Сомерсет Моэм - Александр Ливергант

Писавшийся летом 1897 года на Капри исторический роман «Сотворение святого», тот самый, на который Моэма подвигнул Эндрю Лэнг и вдохновил своей «Историей Флоренции» Макиавелли, в отличие от «Творческого темперамента», увидел-таки свет в конце мая 1898 года, причем не только в Англии, но и в Америке. При этом в обеих странах продавалась книга неважно, хотя Эдвард Гарнетт во внутренней рецензии ее похвалил: «Очень сильно, свежо, хорошо; Моэм в очередной раз доказал, что писатель он умный». Гарнетт похвалил, а вот сам автор, как это случалось не раз, был о своем романе мнения весьма невысокого; на экземпляре «Святого», подаренном спустя годы Робину Моэму, написано: «Очень слабый роман Уильяма Сомерсета Моэма». Примерно то же написал Моэм впоследствии и на экземпляре другого своего раннего романа «Миссис Крэддок», когда вручал его Карлу Пфайфферу: «Oeuvre de jeunesse» — «творение молодости».

«Сотворение святого» — роман действительно слабый. Не помог подзаголовок «Любовный роман из жизни средневековой Италии» — это чтобы читатель, не дай бог, не подумал, что раскрывает роман религиозный. Не помогли атрибуты массового чтива — кипящие страсти, измены, предательства, несчастная любовь, леденящие кровь натуралистические описания многочисленных убийств и изощренных пыток и казней. Увы, воспоминания итальянского искателя приключений, ныне монаха Филиппо Брандолини, влюбившегося на свою беду в коварную (как и многие героини Моэма) Джулию Далл’Асте, — британского и американского читателя не увлекли. И не слишком испугали, на что, скорее всего, рассчитывал упивавшийся натуралистическими зарисовками автор. «Многих эта книга определенно разочарует, — говорилось в рецензии, напечатанной в „Букмене“. — Она рассчитана на не слишком взыскательного читателя, которого не испугаешь и который не слишком впечатлителен». А ведь Моэм не один месяц просидел в Британском музее, прилежно читая про осаду Форли в далеком XIII веке. Второго издания «Сотворения святого», в отличие от «Лизы из Ламбета», где, кстати сказать, автор тоже увлекается натуралистическими подробностями, не последовало — ни в Англии, ни в Америке.

Весьма умеренный издательско-читательский и режиссерский интерес вызвали и другие произведения Моэма тех лет. Будь то пьесы, рассказы или романы.

Пьесы либо не ставились вовсе, либо ставились в небольших «некоммерческих театрах» для немногочисленных зрителей и при отсутствии авторских гонораров и рецензий в крупных газетах и журналах. Первым пьесам безвестного Моэма в крупных театрах места не было. Новая генерация актеров-менеджеров имела свои непререкаемые предпочтения. Сэр Герберт Бирбом Три ставил в своем «Театре его величества» в основном Шекспира или французских драматургов. Джордж Александер в «Сент-Джеймсез тиэтр» — салонные пьесы Пинеро или же Оскара Уайльда — на того и на другого публика валила валом. Чарлз Уиндэм в «Крайтерионе» — тоже салонные пьесы, но не Пинеро, а Генри Артура Джонса. Такие, как теперь бы сказали, «нераскрученные» драматурги, как Моэм, могли рассчитывать разве что на основанное в 1899 году «Сценическое общество» («Stage Society»), которое снимало на один-два вечера небольшой театр в Уэст-Энде, где вместо салонных драматургов ставились Ибсен и Шоу. Таких проблемных пьес было мало. Для «Сценического общества», впрочем, первые пьесы Моэма тоже не годились: были слишком легковесными, недостаточно «идейными».

Премьера первой поставленной пьесы Моэма «Браки совершаются на небесах», напечатанной в альманахе «Рискованное предприятие», о котором еще будет сказано несколько слов, состоялась и вовсе не в Англии, а в Берлине, в экспериментальном театре «Пустой звук», и сыграно было всего восемь спектаклей. Довольно банальным сюжетом о видавшей виды женщине, сильно смахивающей на «поживших» героинь Уайльда и Пинеро, заинтересовался тогда еще совсем молодой Макс Рейнхардт — лондонские же режиссеры не удостоили пьесу вниманием.

Премьера «Человека чести», первой «полнометражной» пьесы Моэма, написанной еще в 1898 году, состоялась лишь спустя пять лет в феврале 1903-го, на сцене скромного, несмотря на название, «Импириэл-тиэтр», и продержалась всего два вечера. Автор мог утешаться лишь тем, что на премьере продавался авторитетный театральный журнал «Форнайтли ревью», где был напечатан текст пьесы, да, пожалуй, игрой актеров. Хотя главную роль ветерана бурской войны, незадачливого и благородного Бэзила Кента исполняла восходящая звезда, в дальнейшем не только известный актер, но и режиссер Гарли Грэнвилл-Баркер, рецензии были кислыми. «Тема отвратительная, тон пьесы гнетущий» («Таймс»), «Пьеса принадлежит к новой драматической школе, которая получает удовольствие оттого, что портит настроение зрителям» («Грэфик»), «Нескончаемая скандинавская ночь», — с прозрачным намеком на то, что автор — апологет Ибсена, писал «Атенеум». «…Пьеса разваливается на части, — писал, не пощадив приятеля, Макс Бирбом. — Мистер Моэм сильно озлоблен… Слабый и добропорядочный молодой человек почему-то вдруг становится у него чудовищем…» Примерно то же самое — вспомним — говорилось и про «Лизу из Ламбета». Жена Фредерика, самого успешного из братьев Моэмов, побывавшая на премьере, записала в тот вечер в дневнике: «Публика принимала спектакль с энтузиазмом, актеры играли хорошо, Уилли же сидел бледный от ужаса». Видимо, представлял — скажем от себя, — что напишут наутро в прессе. Для полноты картины заметим, что некоторого успеха своей дебютной пьесы Моэм все же добился. Он смягчил концовку — оставил героя жить, а не утопил в Темзе, как в первоначальном варианте, и спустя год премьера переделанного «Человека чести» состоялась уже в коммерческом «Авеню-тиэтр» и продержалась «целых» двадцать восемь вечеров.

Не «прозвучал» и уже упоминавшийся сборник рассказов «Ориентиры» (июнь 1899 года), куда, помимо известных нам «Дурного примера» и «Дейзи», вошли четыре новеллы, привезенные из Испании, в том числе и самая удачная, — «Предусмотрительный дон Себастиан», перепечатанная из «Космополиса», журнала, помешавшего рассказы и стихи не только по-английски, но и по-французски и по-испански. Что же до рассказов «Вера» и особенно «Суд Аминтаса», где описываются приключения в Кадисе английского школьного учителя, подозрительно смахивающего на автора, то они и вовсе не выдерживают никакой критики. «Плоско, тяжеловато, репутация Моэма пострадает, если этот сборник увидит свет», — писал Эдвард Гарнетт, большей частью настроенный к Моэму и его литературной продукции благожелательно. «Книга средняя; читается неплохо, но сулит читателю мало что», — куда резче высказался в июле 1899 года автор рецензии в «Букмене».