Дорога через миры (сборник фантастических рассказов) - Иван Мроев

— И сколько?

— Сорок два. На всём южном рубеже. А под копье поставил почти две тысячи. А дрался бы грудь на грудь — положил бы сотни. Вот и считай.

— Добре, Скьёльд, — князь внимательно посмотрел на старого друга, — только Царьград велик зело. Одной только отвагой город не возьмёшь — надобно что-то поосновательнее.

— А это, князь, уже моя забота. Казна пустая, да и ромеев надо охолодить. Войска у них сейчас мало — воюют они с арабами, франками, булгарами и между собой. Если придём быстро, они супротив нас ничего не выставят, не успеют. Я это точно выведал. Верь мне, княже. Я тебя никогда не подводил, не подведу и в этот раз, — Скьёльд выдержал долгий взгляд Олега.

— Ладно, воевода, — махнул рукой Олег, — собирай ратников. Прав ты — Перун не оставит нас. По весне двинемся, Скьёльд…

— Зови меня Свенельд, князь. Так меня мои ратники зовут, не могут выговорить моего свейского имени.

— Свенельд? Ну, пусть так… И часто у вас имена меняют?

— Нет, нечасто, — отмахнулся Свенельд, — только у кого имена на русский лад трудно произносятся. Вот есть у меня воин по имени Хринг, так его сделали сначала Хренгом, а потом и вовсе…

По весне почти две тысячи лодей пошли вниз по Днепру.

Ромеи закрыли врата, перекрыли гавань Золотой Рог цепями, и приготовились к долгой осаде. Олег приказал жечь предместья, надеясь выманить греков из города, но те не высовывали носа за стены.

— Стены надо пробить, — пробасил Фарлаф.

— Только как? — откликнулся мрачный Стемид. — Ты видел их стены? Время дорого, скоро ромеи соберут войско и подтянут его к городу.

— Тогда корабли бы хорошо запустить во внутреннюю гавань.

— А как? Цепь железная, толстая. Посуху, как телеги, лодии не пустишь же…

— Посуху? — в голове Свенельда появилась мысль — Посуху…

Утром перепуганный спафарий ворвался в покои императора:

— Багряноносный… Взгляни… Там русы плывут по полю!

Поле было покрыто двигающимися лодьями русов.

— Это святой Димитрий! — перекрестился митрополит. — Пришёл наказать нас за грехи наши…

Император Лев посмотрел на окружавших его людей — у многих был в глазах суеверный ужас. Ему и самому было не по себе: в пришествие святого Димитрия он не верил, но если эти варвары сегодня придумали такое, то что они придумают завтра?

— Чем наградить тебя, воевода, за смекалку да за храбрость твою? — Олег был в прекрасном настроении.

— Выполни, что обещал мне, а более мне ничего не надо, — поклонился Свенельд.

— Ты про щит-то твой? Мелочь какая… Я тебя про настоящую награду спрашиваю!

— А более мне ничего не надо, — повторил Свенельд.

— Ну что же, я обещал тебе повесить щит на воротах, я слово своё сдержу, — глаза Олегу вдруг стали жёсткими.

— Взять его! — рявкнул он.

Свенельду заломили руки, забрали оружие и поставили перед князем.

— Дайте его щит, — князь повертел его в руках. — Щит как щит. Вот только как-то уж усиленно ты меня толкал на войну с греками, — Олег заглянул в глаза воеводы, — Почему?

— Греки… враги… наши… — прохрипел Свенельд.

— Враги, — согласился Олег. — А с кем ты в сговоре был? Кто тебе письма подмётные писал? Зачем толкал меня на войну с греками? Надеялся, что погибну я под стенами Царьграда? А воев зачем столько воспитал, преданных тебе? Хотел на моё место встать?

— Нет, княже… не было… у… меня… умысла… против тебя…

— Как думаешь — поверю я тебе? — Олег обошёл вокруг скрученного воеводы. — Как переводится твоё имя со свейского? Скьёльд — щит по-росски. А я тебе обещал повесить щит на воротах Царьграда… Вот и повешу, слово князя — крепче камня.

Скьёльд закрыл глаза. Значит — всё напрасно? Значит, всё зазря? Князь приревновал к его славе? Послушал наветников? И теперь его повесят на воротах? То-то обрадуется Харальд… Щит! О, мой щит! Значит, не судьба тебе висеть на воротах…

— О, щит… — простонал он.

— Награжу тебя, как ты заслуживаешь — услышал голос Олега. — А ну, подать сюда петлю на шею воеводы нашего верного!

«Глупо! Как же глупо всё получилось…» — мелькнуло в голове Скьёльда.

На шею что-то надели, что-то стукнуло по броне. Внезапно руки, державшие его, разжались. Скьёльд открыл глаза — Олег улыбался от уха до уха. Он посмотрел на грудь: на шее висела золотая гривна — высший знак отличия воина.

