Одноразовое использование - Чингиз Абдуллаев

— Мы все сделаем, — кивнул Солнцев.

— Надеюсь, что у нас все получится. Сведения о прибытии группы уже пошли в Ирак?

— По всем каналам. Мы рассчитываем, что Юсуф аль-Рашиди узнает о прибытии группы Сеидова еще до того, как они приедут в Багдад. Из Аммана в Багдад полтора дня пути. Им еще нужно добраться туда, а затем вылететь на юг. Кроме Юсуфа, там действуют столько разных террористических групп, что их шансы я бы оценил как пятьдесят на пятьдесят.

— Их будут охранять американцы, — напомнил Богданов. — Они тоже заинтересованы в успехе нашей операции. Хотя никто, кроме нас, не знает подробностей.

— Это самая лучшая гарантия успеха, — заключил Солнцев.

Фархад приехал на работу, чувствуя некоторое жжение в левой руке. Находясь в кабине «фирменного» лифта, он осмотрел руку. Ничего не заметно. Никаких шрамов, даже легкое покраснение прошло. Он пошевелил пальцами и опустил руку.

В полдень у него в кабинете началось совещание группы, которая должна была с ним вылететь. Пришли все, даже приехал полковник Амансахатов. Он уселся за стол для заседаний, достал блокнот и ручку, словно собираясь записывать. Рядом уселись Головацкий и Резников. Первый был высокий, худощавый, лысоватый, с острыми чертами лица и в очках. Второй коренастый, кряжистый, с мрачным взглядом исподлобья и темно-каштановыми волнистыми волосами. Переводчик Кажгельды Кажгалиев оказался молодым человеком лет тридцати. Он улыбался, озираясь по сторонам. Рядом с ним уселась Манана Гацерелия. Ей было около сорока. Пышные волосы, стянутые на затылке, породистое лицо, нос с горбинкой, темные миндалевидные глаза, высокие скулы. Она была по-своему красивой. Алена уселась напротив нее. Сегодня она была в строгом темном платье. Женщины внимательно разглядывали друг друга, словно определяя, кто и как будет вести себя в этой командировке.

Сеидов начал совещание. Он рассказал о целях и задачах группы. Впервые сотрудники крупнейшей российской компании выезжали в Ирак для определения возможных перспектив сотрудничества между местными иракскими нефтяными компаниями и «Южнефтегазпромом». Фархад коротко информировал всех о том, что сам работал в Ираке три года и знает арабский язык. Затем попросил каждого из собравшихся очень коротко рассказать свою биографию, чтобы остальные члены группы могли познакомиться друг с другом. При этом он предложил никому не вставать.

Первым начал полковник Амансахатов. Он доложил, что ему сорок семь лет и всю свою жизнь он работал в органах КГБ и Федеральной службы охраны. Последнюю четверть века. Был несколько раз в Ираке, Иране и Сирии. Знает арабский, турецкий, фарси, французский языки.

— Вы просто как Джеймс Бонд, — заметил, улыбаясь, Головацкий, — у вас такой послужной список.

— Я работал на свою страну, — отрезал Амансахатов, не понявший юмора своего собеседника.

Вторым представился Семен Резников. Он был руководителем сектора технического отдела. Резникову исполнилось пятьдесят два года. Он работал на предприятиях Министерства общего машиностроения, за этим названием скрывались оборонные предприятия. Последние одиннадцать лет он занимался вопросами нефтяного оборудования. Из языков знал только русский.

Третьим рассказывал о себе Вениамин Головацкий. Он был кандидат геологических наук. Ему исполнилось сорок четыре года. Он успел поработать в Румынии. Был в командировке в Казахстане и Туркмении. Немного знал английский и французский языки.

Четвертой была Манана Гацерелия. Она доложила, что ей исполнилось тридцать восемь лет. Она успела поработать в системе МИДа, в российском консульстве в Египте, затем в Марокко. Знала арабский и английский языки. После возвращения в Москву перешла на работу в «Южнефтегазпром», где и работала последние пять лет.

— Вы разрешите вопрос? — неожидано спросил Амансахатов у Сеидова.

— Да, — кивнул тот. — Что вы хотите спросить?

— А почему вы ушли с дипломатической работы? — спросил полковник, обращаясь к Манане.

— По личным причинам, — ответила она. — Я развелась с мужем и решила уйти из МИДа, где он тоже работал. Вас устраивает такой ответ, господин полковник?

— Вполне. Спасибо.

Пятым говорил Кажгалиев. Он родился в Алма-Ате, учился в Москве, в институте имени Мориса Тореза, после учебы остался работать в столице России, приняв российское гражданство. Он уже был в командировках в Сирии, Ливане, Иордании. Знал арабский, английский и турецкий языки. Последние два года работал переводчиком в международном отделе компании.

