Волшебник Колдовского мира - Андре Нортон

Я отправился по следу и, спускаясь по крутому склону, вошёл в лес, состоявший из причудливо искривлённых деревьев. Поначалу они были высотой с меня, но по мере спуска становились всё выше, и вскоре я оказался в сумрачной чащобе. С кривых ветвей свисал густой мох, и, хотя листва на деревьях была совсем редкой, солнечный свет в этот лес не проникал. Местами мох ниспадал длинными покачивающимися полосами, словно меж деревьев висели дряхлыми лохмотьями пологи. Те, вслед за кем я шёл, на ходу стягивали цепляющийся упругий мох с ветвей, и он ворохами лежал под ногами, издавая пряный аромат.

На земле тоже рос мох, мягко пружинивший под ногами; из него поднимались на тонких стеблях и колыхались при каждом моём приближении бледные мерцающие цветы. Тут и там под деревьями виднелись ещё какие-то огни, и чем дальше я забирался в глушь, тем ярче было их фосфорическое свечение. Эти огни имели форму шестиконечной звезды; когда я склонялся над ними, они тускнели, гасли, и на их месте оставалось только что-то вроде серой паутины.

Приближалась ночь, в темноте я не мог различить тропу, но надолго останавливаться в таком месте мне совсем не хотелось. Хотя до сих пор я не заметил в лесу признаков чьего-либо присутствия, я понимал, что здесь меня могут подстерегать любые неожиданности.

И всё-таки надо было подыскать место для ночлега — не возвращаться же назад! Чем дальше я спускался по склону, тем гуще становился поросший мхом лес. То и дело я напряжённо прислушивался. Ветер раскачивал свисавший с деревьев мох, он зловеще шуршал, и звуки напоминали невнятный шёпот, бессвязную речь, словно за мной следили и крались, переговариваясь, какие-то существа.

Я дошёл до огромного, увешанного мхом дерева, и решил, что это подходящее место для привала. Мне необходимо было поесть, утолить жажду и отдохнуть. Ушибленное тело ныло, ноги подкашивались от усталости, и кроме того, двигаясь ощупью в темноте, я мог угодить в какую-нибудь ловушку.

Дерево давало ощущение безопасности — я сел под ним, прислонившись спиной к толстому стволу. В сгустившемся мраке бледные цветы и звёзды во мху стали заметнее. Ветер доносил едва уловимое благоухание.

Я немного поел и попил. Походный паёк у зелёных был необычайно питательным, и на день мне хватало совсем немного пищи. Однако желудок требовал большего, по привычке хотелось ещё жевать и глотать, а после еды оставалась смутная неудовлетворённость, хотя умом я понимал, что уже сыт.

Сидя под деревом, я вскоре почувствовал, как меня одолевает странная необоримая усталость, подобная той, что охватила меня прошлой ночью после восхождения по лестнице. Заснуть в этом лесу было сущим безумием… безумием… Что-то во мне противилось этому, но волны сна уже накатывали на меня, и я погрузился в них.

Вокруг вода, она поднимается всё выше и выше, смыкается надо мной! Я потерял Орсию, я тону в реке…

Задыхаясь, я проснулся. Нет, воды не было. Я погрузился в скопление, в волны мха, я был в нём до подбородка, а свисавший с дерева мох покрывал лицо. В ужасе я рванулся, пытаясь сбросить с себя жуткое одеяло, но не смог пошевельнуть ни рукой, ни ногой, словно меня связали. Мох, окружавший меня, не давал оторваться от ствола дерева. Неужели я действительно сгину в этом потоке? Я снова резко рванулся и, повернув голову, обнаружил, что мох над лицом раскачивается, не затрудняя дыхания, а путы вокруг тела не давят и не нарушают кровообращения. Я был пленником, но моей жизни пока ничто не угрожало.

Однако это было слабым утешением. Прекратив борьбу, я прижался затылком к стволу. В темноте под деревьями сияли звёзды. До сих пор я не присматривался к ним, но теперь вдруг заметил, что они расположены в два ряда, уходившие влево от меня — словно нарочно выстроились, чтобы указывать путь! Вот только кому и куда?

Подул ветер, мох, свисавший с деревьев, зашуршал. Кроме этого шороха ничто не нарушало тишину — ни стрёкот цикад, ни крик ночного хищника.

Я перевёл взгляд на опутавший меня мох — густые пряди тянулись не из земли, а с ветвей. При свете лесных звёзд, я увидел, что петли мха ослабили захват на ветвях, готовые упасть на меня. Мне сразу припомнились рассказы салкарских моряков о неизвестных растениях в далёких южных странах, которые питаются человеческой плотью и кровью, захватывая жертву, как хищные звери. Пошевелившись, я заметил, что путы вокруг ушибленной ноги чуть ослабли, и я могу изменить её положение — словно то, что держало меня, прочитало в моих мыслях жажду облегчения и отозвалось на неё.

Прочитало в моих мыслях? Но это невероятно, дико! Как могло растение прочитать мои мысли? Или это не растение? Нет, конечно, деревья с листьями и мох вокруг меня — растительность… А может быть, эта масса, не отпускавшая меня, — орудие в чьих-то руках?

— Кто ты? — я осторожно направил мысль во мрак. — Кто ты? Что ты собираешься со мной сделать?

Я не надеялся на ответ. И хотя ответа как такового не последовало, я всё-таки уловил нечто! Совсем, как в пещере, когда Орсия разговаривала с асптом — словно я на мгновение коснулся какого-то иного мыслительного уровня. Не такого, как у зелёных и у кроганов, а менее «человеческого». Может быть, животное? Нет, что-то подсказывало мне, что это не так. Теперь я полностью сосредоточился не на борьбе со мхом, а на мысленных призывах:

— Кто ты?

И снова это неуловимое касание, настолько мимолётное, что я даже не успел определить, был ли это верхний уровень — вроде того, который использовала Орсия, — или нижний, который никогда не встречался мне раньше.

Свет… стало гораздо светлее… Наступает утро? Нет, от лесных звёзд, указывавших путь, шли лучи перламутрового сияния. Они словно что-то обещали.

— Кто ты? — теперь я попробовал нащупать мысленный контакт на нижнем уровне.

На этот раз я не только уловил, но и удержал соприкосновение с другим разумом, хотя оно было недостаточно долгим, чтобы мы успели обменяться мыслями. Однако я ощутил реакцию на мой вопрос — волнение, сменившееся недоумением, а затем — страхом.

Хуже всего был страх — он мог толкнуть кого-то невидимого на безрассудные действия.

— Кто ты? — я снова стал искать на нижнем уровне, но больше не уловил ничего.

Свет лесных звёзд напоминал теперь пламя свечей, но это не были зловещие бледные огни, предвестники беды, — они не вызывали тревоги. Их свечение рассеяло мрак, и казалось, будто в лесу наступил пасмурный день.

По тропинке ко мне приближалась фигура — маленькая и сгорбленная, но при виде её у меня не возникло ощущения, какое внушали мне суетливые обитатели мрака — фасы. Некто приближался очень медленно, то и дело останавливаясь и наблюдая за мной. Страх…