Конвой для ведьмы - Леока Хабарова

здраво любого в радиусе мили. Возможно, Леот попросту потерял голову. Влюблённый мужчина пойдёт на всё ради своей зазнобы, это всем известно. Вот Леот и пошёл…

Странная шутка любовь. Странная и опасная. От неё дуреют, страдают, сохнут, убивают и… умирают. Суровых воинов любовь превращает в болванчиков и угодников, тщедушных слабаков заставляет рисковать жизнью, праведников толкает на преступления, а верных друзей — на предательство. Сколько об этом песен сложено — не счесть. Так что лучше держаться подальше от всего этого дерьма, иначе пропадёшь.

"Слава Богу, мне это не грозит", — подумал Кайден и замер. Чёрт!

Впереди, на белой метущейся глади, лежала запорошенная снегом… дохлая лошадь.

Закрываясь рукой от ураганных порывов, Кай подобрался ближе.

— Проклятье… — беззвучно прошептал он потрескавшимися губами.

Это была она. Та самая покладистая пегая кобылка, которую Пит специально выбрал для ведьмы…

К горлу подкатил ком, и Кай нервно сглотнул.

Найти бы следы, да всё вокруг замело. Буран бушевал такой, что не понять, день сейчас, или ночь.

Кайден всмотрелся в снеговую даль, да без толку: ничего не видно. Только белые хлопья мельтешат. Так сыпалась мука, когда мать просеивала её через сито.

— Вейлинн! — крикнул он, сложив ладони рупором.

Крик вышел слабым, осипшим, и Кай повторил его снова.

— Вейлинн!!!

Он шёл, перебарывая ветер, и кричал снова, и снова и снова. Останавливался. Прислушивался и шёл дальше.

— Вейлинн!

Почему же она не откликается? Может, бесовка добралась до леса и затаилась в глухом ельнике?

С неё станется.

— Вейлинн!!!

Нога провалилась в сугроб по самые яйца. Кайден насилу выбрался из снежного плена, но тут же споткнулся о поваленное бревно.

— Чёрт! — выругался он, теряя равновесие. Ухнулся на колени и…

… оказался с бревном лицом к лицу… Волосы и ресницы ведьмы стали белыми. Губы посинели. Черты лица заострились.

— Ч-чёрт… — глухо повторил Кайден и схватил девчонку за плечи.

— Вейлинн! — он тряханул её как следует. — Вейлинн! Нельзя спать!

Он тряс беглянку почём зря, а потом принялся согревать дыханием окоченевшие ладони, щипать ледяную кожу, легонько шлёпать по щекам.

— Не смей умирать! — приговаривал он. — Не смей, слышишь? Мне непременно надо доставить тебя в Харивму!

Девушка не подавала признаков жизни, а пульс нащупать не получалось — Кайден почти не чувствовал собственных пальцев.

И вдруг он понял, что надо делать. Понял и обругал себя за тупость — видимо мозги совсем замёрзли, раз он сразу не догадался.

Шнапс! У него же ещё остался шнапс!

Недолго думая, Кай сорвал флягу с пояса и поднёс к губам девицы.

— Вот, — сказал он. — Выпей-ка, милая.

Большей частью самогон пролился, однако несколько капель всё ж таки попали в рот.

Девчонка вздрогнула и еле слышно застонала. Кайден шумно выдохнул.

Жива!

Он осторожно подхватил её на руки и поднялся. Бросил хмурый взгляд на заснеженный тракт, крепче прижал к груди свою ношу и уверенно двинулся вперёд.

ГЛАВА 22. Обитель

Монастырь чернел под серо-стальным небом. Узкие окна-бойницы хмуро взирали на мир, а высокие толстые стены превращали обитель в неприступный бастион.

Аббатство святого Эльма…

Кай хорошо знал это место. Точнее — был наслышан. Здешние монахи жили крайне уединённо, отрекались от всего мирского и покидали аббатство очень… очень-очень редко.

Ещё реже они принимали кого-то в святых стенах.

Кайден молотил в ворота как одержимый и отступать не собирался: на его руках умирала замёрзшая ведьма.

— Откройте! — орал он во всю глотку. — Впустите нас!

Вьюга пела, а монастырь молчал. Отчаяние пробиралось под одежду вместе с холодом, и Кай чувствовал, что еще немного и он совершит величайшее богохульство: проклянёт святую обитель и всех её подвижников с игуменом во главе.

— Впустите нас! — хрипло возопил он в сотый раз. — Во имя Господа, впустите!

— Что орёшь, как бесноватый? — в наглухо запертой калитке приоткрылось крошечное оконце. Оттуда смотрели сердитые глаза, мешки под которыми вместили бы по пуду соли. — Чего надо?

— Впустите нас, — голос осип и звучал еле-еле. — Она… она умирает.

Сердитые глаза скользнули по бесчувственной ведьме.

— Побойся Бога, парень, она уже мертва.

Привратник вознамерился захлопнуть окошко, но Кайден не дал ему этого сделать.

— Она жива! — выпалил он. — А вы обрекаете её на смерть, отказывая нам в убежище! Губите невинную душу! Это вам надо бояться Бога, вы, благочестивые ироды, чтоб вас разворотило!

— Да не ори ты так, — шикнул привратник, и Кай услышал, как лязгнул засов. — Не дай Бог Отец-Настоятель услышит!

Калитка со скрипом отворилась, и Кайден мысленно возблагодарил Господа, заступницу Богородицу и всех Святых. На негнущихся ногах он ввалился в монастырский двор, бережно прижимая Вейлинн к груди. Не уронить бы! С каждой пройденной милей ведьма чудесным образом становилась всё тяжелее и тяжелее.

Привратник — тощий сутулый мужичонка с осунувшимся лицом — вооружился факелом и жестом повелел следовать за ним.

— Наш Настоятель — человек суровый, — сказал он, вытаскивая откуда-то из недр рясы связку ключей. — Видит грех даже там, где его нет, и отродясь не водилось. В канун Духова дня отказал в убежище молодухе с новорожденным мальчонкой. Несчастная слезами захлёбывалась, в ноги падала, но Отец всё равно её выгнал. Сказал, будто чует, что она с нечистой силой якшалась, а ведьмам не место на святой земле. Мы потом нашли в лесу её труп.

Кай нервно сглотнул и половчее перехватил подопечную. Он-то рассчитывал рассказать игумену правду, но теперь…

Пожалуй, о том, что его спутницу обвиняли в чародействе и чуть не повесили, лучше деликатно умолчать.

Сутулый привратник, вооружившись факелом, отпер низенькую дверцу в глухой стене и пригласил войти. Коридор оказался узким — двум людям не разойтись — и длинным, как кишка.

Зато колючая вьюга осталась там, снаружи!

— Кем тебе приходится эта девица, парень? — спросил святой брат, и эхо дважды повторило вопрос.

— Она… она моя сестра. — Предательский жар залил щёки, но монах не мог этого видеть, если только не имел глаз на затылке.

Однако привратник фыркнул.

— Хорошенько подумай, прежде чем сообщить это Отцу, — изрёк он. — Настоятель не принимает на веру таких заявлений. Он поручит братьям отыскать свидетелей вашего родства, а если таковое не подтвердится, вас утопят, как клятвопреступников. Примотают к ногам камень, да столкнут с утёса.

Кайдену показалось, будто на шее затягивается удавка. Дышать стало трудно, и он с шумом втянул в себя воздух.

— Ваш Игумен лёгких путей не ищет, — только и сказал Кай, судорожно