СКИФИЙСКАЯ ИСТОРИЯ - ЛЫЗЛОВ ИВАНОВИЧ

Такожде и иныя стенобитныя хитрости на многих потребных местах утверждены быша. || И тако утвердившися, начаша со всех стран бити по стенам града, и уже очистиша стрелбу великую во граде, сиречь не даваху поганым стреляти из великих пушек на воинство христианское, точию затинных и ручных пищалей стрелянию отъяти не могоша - ими же многу тщету творяху в воинстве христианском в людех и конех.

И еще к тому тогда иную хитрость изобрете царь казанский против христианскаго воинства. Ибо уложил он таковый совет со оным своим воинством, их же оставил вне града на лесах, и положил с ними таковое знамение, а по их языку ясак. Егда иззнесут на высокую башню, иногда же на град на высочайшее место хоруговь их бусурманскую зело великую и начнут ею махать, тогда [тогда глаголю, понеже далося воинству т в память] ударят со всех стран из лесов зело грозно и прудко во устроении полков бусурманы на полки христианские, а от града в той же час во все врата выехали сущие во граде бусурманы на шанцы || воинства у христианскаго. {81}

И так зело жестоко и прутко наступали, яко верити неудобно. И единою изыдоша сами карачи со двором царевым, и с ними аки десять тысящей воинства на оныя шанцы, идеже поставлены быша великия пушки. И толико жестокую сечу со христианы учиниша, яко уже всех их далеко от пушек отогнали было.

И за Божиею помощию приспеша тамо дворяне муромцы, ибо негде близко того места станы своя имели. И между российскими воинствы те дворяне зело храбрые и мужественные мужи стародавные в родех российских. Иже абие взопроша карачей со всеми силами их, яко принудишася от них тыл подати и в бегство обратитися. Тии же до врат градных гнаша по них, секуще и колюще поганых, и не тако много побиено бысть их, яко сами во вратех градных подавишася тесноты ради. Многих же и живых яша.

В тот же час и в прочие врата вытекали, но не тако крепко бишася. И воистину на всяк день аки три недели тоя беды было, яко и сухаго || брашна и нужныя пищи не даваху воинству в сытость ясти. Но обаче господь Бог помогал христианскому воинству, ово храбро, при помощи его святой, сражахуся с ними, пешие с пешими от града выбегающими, конные же с конными, из лесов выезжающими.

А к тому и пушки великия, иже з железными ядрами, обращающе от града стреляху на те полки бусурманские, иже отовне града с лесов наезжали. А горше всех от их наездов было тому христианскому воинству, которые стояли на Арском поле. Такожде и полку Правыя руки, иже стояше от Галицкой дороги, от луговой черемисы.

А которыя полки стояли за Булаком от Волги, на которой стране бяше царский полк, те от внешняго нахождения бусурманскаго в покою пребывали. Точию из града частые вытечки имели, яко ближе стояли под стенами градными у пушек.

Благочестивый же царь и в последнем том случаи будучи не желаше кровопролития и погибели поганых, но яко царь христианский желаше того, дабы покорилися ему нечестивии без кровопролития. || И того ради многих языков плененных отпущаше во град, такожде и увещевати поганых посылаше ко граду многих своих сиклитов, дабы обратилися на истинну и покорение, обещавая им всякую ф свою милость и вин их оставление. {82}

Егда же ф не восхотеша тако сотворити, тогда царь благочестивый повеле им сказати: аще сами не х хотят покоритися Российскому скиптродержавию, то да изыдут из града со всем имением своим, и с женами ц своими, и з детми, и с хищником царем своим амо же хотят, град же отдадут в руце благочестивому царю, яко природное их обладание. Ибо на земле Болгарстей поставлен есть, яже исконно бяше область великих государей.

Они же злочестивии ниже краем уха сего послушаху. Ибо зело на погибель свою ожесточишася, и скверными языки своими хулныя словеса испущаху: прежде же на господа Бога нашего, веру православную укаряюще; благочестиваго же царя скиптру такожде многия досадителныя злобы исполненныя словеса испущаху; смиритися же отнюдь не хотяху.

Но кровопролития желающе, исходяще из града непрестанныя брани составляху. Что же || еще поведати, яковую тщету они бусурманы делаша христианскому воинству в людех и конех? Ибо которые люди дворов болярских отъезжали, травы конем добывающе, тех не могли обранити ниже многие ротмистры, стрегущи и опасающи того с вои своими, злохитрства ради бусурманскаго и внезапнаго наглаго прудкаго их наезжания. Воистинну и пишущи не исписал бы по ряду, сколко оных слуг побито и поранено.

