с ним чего-нибудь не случилось.

— Не переживайте так, — сказала я, провожая ее к задней двери. — Обещаю сообщать вам, что Сокс у меня в гостях.

Лиз ушла, а я поймала себя на том, что думаю о Хелен. Что такого могло быть в ее прошлом? В сущности, она была для меня совершенно чужим человеком, но что-то в ней интриговало меня и одновременно отталкивало. От нее так и веяло ледяной уверенностью в собственной правоте. А ее голос — негромкий, ровный, бесстрастный… Если бы не Ребекка, она оставалась бы предметом моих раздумий значительно дольше, но в сложившейся ситуации вылетела из головы уже через несколько минут, уступив место другим, более неотложным мыслям. Я думала о девочке с выцветших, пожелтевших газетных полос, девочке из отжившего мира; думала о том, что она через много лет, вот как я сейчас, стояла на этой самой кухне.

Школа Св. Антония наверняка изменилась за прошедшие годы, и все-таки это та же самая школа. Должны сохраниться хоть какие-то связи между нынешним временем и давно минувшим 1969 годом, когда имя Ребекки Фишер было для окружающих таким же обычным, как, к примеру, мое собственное. Мало-мальски подробное описание девочки, какой она была тогда, дало бы мне ключ ко многому, позволило бы увидеть не только десятилетнюю убийцу, но и женщину, которой она стала…

Ну все, довольно, это может длиться до бесконечности. Я захлопнула дверь во двор и взялась за пылесос. Наводя порядок в гостиной, я пыталась не ощущать знаков и намеков, связанных с прежней обитательницей этого дома, а думать лишь о предстоящей в час дня встрече.

13

— В то время, когда все это произошло, я только начинала учительствовать, — сообщила мне Джудит Дейвис, — и в этой школе проработала лишь год. Боже мой, мне тогда было всего-то двадцать три. Сейчас в это трудно поверить. — Короткий лающий смешок. — Я старалась втянуться в работу и влиться в коллектив.

— Вы преподавали в ее классе?

— Не совсем — в течение двух недель я подменяла их учительницу. Должна сказать, что на меня, в отличие от большинства моих коллег, общение с блистательной мисс Фишер произвело гораздо меньшее впечатление.

«Любопытно бы знать, это правда или ретроспективная оценка прошедших событий?» — подумала я и уточнила:

— В каком смысле?

— Как бы объяснить… Конечно, школа тогда и сейчас — это небо и земля. Однако и в те времена в школе процветал снобизм. — Словно почувствовав мое недоумение, директриса заговорила быстрее, с легким нетерпением: — Речь не о богатстве и роскоши — совсем наоборот. Почти каждая семья, имеющая хоть малейшую возможность, отправляла своих детей в частные школы с раздельным обучением. В Тисфорде такой школой для девочек была школа Святой Анны. Может, именно по этой причине так много учителей грешили снобизмом — просто уставали от срывов, от вшей в головах, от чесотки и еще бог знает чего. Удивлены? А в то время очень многие дети приходили в школу со всеми этими прелестями. — Глубокий вздох человека, утратившего вкус к жизни. — Отсюда и совершенно иное отношение к Ребекке. А лично я с ней не носилась — ни желания не было, ни терпения. По мне, она была точно такой же, как и все остальные.

— То есть… к ней относились иначе, потому что она была из обеспеченной семьи?

— Из фантастически обеспеченной семьи. Ее приемные мать и отец принадлежали к совершенно иному классу, нежели абсолютное большинство родителей. Я подчас задумывалась, почему Ребекку не отдали в школу Святой Анны, но так и не поняла. Я редко видела Риту и Денниса Фишер и мало что знала о них, но они определенно не выглядели людьми, скрывающими свое богатство.

Моя сигарета догорела почти до фильтра. Перед тем как снова заговорить, я быстро затянулась напоследок.

— А вдруг ее вышвырнули из школы Святой Анны? В смысле — исключили?..

— В нашу школу она поступила в шесть лет. Ни одна из школ нашего города не принимала детей младше этого возраста. (Я черкнула краткую пометку в своем блокноте.) Загадочная история, не правда ли? Видели бы вы, в каких нарядах она приходила в школу! Такие вещи на ребенке… просто нелепо.