Две Дианы - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И обиженный наверняка бы уступил вам, если бы, впрочем, тут не было пролитой крови, ибо только кровью смывается кровь…
– Ах, вы меня пугаете, Габриэль!.. Довольно меня испытывать. Ведь это было только испытание, правда?
– Да, Диана, простое испытание… Бог не допустит этого… – пробормотал он как бы про себя.
– Ведь не может же быть вражды между моим отцом и вами?
– Надеюсь, Диана, надеюсь… Я бы слишком страдал, причинив вам такую боль.
– В добрый час, Габриэль! И если вы на это надеетесь, – добавила она с милой улыбкой, – то и я надеюсь упросить отца отказаться от своего решения, равносильного моему смертному приговору. Такой могущественный государь, как он, сумеет возместить ущерб, который понесут господа Монморанси.
– Нет, Диана, всех его сокровищ и всей его власти мало, чтобы возместить им такую утрату.
– Не бойтесь, друг мой: Франциск де Монморанси смотрит на это, слава богу, иначе, нежели вы, и предпочтет вашей бедной Диане деревянную палку маршала. Я же, когда он согласится на эту славную замену, постепенно подготовлю короля… Я напомню ему о наших родственных узах с домом д'Эксмес, о ваших личных подвигах, Габриэль… – Она умолкла. – Боже, пьеса, кажется, идет к концу!
– Пять действий! До чего она коротка! – огорчился Габриэль. – Вы правы, вот и Эпилог, сейчас он изложит мораль комедии.
– Хорошо еще, что мы успели поговорить почти обо всем…
– Нет, я вам не сказал и тысячной доли…
– Да и я тоже, – ответила Диана, – благосклонность королевы…
– О, злая! – перебил ее Габриэль.
– Злая – это та, которая вам улыбалась, а не я, которая вас отчитывает, слышите? Больше не говорите с нею сегодня, друг мой, так я хочу!
– Вы хотите? Как вы добры! Я не буду с нею говорить… Но вот и пьесе конец! До свидания! Скажите мне на прощание хоть одно слово, чтобы оно подбодрило и утешило меня!
– До скорого свидания, Габриэль! Твоя навеки, мой муженек, – радостно шепнула Диана остолбеневшему Габриэлю.
И она исчезла в шумной, бурлящей толпе. Габриэль поспешил тоже уйти незаметно, чтобы, согласно обещанию, избежать встречи с королевой… Вышел он из Лувра в глубоком убеждении, что Антуан де Баиф великий человек и что никогда он еще не присутствовал на спектакле, который бы доставил ему такое громадное удовольствие.
В передней к нему подошел поджидавший его Мартен-Герр. Его новый костюм так и блистал.
– Ну что, видели герцогиню Ангулемскую, монсеньер? – спросил оруженосец своего господина, когда они вышли на улицу:
– Видел, – рассеянно ответил Габриэль.
– И что же, герцогиня Ангулемская все еще любит господина виконта? – продолжал Мартен-Герр, видя, что Габриэль в хорошем настроении.
– Бездельник! – крикнул Габриэль. – Кто это тебе сказал? С чего ты взял, что госпожа де Кастро любит меня или что я люблю госпожу де Кастро? Ни слова об этом, плут!
– Ладно, – пробормотал Мартен. – Монсеньера любят, иначе бы он тяжело вздохнул и не стал бы кричать на меня… Да и сам монсеньер влюблен, иначе заметил бы, что я в новом костюме!
– Что ты мне толкуешь про костюм?.. А ведь и вправду, на тебе его раньше не было.
– Не было, монсеньер, я купил его нынче вечером, чтобы оказать честь моему господину и его госпоже, да еще заплатил наличными.
– Хорошо, болтун, раз ты потратился на меня, я возмещу тебе этот расход.
– О, монсеньер, какое великодушие! Но монсеньер желает скрыть от меня свою тайну, а в то же время дает еще одно доказательство, что он любим и любит. Так легко опустошить кошелек может только влюбленный…
– Пусть так, но молчи, наконец, Мартен.
– Предоставляю вас, монсеньер, вашим думам.
Габриэль и в самом деле так размечтался, что, вернувшись домой, почувствовал властную потребность поделиться с кем-нибудь своими мечтами и в тот же вечер написал Алоизе:
«Добрая моя Алоиза, Диана любит меня! Но нет, не с этого нужно было начать. Моя добрая Алоиза, приезжай ко мне; после шестилетней разлуки мне не терпится тебя обнять. Теперь я крепко стою на ногах. Я – капитан королевской гвардии, а это один из самых завидных военных чинов. Все это поможет мне восстановить честь и славу имени, завещанного мне предками. Ты и для этого нужна мне, Алоиза. Нужна, наконец, и потому, что я счастлив, ибо, повторяю, меня любит Диана, да, да, прежняя Диана, подруга моего детства, которая не забыла своей доброй Алоизы, хотя и называет своим отцом короля. Так вот, Алоиза: дочь короля и герцогини де Валантинуа, вдова герцога де Кастро никогда не забывала и всем сердцем всегда любила своего безвестного друга из Вимутье. Она мне призналась в этом час назад, и ее сладостный голос еще звучит в моем сердце. Так приезжай же, Алоиза! Право же, я так счастлив, что не в силах сносить одиночество».
XI.
МИР ИЛИ ВОЙНА?
7 июня Королевский совет заседал в полном составе. Рядом с Генрихом II и принцами крови расположились коннетабль Анн де Монморанси, кардинал Лотарингский и брат его Карл де Гиз, архиепископ Реймский, канцлер Оливье де Лаквиль, президент Бертран, граф Омальский, графы Седан, Юмьер и Сент-Андре с сыном.
Виконт д'Эксмес в качестве капитана гвардии стоял у дверей с обнаженной шпагой.
Весь интерес заседания, как и всегда, заключался в своеобразном состязании в честолюбии между враждующими домами Монморанси и Гизов, представленных в Совете на сей раз самим коннетаблем и кардиналом.
– Государь, – говорил кардинал Лотарингский, – опасность велика, враг у ворот. Огромная армия скапливается во Фландрии, и завтра же Филипп Второй может вторгнуться на нашу территорию, а Мария Английская – объявить нам войну. Государь, тут нужен бесстрашный полководец, молодой и сильный, который бы мог действовать смело и решительно и одно имя которого уже приводило бы в трепет испанца.
– Каково, например, имя вашего брата, господина де Гиза, – иронически вставил Монморанси.
– Да, таково имя моего брата, вы правы, – отрезал кардинал, – таково имя победителя при Меце, Ренти и Валенцы. Да, государь, именно герцога де Гиза необходимо как можно скорее отозвать из Италии, где он испытывает недостаток в средствах, где ему только что пришлось снять осаду с Чивителлы и где он и его армия превращаются в никому не нужную обузу, тогда как здесь они послужили бы верным оплотом против вторжения чужеземцев.
Король небрежно повернулся в сторону коннетабля, как бы говоря ему: ваше слово.
– Государь, – заговорил господин де Монморанси, – отзовите армию, тем более что это блистательное завоевание Италии, как я и предсказывал, кончается смехотворно. Но для чего вам ее отводить? Посмотрите, какие известия получены с севера: на границе с Нидерландами все спокойно; Филипп Второй трепещет, Мария Английская безмолвствует. От вас самих зависит возобновить перемирие, государь, или продиктовать условия мира. Вам нужен не полководец, действующий очертя голову, а министр, опытный и благоразумный, не ослепляемый честолюбивым пылом молодости, способный заложить основы достойного и почетного для Франции прочного мира.