Исторические очерки Дона - Петр Краснов

Атаман Павел Феодорович держал речь Кругу:

— Надо, атаманы молодцы, так поставить наш город, чтобы не сладко то было туркам. И нет лучше места, как на Черкасском острову.

— Верно говорит атаман, — раздались голоса. — Оттуда и до Азова недалече.

— Всегда турок у нас под призором будет.

Так и постановили, чтобы ставить новый город на том месте, где жили пришедшие из-за Днепра Запорожские казаки — Черкасы.

24-го апреля 1644 года войско спустилось по Дону из Раздор и приступило к разбивке города. Вырыли рвы, насыпали городские валы, поставили деревянные палисады с башнями по углам, постаили пушки. Внутри разбили места для шести станиц: две Черкасских и четыре Донских: Средняя, Павловская, в честь атамана Павла Феодорова, Прибылянская и Дурновская. Когда же прибыли в новый городок казаки с верхов и татары, были поставлены еще станицы: Новая Прибылянская, Скородумовская, Тютеревская, три Рыковских станицы и татарская, или Базовая станица.

Новый город был назван Черкасском. Туда стало собираться Войско и там жил войсковой атаман. 161 год Черкасск был столицею Войска, пока не был построен новый город — Новочеркасск, а Черкасск был тогда переименован в Старочеркасскую станицу.

В 1645 году по смерти Царя Михаила Феодоровича на престол Российский вступил сын его Алексей Михайлович.

Хорошо образованный, мудрый Царь сразу понял значение для России Донского войска. Он не только не запрещал Донцам ходить под Азов, но предложил им подробно разведывать о том, что там делается и постараться взять башни, стоявшие у реки Каланчи.

В действиях против Крымцев, сделавших в июле набег на Черкасск, участвовали вместе с Донскими казаками и Российские войска — Шацкие стрельцы и вольные люди, бывшие под начальством воеводы Семена Пожарского. Вся тяжесть боя легла на Донцов. Шацкие стрельцы и вольные мужики разбежались под натиском татар.

25-го сентября 1645 года Царь Алексей Михайлович прислал за эти дела Донскому Войску похвальную грамоту и знамя. В грамоте было написано:

— «За мужество и храбрость бившихся честно, жалуем и милостиво похваляем и посылаем вам, нашему Донскому войску, атаманам и казакам Нашего Царского Величества знамя, да впредь на нашу Царскую милость будьте надежны. Тех же вольных людей и шацких стрельцов, всего шестьсот человек, которые на отходе разбрелись, и струги у вас вверх на Дону порастаскали и порубили, велели мы бить кнутом, чтобы такое воровство другим было не в повадку. Крымцев и Ногаев воевать, а с турецкими людьми под Азовом жить смирно повелеваем».

Знамя было малинового цвета с зеленою каймою, вверху знамя было длиною 2 1/2 аршина, а внизу 4 1/2 аршина и шириною 3 1/2 аршина. На знамени был вышит щелками герб Русского Государства — большой черный двуглавый орел с гербом Московского княжества, изображением Георгия Победоносца на белом коне посредине. На знамени была надпись: «Повелением великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Руси Самодержца и многих государств Государя и обладателя послано сие знамя на Дон, Донским атаманам и казакам, лета 7154 — августа[3]. Крымцев и Ногаев воевать. С турскими людьми под Азовом жить мирно повелеваем…» На знамени: Российский герб. Нет на нем Донского оленя, пронзенного стрелою.

Что же это было такое? Донское Войско стало вотчиною Русского Царя?

Нет!

Начнем с церковного вопроса, в ту пору имевшего первенствующее значение.

Войско Донское состояло непосредственно в ведении Патриарха Московского и всея Руси, но власть и заботы Патриарха выражались только в посылке предметов церковного обихода и посвящении в священники тех лиц, кого посылали ему из войска.

Эти священники и причетники были на Дону выборные. Тот, кто «духовен и смирен, и не упоец, и нам, казакам, годен…» Так же постройку церквей разрешал на Дону Круг, но не патриарх…

Все сношения Войска с Россией шли через Посольский приказ, иными словами Россия смотрела на Войско, как на чужеземное государство.

Как же назвать такие отношения между Войском Донским и Россией?

