Скрытый потенциал. Наука достижения великих целей - Адам Грант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя два года практики Андо ушел из бокса, чтобы начать самостоятельно изучать архитектуру и совершенствовать свое ви́дение. Он отказался от стремления к идеалу, заменив формулировку «безупречно» на «безупречно приемлемо». Андо намеревался строить свои здания из бетона – материала, которым другие архитекторы пренебрегали, потому что он имел серьезные недостатки с точки зрения эстетики. Андо же привлекали в нем прочность и «необычная шероховатость». Поскольку на начальном этапе карьеры бюджета на то, чтобы чем-то покрывать бетон, ему не хватало, он решил оставлять его в первозданном виде.
В результате голый бетон стал визитной карточкой Андо. На каждой такой стене можно заметить несовершенства: линии швов и отверстия пузырьков. Поэтому, чтобы они не отвлекали наблюдателя от окружающей красоты, он аккуратно разглаживал поверхность, добиваясь текстуры шелка или кашемира. Как однажды выразился один из подрядчиков, Андо хотел, чтобы бетон «будто вибрировал, разглаживаясь, как сливочное масло». На вид материал все еще казался несовершенным, но все же приемлемым – ведь на ощупь он был безупречно гладким.
Знаменитые бетонные стены Андо можно увидеть в Церкви Света – одном из его самых знаменитых проектов. За основу дизайна он взял то, что большинству архитекторов показалось бы слабым местом: отверстия в бетоне, оставляющие торец здания открытым. Они имеют по-настоящему замечательное назначение: пропускают внутрь поток света в виде креста. К разочарованию Андо, служители церкви посчитали, что из-за свежего воздуха, проникающего через эти отверстия, в здании будет слишком холодно, поэтому ему пришлось пойти на компромисс и установить в них стекла. Он все еще надеется однажды убрать их и шутит, что, увидев его, священники каждый раз умоляют оставить их на месте.
Мировоззрение ваби-саби позволяет переключать внимание с недосягаемого идеала на достижимые стандарты, которые можно корректировать с течением времени. Однако видеть красоту в несовершенстве не так-то просто – уж я, человек, стремящийся исцелиться от перфекционизма, знаю это не понаслышке.
В поисках «правильных» несовершенств
После того как я почти целое лето провел за видеоиграми, рассерженная мама отвела меня в местный бассейн. Взглянув на самый глубокий участок, я увидел, как по трамплину для прыжков в воду с необычайной грацией идет спасатель. Затем он вдруг подпрыгнул и, свернувшись калачиком, два раза повернулся в воздухе. Войдя в воду, он не оставил за собой ни малейших брызг. Я был восхищен.
Остаток лета я потратил на обучение нескольким базовым видам прыжков в воду и даже решил принять участие в осенних соревнованиях среди старшеклассников-новичков. Тренером нашей команды был Эрик Бест, который в дальнейшем подготовил многих олимпийских чемпионов. Он тогда сказал мне, что у него есть для меня две новости: хорошая и плохая. Плохая заключалась в том, что прыжки в воду требуют грации, гибкости и взрывной силы. Я же передвигался, словно монстр Франкенштейна, до пальцев ног мог достать, лишь согнув колени, а прыгать в воду умел хуже пожилой бабули своего тренера. «Простите, вы сказали, что есть и хорошая новость?» – спросил тогда я.
Да, хорошая новость у Эрика была. Его не волновал уровень моей подготовки: он никогда не лишал шанса тех, кто проявлял рвение. К тому же прыжки в воду были спортом для отщепенцев: им в основном занимались те атлеты, чьи рост, скорость и сила не соответствовали стандартам других дисциплин. По прогнозам тренера, к концу учебы в школе я мог стать финалистом чемпионата штата – если, конечно, приложу необходимые усилия.
Эти слова разожгли во мне огонь. Хотя на тот момент я выполнял прыжки только начального уровня, меня поглотило желание научиться делать это безупречно. Каждый раз в конце тренировки я умолял тренера: «Ну можно еще один раз?»
Эрик вынужден был чуть ли не насильно вытаскивать меня из бассейна. Мне не хотелось уходить до тех пор, пока я не избавлю свои прыжки от всех недостатков.
Судьи оценивают прыжки в воду, равняясь на идеал, и баллы могут снять за любое отступление: за «недокрут» или «перекрут»; за то, что прыгун оказался слишком близко или слишком далеко от доски; за то, что у него не получилось коснуться пальцев ног или вытянуть носки; за даже небольшое количество брызг… Оттолкнуться, свернуться в клубок и войти в воду требовалось безукоризненно.
Я думал, что перфекционизм станет для меня преимуществом, но на деле он лишь мешал. Я долгими часами учился входить в воду без брызг, в то время как мне стоило уделить внимание более серьезной задаче: усовершенствовать свой невыразительный вертикальный прыжок. Помимо того, что я сосредоточивался не на тех трудностях, на которых следовало, у меня была и еще одна проблема – сомнения.
Когда я уже подходил к краю доски, то всегда ненадолго задерживался. У меня было много оправданий: чрезмерно наклонился вперед или назад, слишком быстро или медленно шагал, а потому не смог уловить ритм, с которым вибрирует доска… Стоя на краю, я отклонялся то влево, то вправо, как пресловутая Златовласка[48]: мне хотелось, чтобы все было «в самый раз».
Особенно сильно я мешкал, когда приходило время пробовать новый прыжок. На одной из тренировок я в течение 45 минут ходил туда-сюда по доске, так ни разу и не прыгнув. Это бездействие не просто тратило мое время, но и останавливало прогресс: не находя в себе сил научиться сложным прыжкам, я снова и снова корректировал выполнение простых. Мне было необходимо преодолеть собственный перфекционизм[49].
Но что же для этого делать? Перфекционист не умеет жить по-другому. Даже если вы не относитесь к этой категории людей, то, скорее всего, увлекаясь чем-то, все равно не всегда можете сразу решить, какие подзадачи поставить в приоритет, а что свести к минимуму, а также когда нужно остановиться и как смириться с неизбежными недостатками.
Доказано, что совершенствованию способствует не стремление к безупречности, а высокие