Последней говорила Алена. Она, явно смущаясь, сообщила, что окончила институт в двадцать два года. Работала в нескольких компаниях, в том числе и в «Газпроме». Специалист по компьютерным технологиям. Знает английский язык. Ушла из «Газпрома» в «Южнефтегазпром» из-за больной матери, которая жила рядом с основным зданием компании. Помощником вице-президента стала вчера днем.

Сеидов улыбнулся. Последнюю фразу она могла бы и не говорить. Он снова поднялся:

— Меня вы все уже знаете. Остается добавить, что, кроме русского и азербайджанского языков, я владею турецким, арабским, немного фарси. И хорошо знаю обстановку того района, куда мы с вами отправляемся. Я имею в виду геологическую обстановку, а не политическую, которая нас должна касаться меньше всего. Но от которой мы будем зависеть более всего. Есть вопросы или пожелания?

Все молчали.

— Тогда предоставим еще раз слово полковнику Амансахатову, — предложил Сеидов, — он расскажет нам о предстоящем маршруте.

Полковник кивнул, доставая большую карту.

— Мы прилетаем в Амман, столицу Иордании, завтра днем, — сказал он, показывая маршрут на карте. — В аэропорту нас будут ждать машины с охраной из числа воинского контингента, дислоцирующегося в Ираке. Военные обычно сопровождают гостей, прибывающих в Ирак или уезжающих из него. Тех, кто следует через Иорданию. Мы ждем, когда они нам ответят. Но пока подтверждения не получили. Мы должны проехать Каср-эль-Бурку, болотистое место на востоке Иордании, и въехать в Ирак примерно в шесть часов вечера. До ближайшего города Эр-Рутба, где мы должны ночевать, около двух с половиной часов езды. Летом там темнеет довольно поздно. Но оставаться ночью на дороге мы просто не имеем права. Слишком опасно. Поэтому у нас есть в запасе только полчаса. В девять мы должны быть на месте.

Утром в семь мы выезжаем в Багдад. Движение будет непрерывным, нигде останавливаться не будем. Возможно, сделаем одну остановку, через четыре часа. Но не более чем на пять минут. Это продиктовано соображениями безопасности. В Багдаде мы должны быть к вечеру. У нас забронированы номера в бывшем отеле «Шератон», который был частично разрушен и сейчас восстановлен. Это будет в четверг вечером. Как вы знаете, в пятницу в мусульманских странах выходной. Но у нас запланированы встречи с представителями Министерства энергетики и нефтяной компании Ирака. В субботу утром мы вылетаем на двух вертолетах на юг, где пробудем три дня. В понедельник вечером мы возвращаемся, а во вторник рано утром выезжаем из Багдада. Наше пребывание на юге обеспечивает принимающая сторона. Детали мы сейчас уточняем. Мы рассчитываем улететь в следующую среду дневным рейсом из Иордании.

— Спасибо, — с удовлетворенным видом кивнул Сеидов. — Надеюсь, что все поняли, насколько сложной будет наша командировка. И от нашей сплоченности и понимания зависит успех нашей миссии. Все считают, что этот первый российский десант должен быть успешным. Чтобы первый блин не был комом. У меня все. Увидимся завтра в аэропорту. Если кому-то нужна машина, пусть скажет об этом моему помощнику. Она все проконтролирует.

Он поднялся и пожал руку каждому из присутствующих. Когда все вышли, полковник замешкался.

— Извините, — сказал Амансахатов, — у меня несколько необычный разговор.

— Да, конечно. Я вас слушаю.

— Вам нужно отдельно переговорить с нашими женщинами, — сказал полковник, глядя в глаза Сеидову.

— Не понял. О чем переговорить?

— У нас будет сложная командировка. Мало воды, отсутствие должных условий, неблагоприятная погода.

— Они это все знают, — улыбнулся Фархад.

— Нужно с ними переговорить, — повторил полковник.

— О чем говорить?

— Нужно узнать, когда у них месячные.

— Что? — изумился Сеидов. — Вы с ума сошли, полковник. Как вы себе подобное представляете. Чтобы я вызвал двух молодых женщин и задал им подобные вопросы? Надо мной потом будет смеяться вся наша компания, весь город.

— Мы всегда уточняем подобные вопросы в таких сложных командировках, — без тени смущения заявил полковник. — Мы едем туда не развлекаться, а работать. В таких случаях мы обязаны уточнять подобные факты. Даже в нашей службе охраны. Мы не рекомендуем использовать женщин, работающих в охране, в критические дни. Может быть любой сбой, любое отклонение от нормы. Некоторых бросает в жар, некоторые чувствуют себя неважно, у некоторых начинаются проблемы с пищеварением…