С. Г. Сватиков в своем объемистом труде «Россия и Дон» определяет эти отношения, как «вассалитет». Нет, это не был вассалитет. Донские казаки не были вассалами России. Вассал во всем покорен своему сюзерену. Он ему служит и его содержит. Дает ему людей, войско, продовольствие и материалы. Сюзерен живет за счет своих вассалов.

Тут было наоборот. Это Россия помогала Донскому Войску своими богатствами, посылая казакам жалованье и требуя за то помощи на далеком степном рубеже.

Владимирский-Буданов определяет эти отношения, как союз. И это неверно. Дон не был настолько самостоятелен, как должен быть самостоятелен союзник.

Более точно определил эти отношения историк профессор Платонов, как ПРОТЕКТОРАТ, т. е. покровительство России Донским казакам. Россия покровительствовала самостоятельному Донскому Государству, сознавая его полезность на ее дальнейших рубежах.

Но еще точнее и красивее определили сами Донские казаки тогдашние свои отношения с Россией звучными словами:

— Здравствуй Царь в Кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону!

Царь — не правительство и не боярство, и даже не всесильный тогда патриарх — крепил эту связь России с Доном.

«Будь здоров и силен Русский Царь, наш друг и покровитель, у себя в Москве, и не мешай нашей вольной жизни на Тихом Дону».

Глава XIX

Царствование Алексея Михайловича было началом преобразований в России. Необходимость закончить начатую еще в Смутное время войну со шведами; присоединение по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого к России Украины в 1653-м году, вызвавшее упорную войну с Польшею — потребовали увеличения и улучшения Русских военных сил. Наряду со стрелецкими полками в Москве появляются полки «иноземного строя» из наемных немцев. Содержание этих полков, войны, улучшение путей сообщения, устройство необходимых заводов — все это требовало расходов. Налоговое бремя было увеличено. От помещиков стали брать больше «сдаточных» людей на службу, на целый ряд предметов первой необходимости, в том числе и на соль, были наложены «пени».

В народе были неудовольствия, в Москве доходило до открытых бунтов.

На Дон потянулись искать вольной жизни, спасаться от суда и наказаний, от призыва в войска не одиночные люди, но целые толпы с женами и детьми.

Преобразование церковного строя, изменение церковных канонов, замена двуперстного сложения троеперстным, гонение на иконы франкского письма и пр., сурово и жестоко проводимое патриархом Никоном в годы 1653–1667, побудили приверженцев старого богослужения — как тогда говорили, «старой веры» — уходить на юг к донским казакам, в низовья Волги и на Яик (Урал).

Война из-за Украины велась с перерывами 13 лет (1654–1667) и закончилась Андрусовским перемирием. Россия вернула Смоленскую и Северскую области, приобрела левобережную Украину и на правом берегу Днепра город Киев, как ключ к обладанию западной правобережной Украиной и священная память единства Русской земли, колыбель России, мать городов Русских.

Недовольные новыми московскими порядками украинцы устремились на Дон.

Так, вдруг, в конце XVII века Донская земля наполнилась пришлецами из Москвы, Рязани, Саратова, шедшими с севера и из украинских городов, пришельцев с северо-запада.

Эти «новоприходцы», «озимейные казаки», «зажилые бурлаки» и «работные люди» селились по донским городкам и станицам. Переписи им не было, количества их никто не знал, ибо так уже исстари было, что «число на Дону не живет» и «переписи на Дону не повелось».

— Живите, коли вы добрые люди и в Бога веруете, — говорили казаки пришельцам. — Промышляйте сами за себя.

Но промыслов на всех людей не хватало. «С травы да и с воды», то есть скотоводством и рыболовством Дон не мог пропитать всех людей; присылаемого из России хлеба не хватало на новоприбывших. Когда те попробовали сами заняться земледелием, донские казаки усмотрели в этом унижение казака, потерю казаком его воли и свободы передвижения. И было отписано по станицам и городкам: «Приходят к нам на Дон, и на Хопер, и на Медведицу непрестанно беглые, и завели было всякую пашню, и мы, уведав то, во время съезда всех казаков великих Государей к годовому жалованью, послали по всем городкам войсковой свой приговор, чтобы никто и нигде хлеба не пахали и не сеяли, а, если станут пахать, и тогда бить до смерти и грабить, и кто за такое ослушание кого убьет и ограбит, на того суда не давать, а кто хочет пахать, и те бы шли в прежние свои места, где кто жил».