Видев же царь казанский, яко уже изнемогло было зело воинство христианское, наипаче же оное, кое блиско града в шанцах у пушек было, ово от частых вытечек и наездов их из лесов, ово от глада - зане, яко рех, с покоем и сухаго хлеба не давали ясти - ово от скудости пищи, ибо уже зело дорого покупали всякия брашна в воинстве, к тому ж мало не все нощи без сна пребывали, стрегуще пушек, паче же живота и чести своей.

Егда же, яко рех, уразумели утруждение воинства христианскаго яко царь их, тако и вне града будущие полки бусурманские, тогда сильнее и чаще отовне наезжали и из града || исходили, непрестанныя брани составляюще. С Арскаго же поля и из прочих мест многое замешение творяху, ни малаго покоя дающе христианскому воинству.

Благочестивый же царь, видев бывшая злая от поганых воинству, вниде в совет со всеми боляры, и воеводы, {83} и протчими чиноначалники, и искусными ратоборцы. И совет той в конец благ благоволением Божиим произведен бысть. Разделити бо повелел воинство на две части, его же едину остави в шанцах под градом у пушек; части же немалой в полку своем повеле быти при шатрах своих, здравия своего хранити; а тридесять тысящ конников устроив раздели на полки по воинскому обыкновению.

И постави над киимждо полком по два, негде и по три воевод храбрых и в богатырских вещех свидетельствованных. Такожде и пеших стрелцов и казаков аки пятьнадесять тысящ произведе и раздели на полки под устроением полковников. Воеводы же над тем воинством поставлены быша: князь Александр Борисович Шуйской-Горбатой, муж зело || разумный, и постоянный, и в воинских делех свидетельствованный; и Данило Романов ч, соплемянен сущи самому царю, муж многоразумный и богатырь свидетельствованный; и иные мнози воеводы, ведомыя всякаго бусурманскаго коварства и ухищрения.

И заповедав им воинство оное закрыти за горами в тайном месте. И егда изыдут погании по обычаю своему из лесов, тогда повелено им сразитися с ними; и бысть тако. Во утрие же в третий час дни по обычаю своему изыдоша погании из лесов на великое Арское поле и первее удариша на ротмистров, иже пред полки на страже были, им же повелено бяше уступити до шанцов иже под градом.

Погании же уповающе, аки бы убоявся христиане побегоша, гнаша за ними. Егда же тии внидоша в обозы своя, начаша погании пред шанцами круги водити и герцовати, стреляюще из луков по подобию частости дождя. Иныя же их полки конныя и пешия во устроении многом помалу идяху, аки уже пожрети христиан чающе.

Тогда убо, тогда глаголю изыдоша абие оные воеводы из тайнаго места со || многими зело стройно убранными воинствы и со многим потщанием приближишася ко сражению. Бусурманы же, видевше себе прелщенных сущих, и ради бы назад к лесом, но не возмогоша ибо уже далеко изыдоша. И тако хотяще и не хотяще составиша брань и крепко сразишася с первыми полки.

Егда же надспел великий полк, в нем же бяше сам воевода оный князь Александр Борисович, такожде и пешие полки приближишася обступающе их, тогда абие вси полки поганския в бегство обратишася. Христиан-{84}ское же воинство гнаша за ними, биюще и. секуще их бежащих.

И тако побеждени быша погании, яко над семи верстах и болши легло трупия их, к тому до тысящи живых взяша. И тако тогда за Божиею помощию восприяша христианское воинство зело великую и пресветлую победу над погаными.

Егда же пленники оные пред царя приведени быша, повеле их пред шанцы изведши к колью привязати, да своих сущих во граде молят и просят, дабы подали град Казань цареви христианскому. Такожде || и синклитове царские ездяще глаголаху им, обещавающе живот и свободу яко тем пленником, тако и сущим во граде.

Они же словес сих тихо выслушав, абие начаша стреляти со стен града, не тако по христианех, яко по своих, глаголюще: «Лучше увидим вас мертвых от рук наших бусурманских, нежели бы посекли вас гауры необрезанные». И оные хульные словеса отрыгаху с яростию многою, яко дивитися всем зрящим сия.

По сем аки по трех днех повеле благочестивый царь оному отделенному воинству со преждереченными воеводы ити на засеку, юже соделаша погании между двема блаты на горе единой аки в десяти верстах от града, идеже тии по победе оной мнози собрашася и умыслиша оттуду, яко из града некоего выезжающи, паки на воинство христианское ударяти.

И к тому еще ко оному преждереченному великому воеводе придаде другаго воеводу, князя Семена Ивановича Микулинскаго, суща от роду тферских великих князей, мужа особнаго храбраго, мужества зело || испольненнаго, и в богатырских вещах искуснаго, и пред сим многи брани с поганы имевшаго.