Бэтмен - Марина Наумова

„Это вам не крылья нацепить!“ — гордо думал Джокер, разглядывая лишившуюся сознания молодую женщину.

На собрание явились все. Даже недовольные. Одно только не устраивало Джокера: в глазах гангстеров было больше недоумения, чем уважения, когда он встал с председательского кресла и объявил:

— Да, господа, дело обстоит именно так: пока Гриссем не выплывет на поверхность, я исполняю обязанности президента нашего синдиката. — Он обвел всех присутствующих грозным испытующим взглядом. Пока никто не торопился выказать свое недовольство по поводу его решения, во всяком случае, открыто. — И я считаю, — продолжил Джокер, — что, начиная с этого праздника, мы сровняем этот город с землей!

Последняя фраза вызвала в гангстерском сообществе некоторое замешательство. Большинство были уверены, что это заявление — не что иное, как метафора. Есть ли смысл ровнять с землей город и без того давным-давно отдавшийся на милость победителя?

Готэм принадлежал им, спокойно давая раздевать себя до нитки и запугивать — чего еще не хватало этому Непьюру? Разве что припугнуть нового прокурора — в этом плане его заявление еще имело какой-то смысл.

Впрочем, так думали не все. По крайней мере, двое — толстый Хелди и худощавый Тодди переглянулись между собой и напряглись. Они знали задатки Непьюра и поэтому угадывали, что тот мог захотеть уничтожить город в буквальном смысле — в нем всегда чувствовалась болезненная тяга к Геростратовой славе.

„Что задумал этот сумасшедший?“ — думал Хелди, глядя на густые брови Тодди.

„Боюсь, Джокер совсем сдвинулся… И кто это позволил ему исполнять обязанности Гриссема?“ — телепатировал в ответ Тодди.

Джек усмехался.

— А почему Гриссем сам этого не сказал? — не выдержал Тодди.

Джокер хмыкнул.

— Да, — поддержал его толстяк Хелди, — и что значит эта твоя дурацкая усмешка?

— Жизнь была „добра“ ко мне, — слегка паясничая, развел руками Непьюр.

Итак, двое противников ясны… Что ж, он проучит сейчас одного остальным сразу станет неповадно.

И снова почти всех одновременно посетила одна и та же мысль: „Что это за клоунада?“

Тодди не выдержал первым. Его прямые лохматые брови приподнялись вверх, глаза прищурились…

— А что, если мы скажем — „нет“? — спросил он, в упор глядя на Джокера.

„Ну-ну“, — усмехнулся тот про себя.

Два взгляда встретились, но гром при этом не раздался, и молния не ударила.

Несколько секунд противники молча обменивались взглядами. Потом десны Джокера обнажились еще сильней. Похоже, он пришел к какому-то решению (на самом деле Джокер решил для себя все гораздо раньше и просто выдерживал паузу для усиления драматического эффекта).

— Никому не нужна война, — с артистической простотой проговорил он. Если вы не хотите иметь со мной дела, мы просто пожмем друг другу руки — и все.

„Неужели он умнее, чем кажется с первого взгляда?“ — подумал Хелди.

На лице Тодди возникло недоверчивое выражение. Он ждал бури, возмущения, угроз, но не приветливого голоса.

Или здесь скрывался подвох?

— Да? — переспросил Тодди, стараясь придать своему голосу максимум иронии.

— Да, — сдержанно отозвался Джек.

Зрители недоумевали. Или претендент на „президентское“ место был мягкотелым слабаком, или он все же лгал.

Так или иначе, свои правила игры он навязал — Тодди знал, что не сможет отвергнуть протянутую руку. Пусть потом, сразу за дверями, будет ждать наемный убийца, сейчас комедию надо было доиграть до конца, чего бы это ни стоило.

В том, что ни один из боссов синдиката такую наглость не простил бы, можно было не сомневаться: даже сдержанный обычно Гриссем мог устроить перед всеми сцену.

„Значит — убийца… Ну-ну, посмотрим еще, кто кого“, — подумал Тодди, вставая и делая роковой шаг навстречу Джокеру.

Их руки встретились.

В первую секунду никто не понял, почему раздался странный нервный смех. Но Джокер захохотал.

Несколько секунд со стороны можно было видеть только одно — двое стояли, пожимая друг другу руки, один из них хохотал, а второй странно дергался.

— О, смотрите, какой он живчик, — давясь смехом, проговорил Джокер, не отпуская руку Тодди. Лишь сейчас гангстеры начали догадываться о смысле происходящего — от Тодди потянуло паленым. При более внимательном рассмотрении некоторые заметили и голубые молнии, скачущие вокруг перчатки Джека. — …какое горячее рукопожатие, — не унимался Джокер. Было видно, как меняется на глазах лицо Тодди — задымились волосы, потемнела и начала лопаться сжигаемая жаром электричества кожа… Постепенно она сморщивалась, сжималась, начинала опадать коричневой трухой. Через несколько секунд обнажился покрытый копотью и пеплом череп, чудом сохранивший остатки человеческих черт. — Ему немножко жарко стало под галстуком! — объявил Джокер, освобождая останки своей жертвы. Одетый в костюм скелет мягко опустился в кресло.

В комнате воняло паленым мясом. Череп Тодди слегка дымился. Джокер снова обвел взглядом лица гангстеров — похоже, желаемого эффекта он добился. Все сидели ни живы ни мертвы.

Им приходилось видеть десятки и даже сотни убийств. Но никогда они не совершались так откровенно, и никто не старался превращать это уважаемое в определенных кругах дело в дешевый балаган.

Смерть Тодди была ужасна не только как таковая — от нее несло несолидностью, даже неприличием.

Разве так полагается умирать уважающему себя гангстеру?

Да, тут было от чего застыть крови в жилах…

А Джокер все еще хохотал…

— Ты сумасшедший! — выдохнул наконец Хелди. Лицо толстяка выглядело еще бесцветней обычного.

— Вы что, никогда не слышали о живительной силе смеха? — повернулся к нему Джокер, и тот замер, ожидая убийственного прикосновения электрической перчатки или чего-то не более приятного.

Но нет, на уме у Джокера было нечто другое.

Первый акт драмы этого режиссера-любителя был завершен. Пришла очередь второго.

Никто не видел, как он нажал на вмонтированную в перчатку кнопку, посылая сигнал своим людям.

Неожиданно все двери в комнате распахнулись, и в нее ввалилась группа боевиков с автоматами.

Заблестели черные стволы и складки на кожаных куртках.

„Гориллы“ действовали слаженно — каждый из собравшихся оказался под прицелом.

Джек тоже больше не улыбался — смеяться продолжал только его рот.

— А теперь — убирайтесь отсюда! — торжественно произнес он, но через секунду уже перешел на новый истерический крик: — Слышите? — дула автоматов угрожающе наклонились, гангстеры проворно вскакивали со своих мест и спешили к выходу.