Ещё не веря, огляделся вокруг. Все были с довольными рожами, особенно Фарлаф и Стемид, что стояли рядом с князем. Олег поднял руку — все замолчали.

— Не мог я отпустить воеводу без награды. Даже если он того не хотел. А ещё жалую веси возле Изборска, куда назначаю тебя воеводой. И мехов, и каменьев, и людишек. Прости, что пошутковали малость, — улыбнулся князь.

— Эй, прибить этот щит над воротами!

Один из отроков взобрался по лестнице, и скоро щит красовался на воротах.

— Слава! — вои ударили мечами в щиты

— Рулав! — крикнул Олег. Молодой воин вышел из толпы.

— Поедешь со Свенельдом, подтвердишь этому… как его…

— Харальду, — подсказал ухмыляющийся Фарлаф.

— Вот-вот, Харальду — что его зять выполнил задачу.

— Бери свою Астрид, — обратился князь к Свенельду, — и езжай в Изборск. Верю, что служить будешь мне верно.

К воеводе вернулся дар речи.

— Благодарствую, княже. Не посрамлю. А теперь дозволь, княже, ещё кое о чём попросить.

— О чём? — сощурился Олег.

— Отойди, сделай милость, — ласково попросил Свенельд, забирая плеть у одного из воинов, — отойди. Мне тут надо друзей уважить!

Фарлаф сообразил первый и пустился наутёк, Стемид побежал после пары ударов. Князь с войском, греки со стен и простой люд долго хохотали, глядя, как Свенельд с руганью гонялся за Фарлафом и Стемидом.

— Вот уж действительно — «О, щит!», — простонал сквозь слёзы Олег.

Elrik. Рагнарёк

На крепостной стене стояло двое мужчин. Один высокий, широкоплечий, с сильными мускулистыми руками. На голове конический шлем, по ободу которого начертаны руны. Прищуренный, как у кота, взгляд, зоркие серые глаза, красивый, немного вздернутый нос и широкая борода, придававшая всей внешности свирепость.

Второй — почти на голову ниже первого. Узкие плечи, сухощавое тело, тонкие руки, в которых явно чувствовалась смертельная опасность, опасность не от силы, а от скорости действий и ловкости. Худощавое лицо с карими, неожиданно мягкими, как у оленёнка, глазами, а под правой щекой — маленький шрам в виде звёздочки.

Худощавый поглаживал щетину и слушал дивную песню высокого человека. Песня парила в небе, как орёл, ловящий потоки воздуха. Певец смотрел вдаль, а песня лилась из его уст — медленно и c неподдельной грустью.

Человек, окончив песню, вынул меч, придирчиво осмотрел и, уткнув остриём в пол, облокотился на эфес. Улыбнувшись белоснежно, певец повернул голову к слушавшему его спутнику.

— Хорошо поешь, Хеймдаль, — завистливо сказал слушатель.

— Спасибо, Элрик.

Человек, которого Хеймдаль назвал Элриком, повернулся к нему и, прислонившись плечом к зубцу стены, отцепил от пояса небольшой бурдюк. Пробка с чмоканьем высвободилась из горлышка: человек глотнул пару раз. Предложил Хеймдалю выпить, но тот отрицательно покачал головой.

Закрыв бурдюк, Элрик заметил:

— Послушай, бог бдительности, я знаю — у тебя работа такая, нужно всё время быть начеку. Но сегодня, наверное, опять не предвидится Рагнарёка. Тем более, что Локи сидит в кандалах, а Фенрир навряд ли сможет перегрызть цепи.

— Почему ты так заговорил, Элрик? — спросил его Хеймдаль. — Ты же знаешь, раз на раз не приходится.

Эйнхерий поправил свои длинные, чёрные как смоль, волосы. Взяв в руки лук, начал снимать с него тетиву.

— Просто ты уже триста восемьдесят лет стоишь здесь, а толку никакого, хоть сам зови Фенрира.

Хеймдаль сдержанно рассмеялся.

— А тебя не страшит Рагнарёк? Или есть сомнения, что он наступит?

— Ты же знаешь, что нет. Но, наверное, сегодня он точно не наступит.

— Почему?

— Ну, хотя бы даже потому, что Хель сегодня рожает!

Элрик гулко захохотал, а Хеймдаль лишь саркастически улыбнулся над шуткой.

— Я знаю, почему ты говоришь, что Рагнарёка сегодня не будет, — Хеймдаль с угрозой посмотрел на Элрика.

— Почему? — с опаской спросил тот.

— Потому, что ты, выродок, — Хеймдаль сделал паузу, как бы желая узнать, какова будет реакция лучника, — хочешь побыстрее наесться и напиться в Асгарде!

Побледневший Элрик, услышав раскатистый смех бога, поначалу лишь вымученно улыбнулся. Но затем, придя в себя, рассмеялся.

— Да, ты прав, но лично я не понимаю, как ты можешь стоять здесь и неустанно смотреть вдаль.