Обратный отсчет - Вячеслав Шалыгин

– Скаут, – позвал Дорогин, – ты что думаешь?

– А я так сразу ему и сказал, – второй проводник кивнул. – Гайками – огонь, и марш вперед. Чего тут думать? Я намедни аж по трем «консервам» прошел. По двум «прозрачным» и одной «темной», их в последний месяц много распечаталось, и ничего, как видите, жив-здоров.

– Получается, Зона расширилась? – задумчиво спросил Паркер.

– Нет, сэр, – Скаут помотал головой. – Не сильно. Здесь открыла, в другом месте закупорила.

– Вместе с людьми?

– Не, какие тут люди после Выброса? Кто во время него близко к центру находился – трупы сразу, кто подальше – зомби. Хотя, говорят, были случаи, что в уме люди оставались, застревали в «консервах», а потом выходили и сильно удивлялись, что в реальном мире их давно отпели. Но это если сектор не дольше чем на месяц закрывался. В тех, что больше года под парами стоят, никто не выживает. Даже мутанты.

– А сектора-перевертыши, это что? – присоединился к разговору подполковник Аншаков. – Я на базе краем уха услышал.

– Это другая тема, – воодушевленный ролью наставника, Скаут приосанился и добавил в голос менторских ноток: – В таких «консервах» можно вечно бродить по кругу и даже не замечать этого. Идешь себе, природа кругом меняется, в поселки разные заходишь, даже трубу, что над саркофагом торчит, можешь на горизонте узреть, но куда бы ни направился, всё равно ни к центру Зоны не приблизишься, ни выйти из нее не сумеешь. Чистый ослик на привязи. А вокруг – будто кто-то калейдоскоп крутит, декорации по-разному складывает. Перевертывает, если по-простому говорить. А еще другая фишка есть – идешь строго прямо, все приборы, от компаса до спутникового навигатора, с твоими ощущениями целиком и полностью согласны, но в один прекрасный момент вдруг оказываешься на том же месте, откуда вышел.

– «Петля»? – спросил Дорогин.

– Она самая, – Скаут наморщил лоб. – Эта… как ее… амеба, что ли?

– Лента Мебиуса, – подсказал Аншаков, – односторонняя фигура.

– Точно, – Скаут щелкнул пальцами. – Но у нас ее просто «петлей» называют, чтобы не заморочиваться. А еще…

– Хорош трепаться, – пробасил Бибик. – Нам еще топать и топать, а времени в обрез.

– Да, продолжаем движение, – встрепенувшись, согласился Дорогин. – В колонну по одному становись! Бибик, ведите.

Переход через «апельсиновое» поле действительно не доставил серьезных неприятностей, если не считать попытки нападения небольшой стаи крыс, возглавляемой особо крупной тварью – по классификации сталкеров, «крысиным волком».

Попытка отбить атаку простыми пинками провалилась, и ходокам пришлось пустить в ход оружие. Опытный в таких делах Бибик первым делом подстрелил «волка», и стая на какое-то время замерла, соображая, что делать дальше. Пока длилась пауза, ходоки успели сдать метров на тридцать назад, и Хьюго наконец отвел душу, влепив гранату из «подствольника» прямиком в центр скопления тварей.

Из стаи уцелело всего три особи, но вошедшие во вкус гости не позволили им уйти. Самым метким вполне предсказуемо оказался Паркер. Он подстрелил двух крыс. Третью взял из винтореза Аншаков.

Бибик взглянул на резвящихся охотничков с осуждением, но ничего не сказал. Скаут усмехнулся, оттянул маску и почесал висок.

– Не, ну вам виднее, – пробормотал он, не обращаясь ни к кому из подопечных конкретно, – вы ж начальство… только в Зоне складов с боеприпасами мало. И те, что есть, обязательно чьи-нибудь, халявных патронов не найдешь.

– А было бы лучше, если б они нас покусали? – спросил Аншаков. – Они ведь ядовитые, разве нет?

– Не, ну… как бы да, как бы ядовитые… в смысле слюна у них сильно «грязная», но… это опасно, только если они со всех сторон нападут, сразу сотней, с ног собьют и под одежду заберутся. А если их, как сегодня, десяток всего, это опасно только для «левых» сталкеров, для нищеты всякой, у которой даже на сапоги денег не хватает, в китайских кроссовках ходят. Видал я таких, верьте не верьте. Но на вас-то костюмчики из кевлара, сапоги тоже что надо, да еще с титановыми вставками, как раз на голени. Крыса обосрется от усердия, пока такой доспех прогрызет.

– И зубы сломает, – поддержал товарища Бибик.

– А потом сдохнет от стыда, – продолжил Скаут печальным голосом, – что с обломанными зубами и обосранная вся.

– Понял, понял, – Аншаков рассмеялся. – Веселые вы ребята.

