Дерзкие дни - Наталия Матейчик

Вадь безуспешно попыталась скрыть улыбку:

– Ну, и на том спасибо! – смеясь, сказала она. – Ты можешь недолюбливать Кретта, – продолжала эльфийка, – но нужно признать, что мозги у него на месте. И потом, ведь это Шон тогда первым предложил написать письмо в Департамент… А помнишь, как он изумительно подделывал почерка преподов?…

– Лея, я думаю… в общем, неважно, – Сото быстро отвёл взгляд.

Тропинку, по которой они шли, перебежала белка. Заскочив на ствол раскидистой сосны и чувствуя себя в безопасности, рыжая бестия распушила хвост и зацокала, ругая бродяг, нарушивших её покой.

– Диро сильно сдал, – сказал эльф после небольшой паузы. – Ты заметила? Он ведь когда-то входил в десятку сильнейших магов Валии…

– Время идёт. Нам тоже уже не по семнадцать.

– Диро просто спас нас тогда, – задумчиво продолжал Клатр. – Если бы он не вступился за нас, то нас, всех троих, точно бы исключили… Кто бы мог подумать, что тихий и замкнутый астроном на такое способен? Ведь, в принципе, он рисковал, защищая нас…

Лея кивнула:

– Да, школьная «верхушка» его не очень-то жаловала.

Они уже достаточно далеко отошли от поляны, и, петляя по тропке, углубились в лес.

– Лея, а почему ты всё же решила специализироваться в области ментальной защиты и гипноза? – неожиданно спросил Сото. – Ты же всерьёз интересовалась травами. Неужели всё…

– Я же сказала, что не хочу об этом говорить, – раздражённо бросила эльфийка. – Не зли меня… Скажи лучше, что здесь делает Ким Масор? В прошлом году он тоже был в комиссии. Проверяльщик… – в голосе девушки явственно звучала неприязнь.

– Похоже, ты не в восторге от Масора, – тихо заметил Клатр. – Почему ты так недружелюбно к нему относишься?

– Недружелюбно – не то слово. Я его презираю, ненавижу, не хочу видеть, не могу терпеть… У меня с ним связаны ужасные воспоминания, – блеснув глазами, тихо ответила Лея.

– Так вот почему ты не появляешься в трапезной, – негромко сказал Клатр.

Вадь хмыкнула:

– От одного взгляда на Масора мне и кусок в горло не лезет.

– Так ты что – голодаешь? – удивлённо спросил эльф.

– До этого ещё не дошло, – улыбнулась Лея. – Я просто прошу элементалей приносить еду в мою комнату. Конечно, они от этого не в восторге.

– А что было между тобой и Масором?… Он чем-то обидел тебя? – неосторожно спросил эльф, и тут же понял, что этот вопрос лучше было не задавать: девушка отшатнулась от него, побледнела, а затем повернулась и почти бегом направилась к поляне.

– Подожди! Послушай, я не хотел тебя задеть, – Сото догнал Вадь и схватил её за плечо, но эльфийка ударила его по руке, вырвалась и убежала.

Клатр чувствовал себя виноватым: Лея была одним из лучших его друзей. Они трое – он, Ута и Лея – сдружились на втором курсе: попытка защитить однокурсницу, над которой издевался преподаватель гипноза, последовавший за этим острый конфликт, общие наказания и угроза исключения сблизили их. До этого у Клатра была масса приятелей, но ни одного друга, на которого он мог бы положиться, а девочки были одиночками – они всё время проводили за книгами.

Клатр, Ута и Лея стали настоящими друзьями – первый хулиган школы и две отличницы. Впрочем, девочки оказались не такими уж безнадёжными заучками, и Сото довольно часто удавалось подбить их на разного рода авантюры. «Боги любят троицу, особенно если нужно пошалить», – любил повторять Клатр. «Неразлучная троица» – так их называла вся школа. Случалось, они и ссорились, но всегда и во всём могли друг на друга положиться – ведь настоящая дружба предполагает откровенность и взаимовыручку.

Клатр шёл к поляне, досадуя на себя: ну зачем нужно было задавать этот глупый вопрос? Как и предыдущий – о причинах, по которым Лея после окончания Греаля решила специализироваться в области гипноза. Они, эти причины, были ему хорошо известны. Эльф прекрасно помнил полные ужаса и слёз глаза Леи, когда, выйдя из карцера, куда их отправил Ларон Застр, досадуя на то, что из-за заступничества Диро ему не удалось добиться исключения этой троицы, Клатр, Ута и Лея узнали о том, что Ильра Сахель, не выдержав унижений, после очередного урока гипноза сбросилась с Квадратной башни и разбилась. Он помнил, как Лея сквозь слёзы сказала:

– Я сама стану преподавателем гипноза и научу своих студентов защищаться от ментальных приказов, чтобы никто и никогда не смог унижать их, используя гипноз.

