Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова

Накрепко запомнить.

— Хорошо, ребята, — сказала она. — Все, приготовьтесь. Доложите мне о состоянии машин. И… знайте, шансов вернуться мало, но они есть. И… в рамках миссии я сделаю всё, чтобы вы выжили. Всё, что будет только возможно. Обещаю.

-

Я иду к тебе, бог смерти.

Ты ведь придёшь поболтать со мной напоследок? Сказать что-то, попытаться отговорить меня или оправдать себя, попрощаться, наконец? Уверена, ты придёшь. Не верю, что те твои слова, в нашу последнюю встречу, были пустыми. Слишком много за ними стояло всего, собранного и сломанного, разорванного и наспех сшитого.

Я помню, как ты оторвался от моих губ, помню удивление в твоих глазах, полных заката.

“Так вот почему это так воспевают,” — сказал ты. И выглядел так, как будто действительно открыл для себя очень много.

Это было, возможно, самое романтичное из того, что я слышала в своей жизни, мой неромантичный бог.

Так что ты придёшь.

9

*

“Тебе не стоит туда приходить. Не стоит с ней встречаться. Не стоит вмешиваться. Просто поручи это мне. Так будет лучше для всех. Поверь мне.”

Именно это сообщение оставил Амано на сервере богами (не) забытой вирт-игры, которая совершенно неожиданно стала своеобразной штаб-квартирой восстания. Танатос перечитал это послание несколько раз, как будто ему не хватило доли секунды, чтобы понять, запомнить и проанализировать.

Что сказать? С чисто логической точки зрения Амано был прав, Танатос понимал это прекрасно. Будучи хорошим техником (и, пусть он не признает этого вслух, отличным другом), диро Амано прекрасно понимал, как будет лучше.

Проблема была в Танатосе. Он… не мог. Просто не мог не попытаться.

Возможно, удастся уговорить её уйти. Что может держать её здесь? Преданность откровенно некомпетентной королеве? Вера в совершенно неразумные приказы? Гвада проиграла, это очевидно. Уничтожен последний флагман королевского космического флота, и все пути на гвадские территории по существу открыты. Есть ещё очаги сопротивления в мятежных системах, охраняемых сохранившимися роботами-Стражами (эти космические гиганты даже сейчас оставались головной болью Альдо), но в целом…

Танатос выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он снова задумался о метафорах. Не это ли люди называют искушением и слепой надеждой, не в таких ли случаях говорят “это сильнее меня”? Раньше, встречая подобную формулировку, он только скептически хмыкал. Теперь же осознал её значение, от начала и до конца. И это заставило его внезапно понять забавную вещь.

Для оружия нет ничего сильнее приказа, равно как и для солдата не должно быть ничего сильнее долга. Но для человека… люди не задуманы изначально, как оружие или солдаты. Их приходится для этого всячески модифицировать, генетически и морально. Но даже после того этот дефект конструкции остаётся; Танатос тому пример.

Соваться в вирт-пространство не стоило. Это было нелогично, неправильно. Но все доводы рассыпались в пыль, когда он увидел на одном из внутренних экранов, что Ли вернулась на их планету.

Именно тогда он понял, что не сможет.

Это было сильнее его.

И никакая логика, никакие разумные доводы не помогали: Танатос проиграл борьбу с самим собой, причём очень быстро, с совершенно разгромным счётом. Даже понимая тщетность, и риск, и опасность… он должен был хотя бы попытаться.

Потому, устроившись в своём привычном кресле, Танатос повернулся так, чтобы видеть космос, и нырнул в вирт. Глубже, ещё глубже… Обычный человек потратил бы пару часов на одни только уровни безопасности и спекся бы на трехступенчатом пароле — но Танатос не был человеком. Так что прошло всего несколько секунд, прежде чем его аватар возник на знакомом пляже с видом на вечный закат.

— Бог смерти, — сказала Ли-11. — Ты всё же пришёл.

— Не вижу смысла подтверждать очевидное.

— Тоже верно.

Лазурное море медленно несло свои волны им под ноги, огромная луна раскинула свои сине-белые кольца над водой, чёрный песок мягко шелестел под ногами, лаская, побуждая разуться. Этот пейзаж был прекрасен и гармоничен.

Если бы сегодня был обычный день их встречи, то они бы поднялись выше, по дороге сквозь пахнущий реликтовой сосной лес, полный папоротников и мха. Возможно, они взошли бы на скалу, в толще которой располагались их гаражи. Взять одну из машин, полетать наперегонки в атмосфере на бешеной скорости, вырваться в пространство невесомости, чувствуя опьяняющую свободу… Но также может быть, что они бы двинулись в дом — чуть приземистое строение с травой на крыше, откуда открывался вид на бескрайние просторы их планеты. Там располагалась библиотека, в которой при желании можно было отыскать все книги мира — потому что Танатос, никогда в жизни не видевший бумажных книг, питал к ним невыразимую слабость… Которую, впрочем, разделяла Ли. Работы её любимых философов и историков, собственно, занимали вполне почётное место на полках.

Ещё там была веранда, где напитки всегда появлялись сами собой и звучала только хорошая музыка. То есть, “хорошая” — по мнению Ли. Для Танатоса любая музыка оставалась только набором звуков и иногда слов, но Ли, как типичная уроженка Гвады, придавала этому очень большое значение. “Ничего старше две тысячи сорокового по летоисчислению Земли Изначальной, — говорила она возмущённо. — За редкими исключениями.”

Он не спорил. Ли всегда казалась ему существом из мира, где живут совершенно иначе. Правильней. Свободней. И это завораживало.

В любом случае, их планета была чем-то вроде личной вариации на тему мифологического Эдема. Для Танатоса она стала… тем, чего у него не было раньше. Никогда.

Тут они встречались, чтобы почувствовать себя в безопасности. Тут он находил в себе силы, чтобы идти дальше, причины и цели.

Но теперь, разумеется, всё стало иначе.

Они смотрели друг на друга сквозь маску аватаров, но теперь видели иное. Перед глазами Танатоса мелькали характеристики — рост, вес, голограмма, биометрия. Он теперь знал, что в реальной жизни Лиана немного ниже своего аватара, и тёмные волосы её подстрижены коротким ёжиком (возможно, только в последнее время), а глаза серые, с частичной гетерохромией. Он задавался вопросом, как его теперь видит она. Ужасной тенью в маске? Убийцей? Символом всего ужасного?

Тишина, что повисла между ними, была вязкой и неправильной. Ни один не спешил (не хотел) её разбивать.

В вирте, на их личной планете, время тянется иначе. Здесь они могут позволить себе тишину. Здесь они могут…

Ли прокашлялась, как будто это имело смысл, как будто у виртального аватара хотя бы в теории мог стоять ком в горле.