– Так себе юмор, – скептически заметил Дорогин, оборачиваясь к Хьюго.

– Я не все понял, но, по-моему, нормально, – возразил Паркер. – У нас так же шутят. Без смысла и ниже пояса. Либо спереди, либо сзади.

– А если серьезно, – сказал Бибик, – крысы – это живой индикатор. В сто раз лучше детектора. Коли они на это поле выбрались, чисто здесь, как в бане, можете не сомневаться. Эти твари любую аномалию за версту чуют, сторонкой обходят да еще друг другу пищат, мол, «бери правее или левее, тут опасно». Можем спокойно идти до самого перелеска. Они как раз оттуда прибежали.

– А кто их там спугнул? – спросил Паркер.

– Увидим, – Бибик махнул рукой. – Прошу за мной, господа отдыхающие. Там, за перелеском, покажу вам один занятный объект, он как раз на маршруте. Особенно бывшему вероятному противнику должно быть интересно.

Он усмехнулся и отсалютовал Паркеру. Полковник криво улыбнулся в ответ.

«Эти русские возомнили о себе черт знает что! Вероятный противник! Смех сквозь слезы. Да никогда у „зеленых беретов“ не было реального противника, только мишени были. Одни труднее, другие легче. С партизанами во Вьетнаме было трудно, в Ираке и Сомали полегче, в Ливии снова нелегко, но справлялись везде. Даже русские десантники в Афганистане годились только в качестве тренировочных мешков. Спецназ ГРУ был мишенью потруднее, но и он уступал „беретам“ по всем статьям. Начнись реальная заварушка, от Союза не осталось бы камня на камне усилиями одних только „зеленых беретов“. И даже громилы, вроде этого Бибика, ситуацию бы не спасли. А уж конкретно этот сталкер – и подавно. Он еще ходил в школу и играл в скучный соккер на пыльной спортплощадке, когда лейтенант Паркер в лагере под Кабулом уже обучал будущих талибов резать глотки советским захватчикам. Какой, к черту, противник? Охотник, гарантированная смерть, вероятный хозяин… это другое дело. А противник… нет, слишком много чести».

Паркер вдруг уловил обрывок разговора идущих впереди русских и отвлекся от размышлений.

– Зоне до нас нет никакого дела, подполковник, – пробасил Бибик. – Она просто живет и развивается, как того требуют ее гены или что там у нее есть, мы тут ни на что не влияем.

Аншаков негромко задавал Бибику вопросы, а сталкер обстоятельно, в меру способностей, на них отвечал. Качество «проводки» при этом, надо отдать должное, ничуть не страдало. Сталкер умудрялся и вовремя бросать гайки, и жестом предупреждать подопечных о поджидающих на пути препятствиях, и периодически сканировать местность детекторами аномалий.

Хьюго поймал себя на мысли, что все-таки старается быть объективным. Противником этот Бибик, возможно, был никаким, но к делу своему относился старательно, а потому заслуживал хотя бы минимального уважения.

«Если смотреть в этом ракурсе, ситуация требует политкорректного подхода. Практически такого же, как в случае с вьетнамцами или японцами. В свое время они уже получили свою порцию подзатыльников: одни – напалмовых, другие – ядерных, теперь можно относиться к ним снисходительно и объективно. Как и полагается старшему брату. Примерно та же история с этими русскими. Холодную войну они проиграли, Союз развалился, а тут еще Зона…»

– Но ведь Зона реагирует в тему, – сказал Аншаков. – Разве не вмешательство сталкеров в ее странные дела вызвало первые Выбросы?

– Это тема для отдельного разговора… – Бибик выдержал многозначительную паузу и поднял кверху палец. – С тем, кто ее создал.

– Ты на Бога намекаешь, что ли? – подполковник усмехнулся. – Не боишься разгневать Создателя такими версиями?

– Я ни на кого не намекаю. Хотя… если все вокруг дело рук Создателя, почему Зона в стороне? Не глюк же это в написанной им программе. Уж коли он Бог, все им созданное должно быть совершенно.

– Не хочу углубляться в тему, – Аншаков запрокинул голову. – Дождь этот кончится когда-нибудь или нет?!

– Когда снег пойдет, тогда и кончится, – пообещал сталкер. – А чего ты отполз? Верующий, что ли?

– Как все.

– Тогда нет. Просто модно это стало, вот все и подались в храмы. А у тех, кто истинно верит, храм в душе. И скользких вопросов они не задают. Просто верят – и точка. Ладно, не хочешь тему развивать – не будем. В Зоне она все равно не звучит. Тут ближнего возлюбить себе дороже выйдет. Плохое место. Без Бога.

– Не пойму, отчего трава рыжая? – окончательно переключился на менее щекотливую тему Аншаков. – Химикаты?

– А ты вон у Паркера спроси. Он ведь с Вьетнама службу начинал, должен знать.