Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг. - Иван Борисович Полуэктов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако далеко не во всех отделениях Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции по всей стране были достаточно квалифицированные инструкторы и работники, способные собрать корректно заполненные претензии. Еще в период первой кампании в июле 1924 г. Краевой комитет Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции на Юго-Востоке сообщал о многочисленных недочетах в собранных заявлениях и обращался к работникам кампании с призывом внимательнее и ответственнее относиться к процессу сбора претензий[198]. Зачастую они могли допустить серьезные ошибки и неправильно оформить все необходимые документы, из-за чего претензия гражданина признавалась недействительной. Это было одной из значительных ошибок кампаний по всей стране. По состоянию на 16 июня 1925 г. доля юридически обоснованных претензий в целом по СССР составляла только 40,3 %[199]. К моменту завершения кампании доля отбракованных во время проверки заявлений по всей стране составила 31,7 %[200]. Проверять правильность заполнения заявлений должны были региональные комитеты Всероссийского общества содействия жертвам интервенции, отбраковывать некорректные и только после этого отправлять в Москву верифицированные претензии для составления общего счета.
Не принятые Всесоюзным обществом содействия жертвам интервенции документы с претензиями граждан можно разделить на две группы. Первая – документы, не связанные с периодом интервенции или действиями Белой армии. Вторая – документы, забракованные по формально-юридическим признакам[201]. Среди них могло быть отсутствие указания на место и время событий, на обстоятельства понесения убытков, также могли не указать сведения о пострадавших или не предоставить доверенность. Важно отметить, что Всесоюзное общество содействия жертвам интервенции принимало заявления о потерях только от частных лиц; заявления от организаций, таких как школы, больницы, сельсоветы, как это видно по архиву Северо-Западного комитета ОСЖИ[202], отбраковывались и не поступали в общий счет.
Организацию работы Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции в первый год своей деятельности в отдаленных от центра районах страны можно проанализировать по итогам кампании 1924 г. в Армавирском округе. За время первой кампании в течение 1924 г. в округе было подано 6375 претензий[203]. Все поданные претензии были оценены следующим образом: сумма общих убытков по претензиям, поданным с 1 по 24 августа, – 13 564 207 руб.[204], поданным с 15 сентября по 24 октября – 3 792 992 руб.[205] Отдельно имущественные убытки за весь 1924 г. были оценены в 9 847 210 руб. По итогам поданных за 1924 г. заявлений в Армавирском округе среди личных потерь было 2 804 убитых и пропавших без вести людей и 2 374 «раненых, увеченных, пострадавших от порок, насилия, избиений и арестов» человек[206].
Проанализировав кампанию по сбору заявлений граждан в Армавирском округе в 1924 г., можно заметить, что подавляющее большинство претензий было связано с материальными убытками, а случаи насилия и физических увечий были скорее исключением. В Вознесенском районе Армавирского округа в 19 заявлениях с информацией о личных потерях сообщается о выпоротых, избитых, раненых, арестованных, двух убитых, одной изнасилованной[207]. В заявлениях из Кропоткинского района говорится о 12 убийствах, об одной умершей в тюрьме и одной изнасилованной женщинах[208].
В Отрадненском районе указывалось на 12 человек, мобилизованных в «армию Хвостикова», большинство из которых впоследствии вернулись домой ранеными[209]. Вероятно, в данном документе имелись в виду войска белого генерала М.А. Фостикова[210], принимавшего со своим партизанским отрядом участие в военных операциях белых врангелевских войск летом – осенью 1920 г. на Северном Кавказе, в том числе в районе Армавира.
Очевидно, что в материалах комиссии не отразился реальный уровень репрессий в ходе действий генерала Фостикова. Между тем в архивах России имеются и более существенные примеры жертв населения от действий указанного генерала и ответных актов. Интерес с этой точки зрения представляет воспоминание рабочего Третьякова (1933 г.) о борьбе с бандами бело-зеленых на Северном Кавказе в 1920 г., отложившееся в документах ЦГАИПД СПб. Особенно активно здесь действовали в указанный период, согласно воспоминанию, отряды именно генерала М.А. Фостикова[211] (в документе: «Хвостикова») в районе станицы Лабинской и Майкопа. Третьяков вспоминал, что «банды очень много уничтожили по станицам действительно преданных людей». В ответ на налеты бело-зеленых банд в Майкопском районе был впоследствии объявлен красный террор. «Белобандитских заложников расстреливали до 100 душ в ночь»[212].
Северный Кавказ в этот период захлестнула волна взаимного насилия. Среди жертв красного террора были и расстрелянные родственники генерала Фостикова. В середине октября 1920 г. был поднят мятеж на Сунженской линии, опять-таки с большими жертвами среди мирного населения, сочувствовавшего советской власти. Однако он быстро был подавлен. И.В. Сталин, проезжавший через указанный район в этот период, в телеграмме в ЦК РКП(б) В.И. Ленину от 26 октября 1920 г. писал: «Несколько казачьих станиц наказали примерно. В восстаниях участвовали, главным образом, терские казаки и незначительная часть осетинских офицеров и кабардинских князей»[213]. Это было общее явление на Северном Кавказе с большими жертвами среди советских работников и сочувствовавших советской власти лиц. В ответ также принимались жесткие меры.
Во всех вышеперечисленных заявлениях сообщалось об эпизодах личных потерь, произошедших в период с 1918 по 1921 гг.
Стоит также отдельно проанализировать данные о материальных убытках, которые граждане указывали в своих заявлениях. Наиболее частой (и наиболее болезненной для хозяйства) материальной потерей был угон скота, лошадей и упряжек. Очевидно, что лошади и упряжки были крайне ценны как для армии, так и для земледельцев. Крестьяне ощущали эту потерю наиболее остро, а войска не могли пройти мимо такой нужной для фронта вещи. По этой причине при подсчете убытков в заявлениях угон лошади оценивался наиболее высоко среди других материальных убытков и, в зависимости от района, оценивался до нескольких сотен рублей[214]. Среди других востребованных категорий материальных убытков была конфискация зерна и других съестных запасов, также одежды (особенно теплой) и одеял[215].
Крайне важной особенностью кампании 1924 г. в Армавирском округе было то, что все без исключений претензии граждан были связаны с действиями Белой армии, а не интервентов. Это позволяет заключить, что ОСЖИ в процессе сбора претензий одинаково концентрировала свое внимание на информации о действиях белогвардейских войск не меньше, чем на войсках интервенции.
Во всех документах Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции с подсчетами сумм претензий граждан, пострадавших в годы Гражданской войны, войска Белой армии выделялись в отдельную категорию с итоговыми суммами по всем заявлениям наряду с армиями иностранных интервентов. Как пример, в «Сводках итогов поступивших заявлений
