Уже пропели петухи - Андраш Беркеши

— Вы, — сказал он все так же тихо, — никогда больше не встретитесь с Деаком.

И только сейчас Мольке понял, почему Шимонфи пьян.

— Господин капитан, это же измена!

— Вы заставили меня стать изменником, — решительно возразил капитан. — Вы и ваша сумасшедшая идефикс. А я не потерплю, чтобы моего друга принесли в жертву во имя чего-то. Русские уже в каких-то восьмидесяти километрах отсюда. А мы истребляем друг друга. Потому что это ваш стиль, Мольке.

Мольке вновь обрел хладнокровие. Он уже увидел Курта, прибежавшего на шум перебранки.

— Капитан Шимонфи, — холодно сказал Мольке, — я прикажу вас арестовать.

— Меня? — повторил капитан и почти истерически завопил: — Никогда! Вы поняли? Никогда… — Его рука потянулась к пистолету, но он опоздал, потому что стоявший сзади Курт с ледяным спокойствием выстрелил ему в затылок.

11

Таубе с автоматом на плече стоял у двери и смотрел на Мольке, который, умело скрывая свое волнение, проверял, действует ли установленный под крышкой стола микрофон. Майор отошел к окну, раздвинул светомаскировочные шторы табачного цвета и нажал кнопку звонка на стене.

— Работает? — спросил он.

Послышалось негромкое жужжание.

— Сигнал обратной связи, — пояснил Таубе.

— Вы очень полезный человек, лейтенант Таубе, — ответил Мольке, одобрительно кивнув головой. — После завершения акции я представлю вас к награде. К Железному кресту первой степени.

— Благодарю, господин майор.

Мольке прошагал к креслу-качалке, опустился в него и мечтательно сказал:

— Знаете, Таубе, вот такую работу я люблю. Комбинации! И как это ни странно звучит, но я знал, что такой день однажды должен наступить.

— Я тоже знал. Капитана Шимонфи уже оперировали?

— Увы, умер на операционном столе. Единственно разумное, что он сделал в жизни, это когда он известил Деака. И тем самым — помимо своей воли — сыграл на руку мне. С товарищем Ландышем мы встречаемся сегодня вечером. Вы проверили своих людей?

— Все в порядке, господин майор. В саду напротив — двое, в соседней квартире — трое. — Он взглянул на часы: — Прикажете ввести Дербиро?

— Погодите, Таубе. Что слышно об Аните?

— Пока ничего. У нее в квартире я тоже посадил двоих сыщиков. Как только она появится, ее сразу же схватят.

— Очень хорошо, лейтенант. Ну, тогда давайте Дербиро!

Таубе распахнул дверь.

— Войдите! А вы, унтер-офицер, ожидайте, где я вам указал.

Таубе грубо выпихнул вошедшего Дербиро на середину комнаты, а затем с обнаженным пистолетом встал у него за спиной.

— Итак, мы поняли друг друга, Дербиро? — Мольке поднялся. — Будете отвечать Ласло Деаку только так, как мы договорились.

— Я сдержу свое обещание, господин майор.

— Я тоже не обману вас, — сказал Мольке и достал портсигар. — Прошу, закуривайте.

Дербиро затянулся. Глаза его были полуприкрыты, руки дрожали, ноги подкашивались, так что ему пришлось схватиться за стол.

— Успокойтесь, — посоветовал Мольке.

— Легко сказать.

Негромко затрещал телефон. Мольке положил руку на трубку и достал пистолет.

— Если нарушите уговор, я вас застрелю на месте. — Он поднял трубку и передал ее бледному, измученному Дербиро.

— Квартира Моргоша, — негромко сказал Дербиро. — Сервус, Лаци. Да, это я… Все в порядке, за мной никого не было… Здесь тоже все чисто… Понял… Да… я открою дверь… Понял… Не надо… Поторопись, Лаци, я жду тебя… Сервус… — Он положил трубку и, рухнув на стул, горестно застонал. — Боже, что я наделал!

— В этот момент вы спасли свою жену.

— Но я предал своего друга.

— Сейчас не время морализировать, — решительно прервал его Мольке. — Господин лейтенант, наденьте на заключенного наручники и проводите. Вы мне головой отвечаете за Дербиро. Сзади, у черного входа, ожидает машина.

Таубе резкими, грубыми движениями надел наручники на узника, а затем с силой толкнул его к двери. Дербиро невольно сделал несколько шатких шагов, затем все же остановился.

— Господин майор! — с пылающим гневом лицом вскричал он. — Вы же обещали!

— Конечно, — сказал Мольке и несильно хлопнул себя ладонью по лбу. Затем набрал номер отдела. — Говорит Мольке. Вскройте пакет, который помечен буквой «А». В нем приказ об освобождении госпожи Дербиро. Немедленно выпустите ее… Да, немедленно! Все.

— Спасибо, — проговорил Дербиро, потупив голову.

— Чего уж там, — отмахнулся Мольке. — Двое заключили сделку, и оба выполнили ее условия.

