Серебряные фонтаны. Книга 1 - Биверли Хьюздон

– Сэр Джордж, его приносили вам в гостиную на время чая.

– Ах да, как умно с твоей стороны напомнить... – ты тогда еще и не родилась – но все-таки какое было облегчение, когда Нэнни снова уносила его наверх, – леди Бартон вернулась на диван. – Так зачем я сюда приехала? Ах да, вспомнила – сказать, что мы оба, конечно, будем здесь двадцать первого. Леонидас виделся с Джорджем в городе и спросил, когда ему будет удобнее. Джордж, сказал, чтобы тот обратился к нему после обсуждения точной даты с пастором, но Леонидас не нашел в этом необходимости.

– Лео послал ему письмо.

– Лео? Вот как ты зовешь его? Забавно, до чего обманчивы, бывают имена. Например, бедняжка Бистон[3] совсем не похож на зверя, особенно, если нужно иметь дело с Леонидасом – хотя Леонидас порой бывает ужасающе грубым, – она остро взглянула на меня. – Уж тебе-то это известно, дорогая.

– Лео, не грубит мне, – встряхнула я головой.

– Как же мудро ты умеешь обходиться с ним! – леди Бартон не позволила мне возражать. – Вот в чем была ошибка нашей дорогой бедняжки Жанетты, – она понизила голос, – знаешь, его первой жены. Такая милая девушка, но не умела обходиться с ним, и он вел ее, как в танце – так, как он танцует с его короткой ногой, понимаешь? – кивнула она. – Ему повезло с тем несчастным случаем – сейчас он почти не хромает, а ведь раньше с рождения носил один ботинок на высокой подошве. Да, о чем я? Ах, о Жанетте. Может быть, и он был не прав – возможно, проблема была в том, что он слишком заботился о ней, – она остановилась, я ждала, насторожив уши. – Да, – вспомнила леди Бартон, – он глаз с нее не спускал, он все время был рядом с ней. Жене нужно немножко времени и для себя – заботиться о каждой мелочи хорошо во время помолвки, но после замужества вполне достаточно умеренной любви. Но Леонидас никогда не знал меры, он мог делать такие из ряда вон выходящие вещи, как... – она резко оборвала фразу. – Ну, тебе это известно, дорогая. Как малышка Флора? Когда я видела ее в последний раз, она была точной копией бабушки – ничего удивительного, что Леонидас думает только о ней, такой прелестной малышке. Но ваша Роза – просто поразительно, если учесть, что один из вас... – она светло улыбнулась. – Впрочем, твоей красоты хватит на двоих.

– Лео был бы красивым мужчиной, если бы не был горбатым, – твердо сказала я.

– Но он ведь такой, дорогая? Горбатый, я имею в виду.

Я глубоко вздохнула.

– Леди Квинхэм сказала однажды, что если бы, у Лео не было горба, он был бы похож на актера – мистера Фобеса Робертсона.

Леди Бартон недоверчиво развела пухлыми, одетыми в перчатки руками.

– Но мистер Робертсон – такой красивый мужчина! Я припоминаю, что видела его в роли Юлия Цезаря, его профиль... – она запнулась и удивленно повысила голос. – Знаешь, она права. Эти благородные густые брови и мощная челюсть... Нос Леонидаса, чуть побольше, – сильнее, я бы сказала, но эти пронзительные серые глаза... Да, я представляю его в тоге и лавровом венке – я просто должна рассказать это Джорджу, как только увижусь с ним! Какая умница Аннабел – заметила сходство. Джордж говорил мне, что она развозит раненых по госпиталям – такая смелая молодая женщина, не сидит дома. Конечно, у тебя все по-другому, дорогая. Да, который час? Мне пора лететь! – она обдала нас с Розой запахом фиалок. – Какой прелестный ребенок – не волнуйся, в следующий раз будет мальчик. Понятно, что ты гораздо благоразумнее нашей бедной дорогой Жанетты, но разве молодые мужчины смотрят на это? Они просто влюбляются! До свиданья, дорогая, до двадцать первого.

Вскоре вниз спустилась Флора. Глядя на ее голубые глаза и светлые локоны, я вспомнила французскую графиню, первую жену Лео. Я видела ее только однажды, но никогда не забывала ее. Он тоже ее помнил, я знала это – потому что любил ее.

Глава восьмая

Мой заказ из «Харродса» прибыл к тому времени, когда я закончила крестильную одежду Розы, поэтому я начертила выкройку платья, которое собиралась сама надеть на крестины. Я выбрала платье-костюм из густорозовой шерсти. Сверху был короткий облегающий жакет с большим отложным воротником и длинными манжетами, отделанный спереди бледно-розовым атласом. Я заказала атлас в мелкую тканую полоску, чтобы вырезать лиф по косой с отделкой из десяти пуговиц по центру, где встречаются полоски. Юбка облегала талию и бедра, чуть расширяясь книзу, длиной только до середины икры – так как юбки стали гораздо короче с начала войны. Раз мои щиколотки были выставлены напоказ, я решила надеть шелковые чулки, и купила две пары, на случай, если одна порвется. Так как Лео приказал мне быть расточительной, я заказала пару гладких кожаных туфель, на самых высоких каблуках, которые мне когда-либо приходилось носить, и лайковые перчатки в дополнение к ним. Сначала я не могла выбрать шляпку – все они казались слишком разукрашенными – но наконец, остановилась на шляпке из гладкой соломки с широкими изогнутыми полями, а к ней заказала ленту и две атласные розы в тон костюму. Я решила сама выполнить ее отделку.

Я сметывала клинья юбки, когда пришел мистер Тимс и сказал, что мистер Селби хочет сделать мне сообщение. Войдя, мистер Селби удивленно взглянул на один из огромных столов большой гостиной, где было расстелено шерстяное одеяло, а сверху лежали куски розовой ткани, но он был слишком вежлив, чтобы высказаться по этому поводу. Он просто сказал мне, что завтра приедут оформители, поэтому мне нужно распорядиться, чтобы миссис Джонстон подготовила для них мою будущую личную гостиную.

Я упала духом, но это было нужно сделать, поэтому я попросила мистера Тимса позвать домоправительницу ко мне. Она пришла, поджав губы, а когда увидела, чем я занимаюсь, поджала их еще плотнее. Выслушав меня, она сначала ничего не ответила, затем сказала:

– Первая леди Ворминстер обычно сидела здесь, в большой гостиной, – она выжидательно смотрела на меня.

– Его светлость сказал, что мне можно сидеть наверху, – ответила я.

Миссис Джонстон было нечего на это ответить, но она была не из тех, кто отступает вежливо. Она взглянула на мое шитье, ее ноздри зашевелились, словно от дурного запаха.

– Она сидела здесь за вышиванием, ее тонкая иголка сновала вверх-вниз, – миссис Джонстон указала на кресло: – А там сидел его светлость и смотрел на нее, – подойдя ближе, она прошипела мне в самое ухо. – Знаете, она была великой любовью в его жизни. Еще бы, я помню день, когда она умерла...

– Но, миссис Джонстон, – осмелилась я прервать ее, – она умерла не здесь, а во Франции. Она уехала из Истона задолго до этого.

Она ядовито взглянула на меня: