Совсем не прогрессор - Лернер Марик (Ма Н Лернер) lrnr1

Глава 6

Специалисты — люди необходимые

Сашка заглянул в сестринскую и, обнаружив там Галю, решительно направился внутрь. Та история для них обоих прошла гладко. Никто особо не заморачивался подробными показаниями. Седой, оказавшийся каким-то серьезным начальникам в кадрах округа, с превеликим удовольствием изложил свою версию, и ему оставалось только подтвердить ее прокурорскому следаку. Того конкретика тоже мало волновала. Дело чистое, а лишние допросы и выяснения ничуть не интересны.

Сашка с честными глазами подтвердил случайность происшествия и свое глубокое негодование по поводу употребления наркотических средств, толкающих на преступление. Все было просто: шел отдать ключ, а тут на него и набросился злобный обкуренный враг сознательной армейской дисциплины и советского порядка. Жалости он к придурку не испытывал. Ходить на дело под дурью — реально палиться.

Анаша на той стороне была в ходу. Иной раз расслабиться совсем не лишнее. Гуляли и вещи посерьезнее. Баче, местному пацану, мигнешь — в момент доставит. Опиум, гашиш, героин. Все что угодно. Им постоянно вкручивали о происках американской разведки, стремящейся столь нехитрым способом разложить советские части. Никто в эти глупости не верил. В Афгане торговали всем, а покуривали здешние и сами за милую душу. Многие советские солдаты, забив на уставы и инструкции, пробовали. Ничего ужасного, если не злоупотреблять. Вот попадаться не рекомендуется. Ротный просто ребра пересчитает, а нарвешься на замполита — недолго и в штрафники загреметь.

И уж лезть на бабу без взаимности — совсем беспредел. Насилия над женщинами Сашка вообще не понимал и не одобрял. Что за радость без взаимности. Все равно как с куклой. А этот… Нашел место и время. Не он, так кто другой вперся бы обязательно.

Галя вообще осталась не при делах. Сашка про нее промолчал, и она вроде как потом появилась. Уже в разгар драки. Спросил бы прокурорский прямо — ответил бы. А на нет и суда нет. Молчание — золото. Зачем женщине портить жизнь? Непременно разговоры пойдут под шепоток «дыма без огня не бывает», и чего не было раззвонят. Приятного мало, когда пальцами показывают.

Он не пытался заговорить на эту тему, старательно делал морду кирпичом, она тем более, но общаться они начали достаточно свободно. По-приятельски, а не как прапорщик с сержантом или больной с медсестрой. Без посторонних на «ты». Не такая уж и большая разница у них в возрасте, он выяснил, а если посчитать Афган, так вообще неизвестно кто старше. Так что смущения он не испытывал, а всерьез воспринимать старшей по званию — смешно.

Вблизи он обнаружил, что изучаемые Галей напечатанные страницы — вовсе не очередная инструкция по правильному иглоукалыванию. Мысленно скривился. Не для того Титаренко дал, чтобы он всем подряд вручал.

— И не надо строить кислую физиономию, — подняв голову, сказала Галя.

— Так заметно?

— Сейчас да. Обычно ты так явно не показываешь. Задело, что без разрешения? Так ведь не запретил. Дальше не пойдет, не волнуйся. А мне любопытно. Это ведь Степной?

— Да. И как?

— В смысле текста — очень даже. Не могу сказать — понравилось, нечему тут нравиться. Слишком натуралистично, и при этом всерьез цепляет. Сумел людей показать. Две-три фразы — и образ. Характер. Не хотелось бы обнаружить себя в подобном виде. Уж очень, — она поколебалась, подыскивая слова, — иногда шаржированно выпячиваются некоторые стороны.

— Я обязательно попрошу не порочить славных медсестер, — с готовностью согласился Сашка. — А имя называть нельзя. Тогда обязательно вставит в текст. Нельзя наводить на думы о белой обезьяне.

Она покачала головой с удивлением.

— Где ты читал про Ходжу Насреддина? Соловьева лет сорок не издавали.

— Это не та тема, — строго попенял Сашка. Сознаваться в очередной дырке в памяти не хотелось. Он и обложку помнил с азиатом на ишаке, но, хоть стреляй, бесполезно выяснять, где и когда держал в руках. А уж делиться неизвестно откуда взявшимся знанием, что писатель отмотал срок в зоне, не собирался. — Там на чужой взгляд ничего такого?