Дербиро, ничего не ответив, покорно пошел к двери, Таубе зашагал следом.

Мольке, негромко насвистывая, обошел комнату, внимательно, словно впервые, оглядывая ее. Выключив верхний свет, оставил только маленький светильник на столике для радиоприемника. Затем, вынув пистолет, укрылся в нише. Неужели все получается так, как он предвидел! Тогда и никакие опасности не грозят. Снаружи дом подстраховывают его люди. Нет, из этой западни Ландыш не ускользнет. Мольке был объективным человеком и не боялся признавать заслуги умного противника. Но Ландыш был не только умным, но и смелым противником, даже отчаянным. Два года, как они знают о существовании Ландыша, два года ищут этого неуловимого советского разведчика, и теперь уж никто не станет отрицать, что именно ему, Мольке, удалось доказать, что Ландыш и Габор Деак — одно и то же лицо. Ему казалось, что сейчас он хорошо понимает ход мыслей прапорщика, а потому действия Деака тоже понятны ему. Деак в свое время узнал — от Аниты или Шимонфи? — что его заподозрили и взяли под наблюдение. Как хорошо обученный разведчик, после предупреждения он основательно подготовился к такой атаке. Он выявил подслушивающее устройство и, зная об этом, уже соответственным образом допрашивал фальшивого Дербиро: играл, притворялся и, надо сказать, делал это умело. Единственно, чего Мольке еще не знает, — это каким образом Деак догадался о провокации. Или потому, что он в прошлом лично знал Дербиро, или ему помог трюк со стихотворением? Но ничего, на допросе Ландыш теперь нам все расскажет! А вот разоблачение им провокации с Тарпатаки было воистину гениальным ходом!

В это время в передней послышался шорох. Кто-то, явно стараясь не шуметь, отворил дверь. Мольке приник к стенке ниши. Дверь прикрыли, и из передней послышались осторожные шаги. Пришедший остановился на пороге.

— Добрый вечер, — послышался знакомый голос прапорщика. Деак сделал еще шаг вперед, затем остановился. Мольке выдвинулся на полкорпуса из ниши и наставил на прапорщика пистолет.

— Я вас приветствую, Ландыш. А руки — вверх! Я не люблю, когда в меня стреляют из кармана.

Деак безмолвно повиновался. Мольке зажег свет.

— Станьте к стене.

Майор, зайдя со спины, забрал у Деака оружие.

— Теперь можете повернуться.

— Руки можно опустить, господин майор?

— Теперь можно, Ландыш.

— Вы ошибаетесь, господин майор, — опустив руки и улыбнувшись, возразил Деак. — Я же говорил вам: я никакой не Ландыш. Вы бы хоть объяснили мне, что все это значит?

Мольке усмехнулся.

— Я полагаю, это вы должны нам кое-что объяснить! Например, как вы сюда попали?

— Хотел встретиться с вами.

— Великолепно, господин прапорщик. А откуда вы знали, что вы встретите меня именно здесь?

Деак посмотрел на часы. — «Время тянет», — подумал Мольке.

— После обеда я ездил к Веронике, — странно улыбаясь, пояснил он, — к лучшей гадалке во всем Андялфельде.

— Рад, что вы не утратили чувство юмора. Но сейчас я попрошу не дурачиться и не тянуть время. Если вы еще не поняли, дорогой Ландыш, я охотно объявляю вам, что вы провалились. Итак, откуда вы узнали, что я нахожусь здесь?

Деак снова по-мальчишески наивно улыбнулся.

— Если я скажу откровенно, вы не поверите, господин майор.

— Вы должны отвечать только откровенно.

— Правильно, — согласился Деак. — Я сам хотел, чтобы вы сюда пришли.

— Великолепно. Вы коммунист?

— Да. Уже десять лет, господин майор.

— И тем не менее вы хотели, чтобы я пришел сюда сегодня вечером?

— Это я устроил так, чтобы вы сюда пришли. Наша группа получила задание освободить Ференца Дербиро, а вас — поймать. Ну так вот, Дербиро мы вывезли, а сами вы, господин майор, теперь в моих руках.

— Блестяще, великолепно!.. Это изумительно. Курт! — громко позвал он. Вошел лейтенант. — Наденьте наручники на товарища Ландыша, а то он, чего доброго, еще поддастся искушению и начнет выполнять свое задание…

Деак вздрогнул, словно не рассчитывал на такой оборот дела. Однако нужно было повиноваться, потому что Мольке поднял на него пистолет, Деак протянул Курту руки, попутно взглянув на часы.

— Что, Деак? Опаздывают ваши дружки? — насмешливо заметил Мольке.

— Да, кажется, мы плохо сверили часы.

— О, еще как плохо! — согласился Мольке. — Хотя сегодняшнюю вечернюю акцию вы гениально организовали. Повторяю: гениально! Я чуть было не клюнул на приманку. Повторяю: чуть было. — Он достал из кармана фотографию. — Вы знаете этот снимок? Вчера после полудня мне передали его, и на фотографии я узнал человека, убитого на улице Кирай: вашего родного братца!