В одежде человека - Леена Крун

Люди готовы платить за то, чтобы посмотреть на его несчастье. Они стоят перед его клеткой, жуют бутерброды с печеночным паштетом и изредка бросают кусок-другой на пол клетки, чтобы посмеяться над его неуклюжими движениями и почувствовать себя истинными хозяевами зверей. Его мех в неволе потускнел и пропах бензиновыми выхлопами. Именно поэтому медведь и ходит целый день по клетке, пытаясь хоть немного выветрить этот запах.

А тигр? Тигр в северной камере. Тигр, родившийся в джунглях Индии, где цветут дикие орхидеи, где из семечка за лето вырастает целое дерево. Ночной бродяга, способный перепрыгнуть три такие клетки, вместе взятые. Невозможно даже представить, как ему тяжело. Ведь тигр не впадает зимой в спячку, а значит, его страдание длится годами, беспрерывно. Медведю хотя бы во сне удается вернуться в родной лес.

Птицам в зоопарке тоже несладко. Исключением являются только утки да павлин, который все время крутится под ногами посетителей. Он-то с удовольствием распускает свой хвост, словно ждет, чтобы все обратили на него внимание и стали показывать пальцем.

У орлана клетка ужасно тесная и высокая. Ему поставили в нее сухое дерево, на верхней ветке которого он и сидит, как на картинке — черным истуканом. Он один из последних представителей своего рода, на свободе птиц этой королевской крови осталось совсем немного. А жизнь этого орлана даже жизнью назвать нельзя. Зачем ему большие крылья, если он никогда не сможет поймать ими ветер?

Бывший господин Хурулайнен оказался единственным пеликаном во всем зоопарке, поэтому Эмиль без труда нашел его. В невысокой клетке был даже небольшой бассейн. На табличке значилось: «Кудрявый пеликан, Pelecanus crispus».

Эмиль сначала наблюдал за ним издалека, ему не хотелось сразу подходить к клетке. К тому же у решетки стояла семья, которая пыталась подманить его поближе, бросая ему крошки печенья. Эмиль понимал, что пеликану будет неприятно, если кто-нибудь увидит его в таком положении. Поэтому он подождал, пока семья, устав от бесполезных действий, не отправилась в обезьянник.

— Глупая птица, — уходя, обиженно заявила маленькая девочка.

Пеликан стоял около задней стенки клетки, повернувшись ко всем спиной и не обращая внимания ни на печенье, ни на обидные слова. Он был весь преисполнен достоинства, которое ему было так трудно сохранять раньше, в облике человека.

Эмиль подошел к клетке, его сердце громко стучало. Оглянувшись вокруг, он заметил, что рядом никого нет. Может, ему удастся поговорить с пеликаном.

— Пеликан, — прошептал Эмиль.

Он не решался говорить громко. Только сейчас он понял, что он даже не знает настоящего имени пеликана.

Пеликан сразу же повернулся. Он совсем не выглядел удивленным. Зато Эмилю, напротив, сразу же бросились в глаза те изменения, что произошли в пеликане за тот короткий срок, пока они не виделись. Он выглядел теперь старше и печальнее, и даже казалось, тяжелее. Он больше не ходил вприпрыжку, как раньше. Но держался гордо и независимо.

Они разговаривали шепотом и замолкали сразу же, как только кто-нибудь подходил к клетке.

— Я знал, что ты рано или поздно придешь, — сказал пеликан. — В эту тюрьму, — добавил он, горестно усмехаясь.

Они впервые обращались друг к другу на «ты». Но это и понятно, ведь именно теперь, разделяемые решеткой, они стали на самом деле близкими друзьями.

— Эльза рассказала, что ты здесь.

— Эльза? Хорошо. Передавай ей привет.

— Она очень расстраивается.

— Скажи ей, что она напрасно винит себя. Произошло то, что должно было произойти.

— Неужели ты сам хотел сюда попасть? — ужаснулся Эмиль.

— Конечно, нет, — сказал пеликан. — Но, наверное, мне просто суждено было пройти и это испытание.

— Но тебе нельзя здесь оставаться!

— Да, теперь я понял, что должен вернуться к своим. Но мне не выбраться отсюда без посторонней помощи.

— Я помогу тебе, — заверил Эмиль. — Я прокрадусь сюда сегодня же ночью.

— Я уже подумал об этом. Есть ли у вас дома кусачки или большие клещи? Я думаю, что этого будет достаточно. Металлическая сетка в птичьих клетках довольно тонкая, а ночью в зоопарке остается только один сторож. Думаю, мы успеем вырезать в сетке дыру и убежать. Но вот как быть с забором?

— Не бойся, это просто, — заверил его Эмиль. Он знал место, где большая липа раскинула свои ветви прямо над забором.