— На гражданский? — усмехнулась. — Так это не совсем по адресу. Я служу. Хоть и не там. По грани ходят, чуть жестче — и будет клевета на армию, с антисоветским душком, но придраться вроде и не к чему. Если все совсем пресно, с чем тогда бороться? Цензура должна оправдывать затраченные на нее денежки. Нет, это как раз вполне нормальный ход.

— Я не верю, что он думал так.

— А стоило бы подумать. Судя по тексту, мозги имеются. Молодец. Откуда и взялось. Ты про родителей его знаешь?

— Нет. Он не рассказывал.

— Тогда и не надо. Захочет — сам поделится.

Семейка у Степного еще та. Оба родителя алкаши. На телеграммы про состояние сына даже не отреагировали. Неизвестно, в курсе ли они, куда он вообще делся. Не волнует, с гарантией. Даже на приход из военкомата, в ответ на ее просьбу, не обратили внимания. Из пятерых детей двое зону топчут, одного опять же по пьяни зарезали. А Игорь вот такое выдал. Талант у парня.

— А по поводу остального… Ну нельзя же так… В одном слове две ошибки. Про запятые я вообще молчу. Где требуется — отсутствуют, где нет — понатыканы. Я тоже не вчера школу закончила, но глаза режет местами. В соседних фразах повторение одинаковых слов. Лучше синоним употребить. Объясни ему — прежде чем показывать, необходимо внимательно перечитать. Может, и не один раз.

— Грамматика — это легко, — согласился Сашка. — В Информатории есть программа по проверке орфографии. Не знаю, насколько хорошая. Раньше не интересовался. В обычной стандартной присутствует разве поиск опечаток и случайное удвоение букв. Все равно — сколько ни проверяй, что-нибудь будет. Абсолютно грамотных на свете не бывает. А вот насчет показывать… Для него это выход. Пусть лучше на бумаге излагает, чем в потолок пялится. Они там делают протезы со скоростью умирающей улитки. Тоска.

— Общалку ветеранскую знаешь? Пусть туда отправит. Хотя проверить надо. От нас фильтр срабатывает на несанкционированные контакты. Некоторые адреса под запретом.

Сашка саркастически хмыкнул. Тоже сложность. Не ходи по определенным местам в рабочее время — и никого не заинтересуешь. Главное — не злоупотреблять, часами зависая по личным делам, тогда внимание редко обращают, а обходить запрет на доступ — любимая забава программистов. Два-три канала в любом учреждении имеются. Сбросить текст — как два пальца, при желании. А если использовать чужой пароль… Не стоит нарываться. Ничего серьезного, и легко договориться и без этого с секретаршей. В госпитале с доступом к сцеплению вполне свободно. Не секретный объект.

— Да кто же ему даст в сцеплении сидеть? Одна ЭВМ на всю их реабилитационную контору. Еле упросил переслать.

— Зарегистрируйся от его имени и отправь. Прямо на контролера выходи. В худшем случае не пропустят в общий доступ, но ведь шанс. Балашов так начинал. Инженер с какого-то завода. Вылез со своим творчеством в локалку, а потом и дальше пошло. Сейчас вся страна знает. Только не отправляй обрывки. Большой кусок, чтобы людям захотелось продолжения.

— А это мысль, — согласился Сашка. — Занимательная.

— Что хоть привез соратник? — спросила Галя. — Часы вижу. Серьезная вещь.

— Я как раз попросить хотел, — сознался Сашка и выложил на стол сверток. — Подержи у себя, а?

— Это что? — не беря в руки, спросила она.

— Деньги, — честно сознался. — Много.

— Караваны бывают не только с оружием?

— Что-то вроде. На машину хватит. Всегда мечтал сесть и поехать. Без всякого смысла и цели. Просто посмотреть на страну. Без экскурсовода и путевки. В Прагу закатиться и в пивном баре посидеть. На Черном море без пансионата пожить.

— Тогда ты по адресу попал. Есть у меня кое-что подходящее на колесах…

Дверь открылась, и Галя одним движением убрала сверток в карман халата.

— На хрена вызывали, — гневно сказал появившийся Титаренко. — Извини, Галчонок, остатки общения с Бондаревым. Совсем мужик сбрендил в попытке обнаружить очередного закосившего зольдатена. Типичное воспаление легких. Какой идиот решил направить в хирургию? Нет, мы и в дальнейшем станем сладко спать. Нам чужие больные без надобности.