После гибели Ильры ректор не мог больше закрывать глаза на «неповторимый педагогический почерк» Застра. В школу прибыла комиссия из Департамента образования. Смерть Сахель развязала языки однокурсникам Клатра, Уты и Леи, которые раньше боялись поддержать их. Ларона Застра посадили на четыре года в Идон за доведение до самоубийства и издевательства над учащимися, а выйдя из тюрьмы, он присоединился к Марготту…

Сото так и не удалось поговорить с Леей за ту декаду, которую комиссия ещё проработала в Греале – эльфийка старалась его избегать.

Через несколько дней, войдя в кабинет, где у неё должен был быть урок со вторым курсом, Лея увидела, что в дальнем конце комнаты за одним из столов сидит Масор – нежданно-негаданно он заявился к ней на урок.

– Что вы здесь делаете? – ледяным тоном спросила эльфийка. – В ваши функции не входит контроль учебной деятельности – комиссия работает в школе с другими целями, так что покиньте мой кабинет!

Масор не нашёл что ответить: он встал и, хлопнув дверью, вышел из класса.

– Вадь, похоже, сегодня в ударе, – тихо сказал Владу Артём. – Хорошо, что меня вызывали на прошлом уроке…

Прошло ещё несколько дней – нападения не возобновлялись.

– Вам не кажется, что ваши студентки просто выдумали всю эту историю с нападениями? – спросила Лала Гризельда Гарр, осторожно помешивая остывающий жасминовый чай. – Может быть, они просто сидят на каких-то изнуряющих диетах и довели себя до галлюцинаций? Ведь за те четыре декады, что комиссия работает в Греале, так и не было зафиксировано ни единого нападения.

– Исключено, – ответил старый эльф. – Такое не придумаешь. Это – не детские фантазии. Просто нападавший – кем бы он ни был – затаился.

– Ну, как бы там ни было, – продолжала Гарр, – я пока не вижу дальнейшей необходимости в присутствии комиссии в Греале. Если снова что-нибудь случится – сигнализируйте.

Перед самым отъездом комиссии Клатр Сото перехватил Вадь в коридоре:

– Неужели мы с тобой так и расстанемся в ссоре? – напрямик спросил он её. – Неужели многолетняя дружба не устоит перед минутной обидой?

– Я не ссорилась с тобой, Клатр, – ответила Лея, и он почувствовал быстрое пожатие её маленькой крепкой руки. – И я не обижаюсь на тебя – добавила она. – Мы по-прежнему друзья, по крайней мере, я тебе друг. Однако, существуют вопросы, которые лучше не задавать – это я касательно твоего вопроса о Масоре. Что касается вопроса о том, почему я решила специализироваться в области гипноза…

– Лея, если тебе неприятно говорить об этом – не надо, – перебил Клатр эльфийку.

– Чувство вины, Клатр, – серьёзный аргумент, – продолжала Вадь.

– Лея, мы сделали всё, что могли, нам было всего четырнадцать, мы, как и все, боялись Ларона Застра…

– Нет, Клатр! – резко ответила девушка. – Если бы мы сделали всё своевременно, если бы мы с самого начала не испугались Застра, Ильра не сбросилась бы с Квадратной башни, не сбросилась бы… Её призрак видят иногда возле того самого окна, – едва слышно добавила эльфийка. – Она выбрасывается из него снова и снова…

– Я вижу, память об этом у тебя превратилась в застарелую боль, – тихо сказал эльф.

– Пойдём ко мне, – после паузы предложила девушка. – Я угощу тебя липовым чаем. У меня и вересковый мёд есть. Не хочу, чтобы мы расставались вот так.

Эльфийка принесла небольшой серебряный поднос с чаем, свежие кексы, немного орехов и вересковый мёд, и, разложив угощение на столе, потянулась за вытисненной на хрустале небольшой пиктограммой, которая стояла на полке. На пиктограмме были запечатлены они – все трое – во время какой-то верховой прогулки. Клатр и Лея, смеясь, неслись во весь опор по покрытому цветами лугу за Утой, скачущей впереди на рыжем иноходце. Ута была очень хороша собой – блондинка редкой красоты с ярко-голубыми глазами и изящным овалом лица, густые вьющиеся волосы которой летели, струясь, по ветру. Эту пиктограмму Ута подарила после окончания школы на память лучшим друзьям. Лея перевернула пиктограмму. На обратной стороне были выгравированы несколько строк: «Когда-нибудь среди вещей под толстым слоем пыли найдёшь ты это – и тогда ты вспомнишь, как с тобою мы дружили».

Девушка протянула пиктограмму Клатру. Эльф долго внимательно её рассматривал, а затем, вздохнув, сказал:

– У меня она тоже стоит дома на самом видном месте и поднимает мне настроение в самые тяжёлые и чёрные минуты… Лея, сыграй, а? – вдруг попросил Клатр, кивнув в сторону висящей на стене лютни. – Я так давно не слышал, как ты играешь…