— И еще, я не смогу уйти незамеченным, если у меня не будет одежды, — напомнил пеликан. — Боюсь, меня сразу схватят и вернут сюда.

— Я принесу джинсы и какую-нибудь рубашку, если только они налезут на тебя.

— Придется постараться, — сказала птица. — У нас нет времени искать что-то другое.

По его голосу Эмиль понял, что пеликан немного расстроен. Он привык к красивой одежде, и ему хотелось выглядеть достойно во время своей последней прогулки по городу.

— Встретимся в полночь, — шепнул пеликан. — Я буду ждать.

Они попрощались, и Эмиль направился к выходу. Но на полдороге он вдруг остановился и прислушался. Пеликан что-то напевал себе под нос. Эмиль оглянулся. Ему был виден профиль пеликана, который при желании можно было бы назвать даже красивым: длинный светлый клюв, курчавые перья на голове, изящный изгиб тонкой шеи.

Пеликан пел:

Крылья сапсану свобода дает,Нет для стремительной рыси преграды,Конь быстроногий несется вперед,Морю бескрайнему омули рады.

Но бесполезны в неволе крыла,И подгибаются ноги без силы,Стража безмолвная дверь заперла,Не убежать из темницы постылой.

Горе тюремщикам и сторожам!Ночи не спите вы, в страхе дрожа;Ведомо вам, что настанет тот маеЦепи наденет судьба и на вас.[4]

Побег

Мамы опять не было дома, но на полу в прихожей Эмиль обнаружил письмо. Оно было от бабушки. В конверте лежало пятьдесят марок и поздравления с именинами. Эмиль совсем забыл про свои именины, и мама тоже забыла.

Дорогой Эмиль!

Поздравляю тебя с именинами.

Посылаю тебе пятьдесят марок. Купи себе все, что хочешь, но не трать по пустякам.

Я желаю, чтобы ты вырос хорошим человеком.

Хорошие люди — такая редкость в нашей жизни.

Деньги пришлись как нельзя кстати. Эмиль ни секунды не раздумывал, на что их потратить. Теперь они с пеликаном смогут добраться до моря на автобусе или на поезде. Даже на продукты еще останется. Это уж точно не пустяки.

Эмиль купил в соседнем магазине килограмм свежей салаки, сделал себе несколько бутербродов с сыром, заварил в термосе какао. Свернул старые джинсы и рубашку в плотный узел и сложил все в новый школьный ранец, подаренный папой и Ирмели.

Вечер тянулся бесконечно. Эмиль включил телевизор и уселся перед ним на пол, но не понимал, что там показывают. В темной комнате гремели выстрелы, дорогие машины гнались друг за другом по узким переулкам, красивая женщина, спотыкаясь, бежала от кого-то по мокрому парку.

Эмиль сидел, погрузившись в свои мысли и зажав в руках кусачки.

Потом он снял ботинки и лег на кровать поверх покрывала, оставив женщину на произвол судьбы. Надо было хоть немного поспать перед предстоящей дорогой. На всякий случай он принес из маминой спальни будильник и завел его на пол-одиннадцатого.

Спал ли он? Он был в какой-то далекой стране Черного слона. Там не было никакой растительности, ни травы, ни леса. Не было даже воды. По пересохшей растрескавшейся земле длинной цепочкой брели огромные черные слоны. Они совсем не были похожи на слоников из детской песенки, которые маршировали по пустыне под ярким южным солнцем. Черные слоны ступали тяжело, и каждый шаг их был похож на глухой удар в гонг. Эмиль сам был во сне слоном с тяжелой поступью. Дорога была длинной и мучительной, и он не знал, откуда и куда они идут.

Эмиль еще никогда не видел такого безнадежного сна. Он даже не смог сразу подняться, когда зазвонил будильник, такими тяжелыми стали его руки и ноги. Но потом вспомнил глаза пеликана, смотревшие на него из-за решетки, быстро встал и надел ботинки.

Мама была уже дома и спала. Она тяжело дышала, рот был приоткрыт, а на лбу выступили капельки пота. Она была не в силах даже переодеться, так и спала в нижней юбке. Эмиль ни разу не видел у мамы этой юбки. Она была черная, шелковая, украшенная кружевами.

«Мама, — написал Эмиль на листе бумаги. — Меня сегодня не будет ночью дома. Я ушел по важному делу».

Потом он вспомнил бабушкино письмо и подписал: «Любящий тебя Эмиль».

Он впервые шел по городу так поздно ночью. На улице было много людей, они возвращались из кинотеатров, заходили в бары. Шли парами или небольшими компаниями, громко разговаривали и смеялись. Эмиль доехал на трамвае почти до самого зоопарка. На остановке никто, кроме него, не вышел. Улица, обсаженная по обеим сторонам липами, была пустынной. Ни ресторанов, ни кинотеатров. Здесь царила темнота и жили одни только пленные звери.